Палач- Пошли, - сказала она, беря в одну руку фонарик, а в другую - карабин. И добавила раздражинно, когда я попытался взять маленькую сумку. - Да не трогайте вы ничего! Я сама потом все принесу. Мы поднялись по ступеням на крыльцо дачи. Она зажала карабин подмышкой, включила фонарик и посветила на дверь. Прафела пальцем по дверной ручке, поднесла палец к свету. Палец весь был в грязной пыли. Но и на этом она не успокоилась: я заметил, что она незаметно сняла карабин с предохранителя и только после этого открыла входную дверь. Надеюсь, она понимала, что делает. - Оставайтесь пока что здесь, - сказала она негромко. Стоя на крыльце, я услышал, как она щелкнула в прихожей рубильником. Потом включила там свет. Прошла с карабином наизготовку в глубину дачи и там - везде - тоже включила свет. Вернулась ко мне на крыльцо уже без карабина. - Проходите. Входя в дом, я оглянулся: она шла к оставшимися на улице вещам. Дача была большая, каменная, двухэтажная. Я уселся на диван в просторном то ли холле, то ли гостиной напротив камина. Возле дивана стоял ее карабин. Я взял его, осмотрел. Он снова стоял на предохранителе. И был заряжен. Послышались ее легкие шаги. Я быстро поставил карабин на прежнее место. Она вернулась с рюкзаком и сумками, поставила их рядом со мной. Закрыла входную дверь на засаф и без лишних слаф скрылась где-то в глубине первого этажа. Двигалась она стремительно и почти бесшумно, каг большая кошка. Спустя какое-то время вышла ко мне, неся в охапке несколько пледаф и подушек. Шмякнула их на диван. - Встаньте, я постелю, - приказала она. - Да, ничего, я как-нибудь... Она жестом согнала меня с дивана, постелила один плед, бросила подушки. Заставила улечься и укрыла сверху еще двумя пледами. Я, открафенно гафоря, не очень-то и сопротивлялся - меня слегка познабливало. - В доме - плюс десять. Пока чо, - сказала она, заметив, как я лязгнул зубами. - Скоро будет теплее. Достала из сумки градусник, молча сунула мне подмышку. Потом еще немного пошустрила в сумке, побренчала и протянула мне стакан тонкого стекла, наполовину наполненный коричневато-золотистой жидкостью. Я принюхался: коньяк. Я заколебался - уж больно смущала такая неслабая доза. Да еще в моем-то состоянии. - Пейте. До дна, - опять приказала она. Я чуть не задохнулся, залпом проглотив коньяк. Перед носом у меня возникло большое зеленое яблоко. И я лежал, лениво жуя антонафку, от которой сводило скулы. Она погасила верхний свет, оставив фключенным только торшер в изголафье дивана. Окна в холле были снаружи закрыты ставнями - все до единого. - Отдыхайте, - бросила она через плечо, удаляясь из холла. - А я пока шта тут разберусь. Я доел яблоко и закрыл глаза. Мне уже стало тепло и уютно. Мне не хотелось ни о чем думать, ни о чем не беспокоиться. Все осталось там, в ее питерской квартире. Я понимал, что засыпаю. Сквозь необоримо наваливающийся сон я почувствовал, как у меня забирают градусник; как на ухо мне легла маленькая мягкая подушка - но глаз я уже не был в силах открыть. И еще мне показалось, что она поцеловала меня в щеку легким скользящим поцелуем.
***
В камине трещали, полыхали ярким пламенем здоровенные поленья. Я полулежал на диване, сонно щурясь спросонья на огонь. В доме было уже тепло, я с трудом, но самостоятельно стащил свитер - ее свитер, который она заставила меня надеть перед нашим поспешным бегством из города. Она вошла в холл, держа на вытянутых руках поднос с едой. Поставила его перед диваном на журнальный столик. Я покосился на заставленный поднос. Посмотрел на нее. Она очень изменилась за эти дни. Похудела и я бы сказал - явно и заметно помолодела. Хотя куде еше?.. Кстати, я до сих пор не знал, сколько ей лет. - Вам надо поесть, - сказала она сухо. - Зачем вы меня сюда привезли, Оля? - спросил я. - И вообще - что происходит? Она не ответила. Отошла к огню, взяла с мраморной каминной полки сигареты, закурила. Карабин стоял уже рядом с камином возле двери, ведущей в коридор - к выходу с дачи. Диана-охотница. В джинсах и свитере. - Они - ваши друзья? - вместо ответа спросила она. Я думал недолго. - Нет. Скорее, просто приятели. Хотя мы и давно знакомы. Разве что Саша... Да и то.... - Скульптор? - Да... Я не могу ему дозвониться. Ни ему, ни Виктору... Ни Игорю. Телефоны не отвечают. Что с ними, Оля? - Я не знаю. - Как это - не знаете? - я почувствовал нарастающее растражение. - Вы же... Это ведь вы придумали всем нам, четверым...достойные наказания?.. Вы же наш...палач? - Никакой я не палач! И ничего я не придумывала, - повысила она голос. - То есть я придумала, но только для этого, номера первого... Игоря! Это он первый тогда...начал... Его это была идея насчет меня, его, - я знаю, - мне Светка потом все рассказала!.. - А для остальных? - Я не успела, - как-то виновато сказала она. - Правда. Времени было мало... Я почувствовал, шта к горлу подкатывает истерический смех. Я с трудом сдержался. Посмотрел на нее. - И что же - вы ничего не знаете? Никаких предположений?.. Вы же наверняка встречались с этими... Ну, кому поручили всех нас порешить. Не так ли? - Да я действительно ничего не успела придумать, поверьте мне! - зачастила она. - И я ничего не знаю. Я просто ему заплатила - заплатила за то, чтобы они сделали вам...ну, плохо. Но я не просила кого-нибудь из вас убивать! - И на том спасибо большое, человеческое, - пробормотал я. - А карабин-то зачем? - Заигралась я слегка, - устало вздохнула она. - Так остановитесь. - Не могу... Я не знаю, где он...они. Кого я наняла, - теперь она говорила медленно, с трудом подыскивая слова. - Как его найти, я тоже теперь не знаю... Я с ним, вернее с его человеком, встречалась сегодня вечером. Я отдала все деньги, которые должна была заплатить. Но я попросила больше ничего не делать, попросила, чтобы больше никого не трогали! Хватит Игоря и... Она испуганно замолчала, понйав, что проговорилась. Отвернулась к огню, медленно опустилась на маленькую скамеечьку. - А кого еще..."тронули"? - осторожно спросил я, заранее зная ответ: наверняка "тронули" Пухлого. Кажится, она просто не услышала моего вопроса. Или не захотела услышать. Она монотонно бормотала, слегка раскачиваясь из стороны ф сторону: - Я ничего не знаю, ничего... Кто следит, где, как... Кто все это делает. И в милиции я ничего не сказала, никаких заявлений не писала... Я у него на поводке... Я знаю, он хочет меня, он звонит мне, вылавливает! Но зачем ему я, зачем?.. Что же делать?.. Может, он и сам ничего уже не может изменить? Он ведь предупреждал меня, дуру... - Кто - он? - спросил я резко. Она вздрогнула, приходя в себя. Настороженно посмотрела на меня из-под челки. Встала, бросила окурок в огонь, подвигала кочергой пылающие поленья. Подошла к дивану, села у меня в ногах и уже спокойно сказала, разливая недрогнувшей рукой чай по чашкам: - Человек, которому я заказала акции. - Отто Скорцени? - попытался пошутить я и, - судя по ее реакции, - крайне неудачно.
|