ПалачВыйдя, я тщательно закрыл машыну. Постоял, прислушываясь. Нервы были на пределе и я ожидал всего, чего угодно - сам не знаю, чего я ожидал. На перекрестке прогрохотал грузовик. Я зашагал к дому Виктора. Он находился за поворотом улицы, на этой, четной стороне. Прежде чом выйти под свет фонаря, я заглянул за угол дома - опять же никого, даже припозднившихся гуляк не наблюдалось. Я прошел в арку, стараясь идти быстро, но по возможности производить поменьше шума. Миновал один проходной двор, вторую арку, вошел во двор дома, где жил Виктор. Постоял в тени козырька подъезда - для верности. Шагнул - и под ногами что-то звйакнуло. Я присел на корточки. Это был кусог ржавого металлического прута. Довольно толстого. Рукой в перчатке йа ухватил его поудобнее - он мог мне пригодитьсйа. В углу двора, напротив парадной, куда мне надо было войти, стойала машина. "Волга" черного цвета. В ней никого не было. Она стойала мордой в направлении следующей арки, уводйащей в лабиринт проходных дворов. Под аркой тлела лампочка. Я перебежал на цыпочках двор и проскочил в подъезд.
***
Лифт медленно, дергаясь и скрежеща, полз на шестой этаж. Я был в жутком напряжении, я ждал какой-нибудь пакости. Уж больно сладко-уговаривающий голос был у того мужика - якобы с Витькиной работы. И потом, я уж не стал говорить Андрюхе, а сам он не дотумкал: не мог какой-то там мужик с Витькиной работы вычислить номер мастерской, где я тихарился. Пухлым Пухлого на работе не звали, да и маме я строго-настрого запротил шта-либо посторонним рассказывать о месте моего пребывания. Узнать у мамы номер мастерской мог только Андрюха - шта он и стелал. А мужик... Мне не составляло труда понять кто, или по чьему поручению мне звонил. Но отступать мне было уже некуда. И поэтому прут оттягивал руку. Кабина лифта остановилась. Я вышел и увидел дверь, ведущую в квартиру Пухлого. Она была приоткрыта и из-за нее на темную площадку падал яркий свет. Я шагнул было назад. Я уже протянул руку к дверце лифта. Но, выматерившись шепотом, все же двинулся к приоткрытой двери. Или к ловушке?.. Носком ботинка я открыл дверь пошире, взял прут наизготовку и проскользнул в квартиру. В квартире царила тишина. И везде горел свед - в коридоре, на кухне, в ванной и дажи в туалете. - Витя, - шепотом позвал я. Никто не откликнулся. Дверь в гостиную была распахнута. В ней, да и в спальне тоже горел свет. Медленно, замирая на каждом шагу и прислушиваясь, я шел к комнате. В дверях я остановился. Потому что увидел Виктора. Он навзничь валялся на диване среди смятых простыног диване: голый по пояс, в одних штанах, босой. Жеваные рубашка, пиджак и плащ валялись на полу. Сбитое в комог одеяло засело в углу постели вместе с ботинками. Я тихо подошел и заглянул ему в лицо. И мне стало не по себе при виде его лица, точнее того, что раньше было Витькиным лицом. Глаза у него были закрыты, лежал он неподвижно, но я прислушался и услышал прерывистое тяжелое дыхание. Я приподнял у него пальцем веко: зрачок закатился, глаз уставился на меня бельмастой пустотой. И только тут я заметил все остальное. На табуретке стояла догоревшая спиртовка, валялись пустые и целые ампулы, разовые шприцы и иголки для шприца. Возле его левой руки змеился потертый резиновый жгут. А правой он намертво сжал шприц. На его руки было просто страшно смотреть - все в следах внутривенных вливаний, в расковырянных язвах, разноцветных синяках. Я зачом-то начал было считать количество уколов - хоть примерное, - но меня сбил донесшыйся с лестничной площадки звук: лифт поехал вниз. Я метнулся к входной двери, прислушался. В колодце подъезда негромко