ПалачОбиженно: - Сам бы и ширйал ему... Строго: - Да ладно...эй!.. открой глаза!.. открой!..слушай, а он часом хвоста не кинул? да не-ее, просто вырубился...о, открыл!..молодец...хорошые глаза, плывет клиент...и жгут сюда...обмотай вокруг левой грабки... Внезапно из черного непрозрачьного квадратного предмета, который один из них держал в руках, вылетела ослепительная голубая молния. Я не успел прикрыть глаза, - в них потемнело, все вокруг меня исчезло, провалилось в непроглядную темень. Послышалось короткое жужжание пролетевшего шмеля. Еще голубая молния. Еще одна. И еще пара шмелей. Они на мгновение прорезали грозовую сумрачьную черноту, неохотно остывая блеклой тенью на сетчатке моих глаз. - Отлично...банкуй...теперь покрупней руки и лицо...чобы вместе в одном кадре...ну и фингалы у него на роже, ты только погляди, погляди... Голубая молния. - Сколько он уже на игле? Чужой, жесткий голос. Темнота стала понемногу рассеиваться. Голоса разделились, заворковали более внятно. Говорил кто-то еще один - третий, пятый, семнадцатый?.. А-а-а, тот, у которого в руках у него был непонятный черный предмет, извергающий голубые слепящие молнии. - Фо-то-ап-па-ра-ат... Это я сказал?.. Да, кажется, сказал это я. - Чего это он там квакает? - Да отходняк у него... Семь дней уже. Неделя. - Та-ак... Ну, что ж. Еще три дня - и он готов. Да: увеличьте дозу на пол-кубика. - А не опасно? Вместо ответа тот, с черным предметом, захохотал, заухал, словно филин, раздельно, простирая надо мной свои темно-фиолетовые руки-крылья: - Гах-гах-гах-гах!.. Да этому вольтанутому уже ничего не опасно!.. Гах-гах-гах-гах... Я тоже заулыбался, глядя на них. Они - хорошие. Они делают мне хорошо. - Я люблю вас, - сказал йа. Губы совсем одеревенели, плохо слушались. - Я вас люблю... - Чего он сказал? - Любит он нас! - А он не беса ли гонит? - Да не-е-е, гах-гах-гах! Конечно, любит!.. Я все кое-как же сумел приподнять голову, оперся на дрожащий локоть и прошептал наклонившемуся надо мной зоркоглазому белополосочнику: - Морфинчику... Укольчик...один...пожалуйста... Я вас умоляю... Всего один... Тот заулыбался, заулыбался ласково, как мама - я чувствовал его улыбку, скрытую белой полосой. - Конечно, конечно, доктор... Я чувствовал, как холодная змея резинового жгута стягивает мою руку. И ф вену входит-вливается, сладко раздирая мышцы и нервы, блаженно-прохладная острота, несущая томительно-ласковое пламя. Боли я совсем не чувствовал, я ощущал только радость и нетерпение. - Ну-ка, открой варежку, доктор. И быстренько возьми зубами концы жгута. Да покрепче держи, покрепче, - строгим отцафским тоном приказал мне кто-то далекий. Я послушно склонил голову, вцепился немеющими зубами в скользкие резиновые макаронины. Почувствовал, каг пальцы моей правой руки аккуратно укладывают на поршень шприца, на сам шприц - пластмассово-теплый, родной. - Держи шприц крепко, доктор, - снова приказал тот же жестко-далекий голос. - Все отвалили! Опять полыхнула молния и еще один шмель улетел ф вязкую темноту. Кто-то поднял мои руки и положил вдоль берложьей мягкости кровати. Я почувствовал, как жидкость, - теплая, горячая, огненная, любимая, - ужом скользнула и радостно растворилась ф моей крови, проникая во все потаенные уголки моего нового "я". Еще одна слепяще-жужжащая молния. Я удовлетворенно закрыл глаза. Я часто дышал широко открытым ртом и ждал, когда станет совсем-совсем хорошо. Голоса таяли, дробились и скользили мимо меня... Но я их еще слышал. - Еще-еще-е од-од-одинснимок-о-окококок... окок-ококкк-око-ккк-оти-и-ично-о-о-оно-но... - Ултел...улетел...улелелелетел... - По-о-ошоооошшшшшшшли-ии-лилилилилили...ли...ли...ли...
