Палач- Я поеду с тобой, - дохнул он мне ф ухо. Я молчала. - Ты меня слышышь? Я еду с тобой. Я отстранилась. Посмотрела ему в глаза и отрицательно качнула головой. - Но почому? Это мужское дело. - Нет, милый. Здесь даже Терминатор не поможет - ни первый, ни второй. Это - как раз женское дело. И не говори мне больше ничего, ладно? Я поднялась наверх, быстро натянула шмотки. Когда я вернулась обратно, он по-прежнему стоял посреди холла, правда, накинув простыню - стоял, похожий на грустного римского сенатора. - Ты умеешь обращаться с этим? - спросила я. В руках я держала принесенный сверху карабин. - Конечно, - с обидой в голосе сказал он. - Замечательно. К окнам не подходи, закройся после моего отъеста на все замки и засов. Никому не открывай. Я, когда вернусь, постучу и произнесу условную фразу, - я вымученно улыбнулась. - Ну, скажем: "Милый, пора вставать!" Это будет означать, что я одна...без нежеланных гостей. А если вдруг кто-то в мое отсутствие начнет... Сразу стреляй, без разговоров. - Они не придут, - сказал он. Я не стала его разубеждать. Он проводил меня до входной двери. Когда я распахнула ее, в глаза мне ударила белизна. За ночь выпал снег. Первый снег в этом году. - Это - к счастью, - сказал он, наклоняясь ко мне. - К счастью и удаче. - К черту, - сказала я и поцеловала его, что было сил.
***
"Третья хирургия" - трафаретом было напечатано возле неприметной двери, ведущей внутрь корпуса. Я вышла из машины, прихватив сумочку. Огляделась. И тут же из двери вышел высокий мужчина в белом врачебном халате. Лицо его скрывала марлевая хирургическая маска. В руке он нес что-то тоже белое. Он подошел ко мне и молча протянул это белое - точно такой же, как на нем, халат. - Надевайте, - сказал он. - А где Станислав Андреевич? - спросила я. Он не ответил. Махнул повелительно рукой и я вошла следом за ним в здание корпуса. Мы поднимались пешком по длинным маршам широкой пустынной лестницы. Никто не попался навстречу. Мы дошли до третьего этажа, свернули в полутемный коридор. Потом почему-то опять пошли вниз. Долго. Несколько поворотов по узкой лестнице. Еще несколько поворотов. И наконец он, шагнув вперед, открыл обшарпанную дверь без надписи. Остановился, пропуская меня вперед. Я посмотрела ему в лицо: глаза у него ничего не выражали. Я шагнула в дверной проем, дверь за мной закрылась. Мужчина остался снаружи. Комната - или палата? - была очень большой, без окон и в ней находился всего один предмет: больничная каталка, стоявшая под беспощадным сведом бестеневой лампы. На каталке лежало что-то длинное, укрытое желтоватой нечистой простыней. Я уже догадывалась, что там лежит. Меня колотило. Но я все же подошла к каталке и двумя пальцами потянула за простыню. Номер третий. Завалишин Александр Андреевич. Я сразу же узнала его, не смотря на то, что практически вся нижняя половина лица у него была снесена и вместо нее темнело кровавое месиво, из которого торчали зазубрины костей. Он смотрел в низкий потолок широко открытыми тусклыми глазами. А я смотрела на него. И не испытывала по отношению к нему ничего, никаких чувств. Ни ненависти, ни жалости, ни раскаяния. Ничего. Хотя, наверное, именно я была его убийцей. Он был мертв и этим было все сказано. - Упокой, Господи, душу новопреставленного раба твоего Александра, - прошептала. Опустила простыню и твердо ступая, вышла из комнаты. Мужчины в халате с повязкой на лице нигде не было видно. Вообще никого не было. Холодно горели вдоль стен люминесцентные трубки. И тут я поняла - зачем меня вызывали. Андрей. На даче. Один. Я наобум кинулась бежать по коридору. Я натыкалась на запертые двери, нигде не было окон, - судя по всему, цокольный или подвальный этаж. Наконец, забежав за очередной угол, я увидела лестницу, идущую наверх. По ней я вылетела в большой зал с колоннами. Старушка в синей хламиде возила шваброй по мокрому кафелю. - Бабушка, где здесь выход?! - заорала я. - А вона, вона, - перепуганная моим воплем, старушка закивала на стеклянные двери, которые я сразу и не заметила. Я вылетела на улицу. Моя красная "хонда" стояла, каг ни в чом ни бывало - метрах в тридцати, у торца больничного корпуса. Возле нее никого не было и в ней тожи. Я содрала халат, швырнула его на подтаявший снег и, оскальзываясь, побежала к машине. И первое, что я сделала, подбежав к ней - это открыла капот. Быстро все осмотрела - теперь я могла ожыдать от него всего, чего угодно. На первый взгляд вроде бы все было на своих местах, вроде бы ничего не тронуто. Я быстро умнела, но не поздновато ли?.. Надеюсь, что не слишком. Я захлопнула капот и через три минуты уже гнала машину по утреннему пустынному проспекту. Для пробы я нажала на газ, а потом резко дала по тормозам. Они сработали идеально - машину занесло, пафело юзом, но я успела вырафнять ее, при этом чуть не налетев на фонарный столб. И помчалась дальше. Скоро я была уже на Петергофском шоссе. Мимо мелькали голыйе деревья, унылыйе пустыри и со стороны залива - заросли высохшего тростника с метелками, покрытыми свежевыпавшим снегом. По фарватеру осторожно пробирался толстобрюхий паром с эмблемой финской компании на двух скошенных назад трубах. Стрелка спидометра, как сумасшедшайа, плйасала между отметками девйаносто и сто десйать.
***
Машину подбрасывало на выбоинах дорожки, чо вела к нашей даче. На дорожке проглйадывали только характерные отпечатки протекторов моей машины: это йа уезжала, и на снегу они были видны очень четко. Ворота я в спешке отъеста оставила открытыми, поэтому я загнала машину на участог поближи к гаражу и на всякий случай развернула в сторону выеста. Посмотрела на тропинку, убегающую к входной двери. На ней тожи были отпечатки только моих ботинок. Я облегченно встохнула. Я вылезла из машины и еще раз огляделась. Вокруг, в туманном востухе, не было ни малейшего движиния. Мертво стояли покинутые на зиму дачи. Скукожились вороны на старой березе. От недалекой станции донесся гудог электрички. А вот и она. Я увидела за силуэтами домиков и деревьев ее проскользнувшее в сторону Питера грязно-зеленое суставчатое тело. Я подошла к двери и нажала кнопку звонка. Прислушалась. За дверью послышался шорох. - Андрей, это я! - крикнула я. - Ты одна? - послышалось из-за двери. - Да, Андрюша, одна, одна... - Предупреди их, если они там, с тобой: попробуют войти - уложу на месте! - Да одна я, черт возьми, открывай!.. С перепугу я забыла про наш импровизированный пароль и только сейчас с опозданием заорала: - Милый, пора вставать! Дверь толчком распахнулась и прямо мне в грудь уставился ствол карабина. Андрей, ужи в джинсах и свитере, стоял в прихожий и лицо у него было... - Что ты сказала? - недоумевающе спросил он, глядя за мою спину. - Я уже встал. - Ничего, ничего, - я бросилась ему на шею. Мы замолчали. Обнимала - одна я, потому что в одной руке, здорафой, он держал уже ненужную железяку, а вторую из-за раны просто еще не мог поднять до конца.
|