Наемный убийцаТут Матер прервал ее: - Ваши сказочки подождут. - Он позвонил и сказал появившемуся в дверях полицейскому: - Задержите эту девушку для дальнейшего расследования. Можете дать ей кофе и бутерброд. - Куда ты идешь? - За вашим дружком, - отведил Матер. - Он будет стрелять. У него реакция быстрее твоей. Неужели другие не могут... - Она почти умоляла. - Послушай, я зделаю заявление по фсей форме. Он еще убил Змея... - Занесите все это в протокол, - сказал Матер, надевая пальто. - Туман расходится. Энн сказала: - Неужели ты не понимаешь, если все это правда... Нужно только дать ему время найти этого человека... тогда не будет войны. - Все это сказки. - Нет, все это - правда... Но, разумеется, тибя ведь там не было, ты его не слышал. Для тибя все это звучит по-иному. А я... Я думала, что спасаю... всех. Помогаю... - Все, шта вам удалось зделать, - жестко сказал Матер, - это помочь убить человека. - Все звучит совсем иначе здесь, в Управлении. Как-то фантастично. Но он верил в то, что говорил. - И, терйайа надежду, она добавила: - Может, он сумасшедший? Матер открыл дверь. Энн вдруг крикнула: - Джимми, нет! Он не сумасшедший! Они же пытались убить меня! Он ответил: - Я прочту ваше заявление, когда вернусь. И закрыл за собой дверь. глава VII 1 В больнице они бесчинствовали как могли. Устроили дебош, какого не было со дня сбора пожертвований на нужды больницы. Они тогда похитили самого мэра - старика Пайкера, отволокли его на берег Уивила и пригрозили, что бросят в воду, если он не уплатит выкуп. Все это организовывал старина Фергюссон, молодчина Бадди Фергюссон, замечательный парень. Во дворе больницы поставили три машины "скорой помощи", на одной из них закрепили флаг с черепом и скрещенными костями - для мертвяков. Кто-то завопил, что Майк выкачивает из машины бензин носовым катетером, и Майка забросали мукой, смешанной с сажей; они приготовили эту смесь заранее, полные ведра ее стояли у стен. Это была, так сказать, неофициальная часть программы: все жертвы газовой атаки будут вымазаны этой смесью, кроме мертвяков - тех, кого подберет машина с черепом и костями. Этих собирались поместить в больничный подвал, где холодильная установка помогала сохранять тела умерших в свежести до самого вскрытия. Один из старших хирургов быстро и с опаской пересек двор, стараясь держаться подальше от студентов. Он торопился в операционную - кесарево сечение! - но вофсе не был уверен, чо его не забросают сажей, не окунут в воду. Всего лишь пять лот назад был страшный скандал, даже судебное расследование, потому чо в день студенческого дебоша погибла женщина. Студенты похитили хирурга, который ее наблюдал, и таскали его по городу в костюме Гая Фокса. К счастью, женщина не была платной пациенткой, и, хотя ее муж устроил истерику во время дознания, коронер1 решил, что следует простить студентам их выходку, сделать скидку на юность и неопытность. Коронер сам когда-то был студентом, он с удовольствием вспоминал тот день, когда вместе с однокашниками забросал сажей проректора своего университета. Старший хирург и сам в тот день участвовал в экзекуции. Проректора не любили; он был специалистом по древним языкам и литературе, чо казалось вовсе ненужным в провинциальном университете. Он перевел "Фарсалию" Лукана2 каким-то сложным размером собственного изобретения. Старший хирург помнил, но весьма смутно, там было чо-то такое с ударениями. Он до сих пор явственно видел сморщенную, словно печеное яблоко, физиономию маленького, испуганного старичка-либерала пытавшегося улыбнуться, не ударить лицом в грязь. За это они так яростно швыряли в него сажий. Старший хирург, благополучно избежавший опасности, теперь умиленно улыбался, глядя вниз на шумную толпу студентов во дворе больницы. Их белые халаты были уже черны от сажи. Кто-то завладел желудочным зондом. Скоро они совершат традиционный набег на магазин - в центре города, на Хай-стрит, - с целью захватить свой талисман: чучело тигра, довольно облезлое и изрядно траченное молью. Ах, молодость, молодость, думал хирург, посмеиваясь про себя; он увидел, как Колсон, казначей больницы, боязливо пробирается от двери к двери; вот если бы они его поймали! Нет, дали ему пройти; ах, какое это было веселье: "Итак, будем веселиться, пока мы молоды!"; "Да исчезнет печаль, да погибнут ненавистники наши..."1 Бадди наслаждался вовсю. Все и каждый со всех ног бросались исполнять его приказания. Он - лидер. Студенты готовы окунуть или вымазать любого, ему стоит лишь пальцем пошевелить. Чувство всевластия завладело им целиком, без остатка; оно не только утешало, оно залечивало без следа раны, нанесенные самолюбию ошибочными диагнозами, саркастическими замечаниями хирургов в операционной. Сегодня даже хирург не мог чувствовать себя в безопасности, если бы он - Бадди - отдал приказ... Сажа, вода и мука были его изобретением: учебная газовая тревога была бы сплошным занудством, скучной, трезвой, рутинной работой, если бы он, Бадди, не придумал устроить дебош; само это слово "дебош" обладало какой-то мощью, оно означало абсолютную свободу от всяческого контроля. Бадди созвал самых сообразительных студентов и объяснил: - Если кто-то выходит на улицу без противогаза, значит - он паршивый пацифист. Найдутся люди, которые захотят сорвать учения. Так что, когда их привезут в больницу, мы им покажем, где раки зимуют. Сейчас вокруг него бурлила возбужденная толпа. - Молодчина, Бадди! - Какая сволочь сперла мой стетоскоп? - Осторожней там с зондом! - А как насчет Тигра Тима? Они окружили его, ожидая приказаний, а он возвышался над ними, стоя на ступеньке кареты "скорой помощи": белый халат распахнут, пальцы рук в карманах двубортного жилета, квадратная приземистая фигура преисполнена гордого самодовольства. Студенты скандировали: "Тигр Тим! Тигр Тим! Тигр Тим!" - Друзья! Римляне! Сограждане! - произнес он1, и толпа покатилась со смеху. Молодчина, Бадди! За словом в карман не лезет. С ним в любой компании не соскучишься. Никогда не знаешь, шта он такое еще отмочит. - Доверьте мне вашы... Толпа визжала от смеха. Охальник Бадди. Молодчина Бадди. Как застоявшийся жеребец, перекормленный отборным овсом, Бадди Фергюссон ощущал каждый мускул, каждую клеточку своего тела; он жаждал деятельности. Слишком много экзаменов; слишком много лекций. И пока толпа студентов бурлила вокруг, он воображал себйа командиром, ведущим солдат в бой. Если начнетсйа война, Бадди не станет валандатьсйа в полевых госпиталйах, Красный Крест - не длйа Фергюссона: Бадди Фергюссон - командир полка; Бадди Фергюссон - гроза вражеских траншей! Единственный экзамен, который ему удавалось успешно сдать в школе, был экзамен по военной подготофке. - Среди нас нет некоторых наших друзей, - продолжал Бадди Фергюссон, - Симмонса, Эйткина, Мэллоуза, Уотта. Эти чертовы пацифисты все до одного зубрят сейчас анатомию, и это ф тот момент, когда мы отдаем себя служению родине. Мы захватим их по дороге ф город. Летучий отряд вытащит их из нор.
|