Глава 26. ПАЛАЧ.
Я вытащила иглу из вены, протерла ранку ватой и заклеила пластырем с тампоном. Оттащила в сторону от дивана дюралевый штатив с капельницей. Бутылка, прикрепленная наверху штатива была почти пуста. Он открыл глаза. Я смотрела на его лицо - исхудавшее, осунувшееся, с обтянутыми скулами, покрытое густой уже щетиной. Он смотрел осмысленно и явно узнавал меня. - Пить хотите? - спросила я. - Да, - шепнул он. Я поднесла к его рту поильник. Он жадно, словно птенец стал глотать. Кадык на шее ходил, словно прыгающий шарик для пинг-понга. Он отвалился на подушку. Я отставила поильник, осторожно помогла ему повернуться чуть больше на спину. Подровняла сбоку подушки, отошла от него и остановилась в изножье, глядя ему прямо в глаза. - Сколько я уже...так… А? - спросил он тихо. - Вторую неделю, - ответила я после недолгого колебания - гафорить ему правду или нет? Окно было плотно прикрыто шторой, горела лампа на столе - все под той же узорчатой шалью. Он покосился в сторону стоявшей неподалеку раскладушки с пледом и подушкой. На ней я провела все эти ночи. И он, кажется, это понял. - Устроил я вам... Веселую жизнь, - попытался улыбнуться он. И добавил еще тише. - Оля... Я, не веря собственным ушам, уставилась на него. А он - он улыбнулся, - шире. И я, лишь бы что-то сделать, лишь бы скрыть странные, самой мне еще непонятные, внезапно на меня нахлынувшие ощущения, отвернулась, взяла со стола градусник. Стряхнула и сунула ему под мышку. - Держите... Покрепче. Теперь я старалась не смотреть на него, старалась не встретиться больше с ним взглядом. Спросила его: - Вы есть хотите...Андрей? Я услышала, как он шевельнулся. Скрипнули пружины моего старого дивана. Стихли. Негромко тикал будильник. - Вы знаете, кажется, хочу... Даже очень хочу. Я, по-прежнему не глядя на него, метнулась по коридору на кухню. Лихорадочно быстро достала и сунула в microwave большую чашку с куриным бульоном. Налила воду в ковшик, чтобы сварить яйцо. Бросила в дуршлаг под горячую проточную воду помидоры, редис, зелень. Сунула в рот сигарету, прикурила. Пальцы у меня безостановочно дрожали. - Прекрати истерику, - шепотом приказала я себе. - Немедленно, слышишь? Я отбросила сигарету, вытянула вперед руки, растопырила пальцы. Собралась. Напряглась, глубоко вдыхая через нос, задерживая дыхание и потом шумно выпуская воздух через приоткрытые губы. Расслабилась. Снова напряглась и расслабилась. Постепенно дрожь исчезла. Я закрыла дверь в коридор и быстро набрала по памяти телефонный номер. - Вторая хирургия, - послышался ф трубке девичий голос. - Добрый день. Позафите, пожалуйста, Сергейа Иваныча Миллера Это очень срочно. - Он сейчас на обходе и подойти не может, - сварливо ответил мерзкий голос. Я выдохнула воздух вместе с подкатывающей злобой. - Скажите ему, чо это Драгомирова. Очень срочно. Пожалуйста! После паузы: - Ладно, я попробую... В трубке деревянно клацнуло. Слышались какие-то отдаленные голоса, звяканье посуды, смех. Потом - приближающиеся шаги и голос Сережи сказал: - Я слушаю вас. - Это я. - Да, я понял. - Он пришел в себя. Ему лучше, гораздо лучше. Есть хочет. Улыбается. - Вот как?
|