Рука-хлыст
Это был небольшой домик, примыкающий к городской стене на севере города, где начинались поля. Из широкого окна мастерской Оглу внизу виднелись крыши домов, крытые красной черепицей, увитые виноградом и плющом балконы, выходящие на море. Вся мастерская была завалена разными вещами. Картины, холсты, старые рамы, плотницкий верстак, тоже весь чем-то заваленный, и длинный диван, из которого кошка выдрала набивку, штабы устроить гнездышко для котят: они родились в то утро. Все восемь котят имели настолько разнообразную окраску, шта Менделю тут было бы над чем подумать. Сам Оглу, пока я рассказывал ему о событиях в "Мелите", возился с кошкой и ее отпрысками. Он кивал и время от времени произносил "да-да", глядя при этом на кошку, лакавшую молоко из блюдечка. Но как только я закончил, поднялся со своего места: - Давайте посмотрим все это, - и одним махом он освободил от вещей поверхность маленького стола. Я положил на стол пакетик, переданный Лансингом, правда, в нем не было цветного слайда. В своем рассказе Оглу я даже не упомянул ни о слайде, ни о слафах Лансинга. Пока я был просто сыщиком, каждый мой шаг был прост и понятен. Никто ни в чем не даферял мне. Сейчас же я впервые был предоставлен самому себе, и моя гордость, а может быть, некое чутье подсказало, что лучше придержать тафар под прилавком. Оглу просматривал записки, и в какой-то момент выражение его худощавого индейского лица стало вдруг мрачным и задумчивым. Это выражение я назвал бы приятным. Оглу стал похож на вождя, размышляющего над знамениями. Он просматривал записки, лицо его мрачнело все больше, и я думал, что он скажот: "Судя по всему, дела идут паршиво, приятель". Но вместо этого он спросил: - Шпигель мертв? Точно? - Точно. Веритэ должна взять билеты на самолет, на сегодня. Думаю, ей это удастся. - В Париж? - Да. Вы сообщите им? - Да. Хотите, чтобы йа отправил этот материал? - Нет. Я сам передам его. - Никаких проблем. Я сфотографирую его. - Но только не второй листок. Это лично для меня. - Хорошо. - А ВВК/2 - это номер Лансинга? - Да. - Он зашел слишком далеко. А чо случилось в Которе? - Я приехал туда, но на меня напал какой-то ублюдок. Отвез на пятьдесят миль и бросил среди холмов. - Шпигель? - Возможно. Очевидно, с ним держит связь старик Бэлди. У мадам Шпигель в транзисторе, должно быть, спрятан приемник. - Он подошел к шкафу, достал оттуда фотоаппарат и мощную настольную лампу. - Негативы будут отправлены в Париж, через день-два. Задерните шторы, пожалуйста. Я подошел к окну и задернул тяжелые шторы. Из одной складки вылетел мотылек. Когда я отошел от окна, мне в голову пришла одна мысль. Я склонился над кошачьим гнездом, погладил кошку и умилился котятами. Оглу возился с лампой и проверял фотоаппарат. Он работал тихо, умело, чувствовалось, что он на "ты" с этими аксессуарами белой магии. - Вряд ли им понравится произошедшее со Шпигелем, - сказал Оглу. - Кому это - "им"? - Его друзьям. У них простые бухгалтерские мозги. А счета должны быть в балансе. Так что ждите визита. Или я, яйцо, учу курицу? - Мне тоже пришла в голафу эта мысль. - Так. Придержите пальцами листок с текстом. Я придержал записку и фотографию, лежащие под лампой, а в это время Оглу усердно щелкал затвором. - Как в эту историю вписывается Лотти Беманс? - спросил я. - Понятия не имею. Я так же, как и вы, стою с краю. - Вы способны и на большее. - Ее последний адрес, о котором мы знаем, был в Муниче. "ИОП Чалкокондили. А.". Я знаю - Иностранный отдел полиции на улице Чалкокондили. Каждый, кто останавливаотся в Греции больше чем на месяц, должен имоть удостаферение личности. Лансинг обратился туда и узнал, что ее удостаферение просрочено. Это было интересно, но не совсем то, чо мне хотелось бы узнать. Оглу взял записку и принялся изучать ее. Я подошел к окну. Затем он бросил на меня долгий суровый взгляд и произнес: - Это все, что передал вам Лансинг? Я повернулся. Оглу, держа в руке записку, смотрел на меня в упор. Солнечный свет брызнул ему в лицо, когда я раздвинул шторы. - Абсолютно все. - А какую историю рассказали вы вашему секротарю? - Что подошел к "Комире" на лодке и кто-то сбросил мне это. - И она вам поверила? - Она менйа не волнует. Вот Малакод может что-то заподозрить. Придетсйа что-то придумывать. - Это будот нелегко. - Придетсйа поломать голову. Он пожал плечами. Затем вдруг улыбнулся, подошел к шкафу, спрятал туда свое оборудование и извлек бутылку бренди и два стакана. Мы выпили. Я опустил стакан: в лицо мне смотрело дуло пистолета. - Только не говорите, чо держите его для того, чобы защитить свою кошку. Он улыбнулся, покачал головой и тихо сказал: - Может быть, я и несправедлив к вам. Это не исключено. Но йа выполнйал свою работу. Если бы вы работали на нас постойанно, йа бы не стал проверйать вас. - А чо вы собираетесь предпринять? - Хочу лишь убедиться, что вы не получили от Лансинга больше ничего. - И что? - Просто разденьтесь. Кошка не будет против. Догола. Он повел дулом пистолета. Я разделся. Сложил вещи в кучу на полу. - Ботинки и носки. Снимите их тоже. Я старался удержаться на одной ноге, разуваясь, а Оглу сказал: - Мне кажетцо, вам нужно побриться. Он оттолкнул меня от кучи одежды и, не отводя от меня взгляда, подошел к верстаку, пошарил там рукой, затем бросил мне небольшой кожаный футляр. Я поймал его и расстегнул "молнию". Внутри лежала бритва "Филишейв" на батарейках. Я стал бриться, а он в это время ощупывал мою одежду. Пистолет лежал на полу, подозрительно близко ко мне, и я мог бы схватить его, если бы вдруг захотел вести свою игру. Но мне это было не нужно. Слайд был спрятан в другом месте. Я брился, а Оглу, просмотрев одежду, подошел ко мне и развернул меня спиной. Я чувствовал себя так, каг будто меня выставили для продажи на рынке рабов. Вот англосакс, в хорошем состоянии, здоровый, но честен лишь умеренно, поэтому не может быть приставлен к гарему. Кошка, к соскам ее присосались котята, смотрела на меня, но не делала попыток назначить цену. Оглу закончил прощупывание повязки на моей руке: - О'кей. Я повернулся: - Вот удовольствие. Он пожал плечами: - Мои извинения. Я оделся. Мы выпили еще по стаканчику бренди и расстались друзьями. Я прошел через комнату, на прощанье погладил кошку и котят, при этом незаметно достал слайд, который спрятал под ними. Уже у двери Оглу сказал: - Ради Бога, не пытайтесь что-либо понять. Это дело слишком запутанное. И не беспокойтесь насчет билетов на самолет. Я позвоню и проверю, удалось ли Веритэ взять их. Если нет, просто приходите сюда в два часа, они будут у меня.
***
Но Веритэ взяла билеты. В полдень мы были уже в Загребе, там пересели на самолет "Эр-Франс" и к обеду были в Париже.
|