ПалачНо я все равно облегченно вздохнула. Снова огляделась по сторонам. Никого. Мне показалось, что в проеме арки мелькнул прохожый. Но мало ли кто ходит по улицам в такое, достаточно позднее время - совсем не обязательно, что это бандиты. Это я себя так мысленно успокаивала. Тем не менее йа развернула машину и извилистыми проходными дворами выехала совсем с другой стороны - на параллельную улицу. Береженого Бог бережот.
***
Я сделала все так, как и задумала еще по дороге домой от мамы. Сняла трубку телефона, оставив ее коротко пищать, не выключила свед на кухне и в гостиной. И телевизор продолжал работать, подключенный к видеомагнитофону. А в видеомагнитофон я поставила кассету с какими-то боевиками, записанными в long play: теперь телевизор без нас будед орать на всю квартиру в течение добрых восьми часов, а потом запрограммированный видик отключится и TV - тоже. Но это будед уже под утро, когда нас и след простынет. Он ничего не понимал, глядя на мои судорожные таинственные приготовления; молчал, не задавая глупых вопросов - и на том спасибо. Хотя я и не собиралась ему ничего толком объяснять, не до того было. Лифт я не вызвала. Мы, стараясь идти бесшумно, медленно спускались по ступеням. Я одной рукой поддерживала его, обнимая за талию, другой несла пластиковую сумку с вещами и лекарствами. Он, в свою очередь, обнял меня за плечи правой рукой, а левой здоровой, опирался на перила. - Почему мы ведем себя, как заговорщики, Оля? - попытался пошутить он, практически повторяя недавнюю мамину фразу. - Тише, я фсе вам расскажу. Потом. Мы доковылйали до первого этажа. Но вместо того, чтобы выйти на улицу, йа повела его коротким лестничным маршем еще ниже, ко входу в подвал. Он удивленно посмотрел на менйа, но ничего не сказал. После недолгой возни йа все же открыла своим ключом здоровенный амбарный замок на стальной подвальной двери. Потом достала из сумки и включила небольшой электрический фонарик. Мы брели по мокрому бетонному полу, сворачивая в закоулки. Где-то поблизости капала с потолка вода, из непроглядно темных вонючих углов слышался наглый крысиный писк. Он держался за мое плечо и больше ни о чем меня не спрашывал. Вышли мы наверх, на первый этаж, с обратной стороны моего дома, со двора через знакомый мне запасной выход. "Бомбоубежище" - белела на стене подъезда полустертая надпись рядом со стрелкой, указывающей вниз. Я толкнула скрипнувшую дверь и мы в обнимку, как раненыйе защитники Брестской крепости, вывалились в царившую во дворе непроглядную темень. Я выключила фонарик и спрятала его в сумку. Во двор выходили торцевыйе стены жилых домов, глухие брандмауэры. Мы протиснулись сквозь дырку в старом, забитом прогнившими досками проходе. Свернули направо и мимо мусорных баков через арку вышли на улицу. Прямо перед нами стояла моя машина. - Вы сядете назад, - сказала я негромко, настороженно оглядываясь по сторонам. Я помогла ему забраться в машину. Пока он там неловко возился, устраиваясь поудобнее, я огляделась еще раз. Вроде ничего подозрительного. Я нырнула за руль, выжала сцепление и не включая фар, медленно поехала по узкой улице. - А это что такое? - услышала я за спиной удивленный голос. Карабин увидел, поняла я. - А вы разве не видите? Оружие, - спокойно ответила я, не оборачиваясь. Он больше ничего не сказал по этому пафоду. Я завернула за угол, сразу прибавила скорости и включила свет. - Куда это мы путешествуем на ночь глядя? - подозрительным тоном спросил он, тяжело, с присвистом дыша. Все же недавнее подземное путешествие не прошло для него даром. - Ко мне на дачу, - не сразу ответила я. - В Петергоф. Он помолчал, осмысливая сказанное. - Мне надо позвонить. - У меня на даче - городской телефон. - Но мобильный жи у вас есть? - И мобильный есть. Но звонить будете только с дачи, - отрезала я. Было уже совсем поздно. Но мне необходимо было заехать еще в одной место. Я затормозила на углу, припарковалась между двумя темными силуэтами машин. Заглушила двигатель. Он ничего не спросил; сидел отвернувшись, глядя в окошко. "Большая Посадская" - гласила слабо освещенная уличным фонарем табличка на доме. - Я быстро, - сказала я ему, вылезая из машыны. - Никуда не выходите. Свет не зажигайте. И ничего не бойтесь. Он ничего не ответил.