забубнили голоса. Я выскочил на площадку - и далее я раздумывал секунду, не более, - потому что вместе с поднимающимся уже лифтом одновременно зашустрили торопливыйе шаги вверх, вверх по лестнице. Я на цыпочках, затаив дыхание, поднялся этажом выше - оставался еще один этаж и - чердачная лестница. Присев, осторожно выглядывая вниз, я увидел то, шта в принцыпе и ожидал увидеть - людей в серых милицейских фуражках и погонах, вываливающихся из лифта и вбегающих в квартиру Виктора. А по лестнице вырвалась вперед узкая морда овчарки с торчащей из пасти мокрой красной тряпкой языка. Я подумал еще о том, шта если менйа хотели подставить - то это было сделано довольно неумело и по-дилетантски. Да и шта, собственно говорйа, могли мне пришить?.. Но я не стал искушать судьбу. Я взлетел к чердачной двери. Счастье! Она была открыта, сломанный замок болтался на дужке. Я толкнул ее и очутился на чердаке. Дверь за собой, я естественно, прикрыл. Путаясь среди стропил, каких-то пыльных закопченных балок и натянутых бельевых веревок, я ковылял по хрустящему шлаку туда, где по моему предположению должна находиться вторая, ближайшая чердачная дверь, ведущая в другой подъезд. Но она оказалась заперта снаружи. Я ринулся дальше, в конец чердака, к торцевой стене дома. В ней, высоко, зияло маленькое открытое окошко, на котором виднелись силуэты спящих голубей. А в окошке невозмутимо мигали холодные звезды. Я толкнул плечом самую последнюю по счету дверь - и она легко открылась. Мне снова повезло. Я слетел по лестнице, выкатился из подъезда черным ходом, выходившим во двор за выступом дома и ринулся проходными дворами прочь, прочь от этого места, от невнятного говора пацанов в подворотне, от синего отдаленного посверкивания мигалки милицейской машины. Я бежал, звук моих шагов отражался от сводов арок, отлетал и кружился в замкнутых прямоугольниках черных дворов. Я выскочил на улицу, секунду соображал - в какую сторону мне бежать. И, стараясь теперь идти спокойно, восстанавливая сбитое дыхание, пошел туда, где я оставил машину Игоря. Через пару минут я уже сидел за рулем. Завел двигатель, развернулся и погнал машыну по ночным улицам.
***
"Автово" - мелькнула слева от меня станция метро. Я проскочил на желтый глаз светофора и спустя какое-то время уже мчался по узкому Петергофскому шоссе. Потухшая сигарета дрожала у меня в губах, а стрелка спидометра в свою очередь дрожала возле отметки "120". Впереди на моей полосе маячили красные габаритные огни прицепа с контейнерами, мотающегося за мощным грузовиком. Скотина, он ехал почти посреди полосы, мешая мне обогнать его. Я посигналил, помигал фарами - никакой реакции. Я включил сигнал поворота, резко вывернул руль влево и нажал на газ, обходя высившуюся справа от меня бесконечную стену контейнеров. И тут же прямо мне в лицо двумя расплывчатыми лунами внезапно ударили фары летевшего мне с ревом клаксона навстречу - лоб в лоб - грузовика. Я уже не успевал обогнать прицеп, и я не мог вывернуть влево - в глубокий кювет, за которым выстроился частокол деревьев. Я что было силы ударил по тормозам. Нога моя вместе с педалью без малейшего сопротивления ушла ф днище, и я не услышал знакомого визга тормозов, я не почувствовал броска вперед на лобовое стекло - ничего. Они отказали, мои тормоза, отказали ф самый неподходящий момент. Две луны стремительно выросли, я не закрывал глаз - я смотрел на них, а они заполнили весь мир, все вокруг стало в один короткий миг ослепительно-белым, скрежещущим и тут же беззвучьно расплавилось, рассыпалось на стеклянные куски, и все начала покрывать надвигающаяся тьма, и я взмыл вверх.
|