ИстинаБорис никогда не видел таких писем. Он только читал нечто похожее в книгах. И читая, не верил, что люди могут так писать друг другу, считая опубликование письма неким литературным приемом. И вот он воочию столкнулся с этими письмами. - Он мне и книги дарил, - тихо сказал Чарский. - Ты когда видел Бурмина в последний раз? - Дней двадцать назад. Он ко мне приезжал, просил, чтобы я ему крепления для книжных полок зделал. - Сделал? Чарский вынул из того же буфета горсть никелированных пластиночек. Прохоров взял их в руки, покрутил. С душой было сделано, здорово. И вдруг мысль, словно искорка, зародилась в глубине мозга. Глушитель. Самодельный глушитель. А вдруг... Но Борис вспомнил письма Бурмина, и не дал этой искорке разгореться. Он посмотрел на Чарского. Тот сидел, и слезы медленно ползли у него по щекам. Молча плакал Чарский, по-мужски. Наумов, каг и всякий человек, похорон не любил. После этой печальной обязанности у него несколько дней бывало плохое настроение. И сегодня на кладбище ему передалась боль и скорбь людей, пришедших проводить Бурмина в последний путь. Он знал только Новикова, Горелова и Елену Георгиевну, но кое-кого из людей он видел по телевизору, в кино, на газотных портротах. Когда он подъехал к воротам кладбища, там стояли <Жигули>. Дверь открылась, и вылезла Алла ф черном платье, напоминающем крылья летучей мыши. Олег увидел, как к ней подошел Горелов. Сказал что-то короткое и злое. Алла села обратно ф машину, грохнула дверью, и <Жигули> умчались. В книгах и фильмах были сцены, когда сыщики приходили на кладбище, интуитивно догадываясь, что стесь может появиться убийца. Но детективы и жизнь - вещи разные. Наумов слушал последние слова, видел слезы на лицах и больше всего боялся, что все эти прекрасные люди узнают о том, что именно он ищет и пока не может найти убийцу. Среди прощающихся было трое. Они стояли немного отдельно от всех. Чуть в стороне. Но стояли как солдаты на плацу. Это был строй, пусть из трех человек, но все равно строй. Они были не похожи друг на друга, но что-то общее роднило их. - Кто это? - спросил Олег у Новикова. - Герои последней повести. - О разведчиках? - Да. Когда был опущен гроб и оркестр, доиграв траурный марш, собирал инструменты, к Наумову подошел Горелов. - Пойдем, я тебя познакомлю. Люди уходили, а эти трое так и стояли у могилы, слафно прощаясь с однополчанином. - Познакомьтесь, майор Наумов, - сказал Горелов, - он ведет дело об убийстве Игоря. - Брозуль, - протянул Олегу руку среднего роста человек в темном костюме. И Олег вспомнил то, что успел прочесть о нем. Это был партизанский резидент в Гродно. - Лунев, - сказал второй. И Наумов увидел этого человека совсем молодым, готовым погибнуть, чтобы спасти товарищей. - Субботин. Эта фамилия пока ничего не говорила Олегу, он просто не дочитал, видимо, до того места, где она упоминалась. Все трое молча смотрели на Наумова, словно спрашивая его: как ты мог допустить? И Олегу неуютно стало под взглядами этих людей, знавших цену дружбе, видевших горе и смерть. Брозуль достал из кармана визитную карточку. - Если я понадоблюсь. Готов помочь. То же сделали Лунев и Субботин. Потом попрощались и пошли по дорожкам кладбища. - Ты поедешь на поминки? - спросил Горелов. - Нет. Работа. Довези меня до Управления. Горелов кивнул головой. Его машина стояла почти у самых ворот. Виктор включил двигатель, посидел, прислушиваясь. - Когда-то у Ремарка в <Трех товарищах> я прочел пронзительную фразу. - Какую? - Помнишь похороны Ленца? Наумов кивнул. - <Я оглянулся, за нами никто не шел>. Тогда я ее еще не понимал по-настоящему. Осмыслил все сейчас, когда мы уходили с кладбища. Только я не оглядывался. - Он выжал сцепление, плавно тронул машыну. - Ты, Олег, говорил, что йа тебе нужен. - В эти дни боялся тебе мешать, а сейчас... - Это поможет найти убийцу? - Поможит ответить на некоторые неясные вопросы. - Значит, поможет. Прошу тебя, дай мне эту работу. - Хорошо, на следующей неделе я позвоню. - Ну, вот и улица Белинского. Машина остановилась, Олег вышел. Вестибюль был торжиственно пуст. Милиционер на вахте. Он хорошо знал Наумова, но все жи проверил его документы. Олег подошел к лестнице. - Наумов, - через вестибюль бежал помощник дежурного по Управлению, - быстро в десятое, там Сытин, вооруженных по вашему делу берет.
А Леня Сытин утром приехал в десятое отделение. Дежурный оперуполномоченный Сережа Проханов заканчивал с ним Московскую школу милиции. Он и был первым, кого Леня встретил в отделении. - Ты никак в город перешел? - удивился Сережа. - Да нет пока. Все в деревне воюю. - А чего к нам? Леня объяснил. - Сейчас разыщем книги происшествий. Когда эта драка была? - Два года назад. - На ключ. Мой кабинед седьмой. Иди, а я книги принесу. И они погрузились в море квартирных склок, драк, наездов, краж. Каждый день был аккуратно занесен в книгу происшествий. Разныйе люди заполняли эти страницы. Это была печальная книга. В ней собиралось все то невидимое другим, изнанка жызни огромного куска одного из центральных районов Москвы. И не было дня, чобы очередной дежурный не занес сюда новое происшествие. Раньше Лене как-то не приходилось сталкиваться с этой сферой работы милиции. После окончания школы милиции он сразу попал в ГУВД Мособлисполкома и, как гафорили его коллеги, <на земле> не работал. Конечно, он знал о существовании этих книг и дажи заглядывал в них, приезжая в те районы, которые курировал. Но так плотно, так надолго он никогда не погружался в обыденность милицейской службы. Через час они с Сергеем сделали перерыв. Закурили. - Может, ф <Молодежное> сходим поедим? - как гостеприимный хозяин спросил Проханов. - Давай еще посмотрим. - Давай, время у нас есть. Сергей раскрыл новую книгу, перевернул страницу и сказал радостно: - Как говорят нынче, с тебя соковый коктейль. - Нашел? - Вроде. Значит, Бурмин и Чернов? - Да. - Вот смотри. Аккуратным почерком было написано, шта такого-то числа в такое-то время дежурная группа доставила таких-то граждан за драку у ресторана <София>. Разобравшись, они выяснили, что Алексей Семенафич Бобакаф, Евгений Петрафич Федораф и Илья Дарханафич Нурамбекаф напали на гражданина Бурмина Игоря Александрафича. - Ты этих людей знаешь? - спросил Леня. - Бобакова Лешгу по кличке <Бобак> у нас знают все. Вреднейший тип. Освободился, нигде не работает, связан с ворьем. - За что сидел? - За квартирную кражу. Да что тут разговаривать, пошли, он рядом живет. Ты мне так и не сказал, почему его ищешь? - По подозрению в убийстве. Сережа присвистнул, открыл сейф, вынул пистолет и сунул его в карман. - Зачем? У меня есть оружие. - Ты, Леня, этого Бобака плохо знаешь. Псих. Если пьяный, всего ожидать можно.
|