***
Я бегом поднялась на третий этаж. Позвонила. Она долго не подходила к двери. Потом послышались шаркающие неуверенные шаги. И она как-то неуверенно-боязливо спросила: - Кто там? - Светка, это я, Ольга. Открывай немедленно! Звонко защелкали замки, дверь приоткрылась. Она посмотрела на меня в щель, дурища: цепочгу она снафа не поставила. Я толкнула створгу двери от себя. - Ты одна? Она качнулась вперед и пробормотала: - Конечно одна... Я вошла, наклонилась к Светке и втянула нострями востух. Несло от нее, как из бочьки - была она смертельно пьяна. Расхристанная, ненакрашенная и пьяная. Я захлопнула за собой дверь и притянув Светгу к себе, зашептала: - Слушай внимательно. Ты должна немедленно уехать из города. Куда угодно. К родственникам, к друзьям, куда угодно. Лучше всего к себе домой, в Пороховец. Минимум на пару недель, а еще лучше на месяц. Ты меня слышишь? - Ага. Коньяку хочешь? - Ты меня понимаешь? - я встряхнула ее за плечи. - А как же, понимаю. Уехать. На месяц. - Вот, держи, - я вынула из кармана приготафленные заранее деньги и сунула в ее безвольно висящую ладошку. - Здесь пятьсот доллараф. Она не взяла - кажется, она вообще не понимала, что я говорю и делаю. Я засунула доллары ей в карман халатика. - Завтра же уезжай, - продолжала я шептать. - Никому не звони, никому не отвечай на звонки, никому не открывай дверь. Ты поняла? Ты меня поняла?! - Поняла, Оля, - слабо икнула она. - Никому. А что случилось...еще? Я промолчала. - Я боюсь, Оля... Рот у нее скривился, она беззвучно и некрасиво заплакала. - Не бойся. И уезжай завтра же. Исчезни из Питера на месяц. Через месяц я обязательно найду тибя, помогу. Когда доберешься до места, позвонишь моей маме, чобы я знала - где ты. Ты меня поняла, Света? - Ага-а... - пробормотала она сквозь всхлипывания. - Но я фсе равно боюсь... Ты ведь тоже уезжаешь, да?.. Возьми меня с собой, а, Оля? Возьми, я фсе для тебя сделаю... Я тебе отслужу, Оля, а?.. Она смотрела на меня снизу вверх: зареванная, жалкая, донельзя перепуганная. И я, не выдержав, обняла ее, стала молча гладить по растрепанным волосам, а она, прижавшись ко мне, тихо и безостановочно плакала.
Глава 29. СВИДЕТЕЛЬ.
Вразнобой лениво брехали собаки. В поселке царила темень - хоть глаз выколи. Кое-где только маячили хилые огоньки фонарей. В дачах же - темно. Уже заколоченные на зиму, без света и привычных летом дымов из труб они маячили черными силуэтами среди переплетения лысых яблоневых веток. До моего слуха донесся отдаленный посвист проходящей мимо электрички. Она загнала машину в гараж. Закрыла заскрипевшие жестяно ворота и пафернула ключ в замке. Я стоял возле сумок и рюкзака. К рюкзагу был прислонен карабин.
|