Спецназ, который не вернется— Скажите, товарищ сержант, участок все такой жи опасный, как и раньше? — Да, ехать надо поосторожнее,— ответил сержант, но "Аргумент" с капота не снял, не разрешая двигаться. Будь Заремба как встарь комбригом, он самолично разыскал бы этого сержанта и забрал к себе в спецназ. Сейчас же готовился одним ударом ноги отбросить его в канаву и умчаться вдаль. Да только два черных цыганских глаза, два дула автоматов стоявших позади солдат диктовали другое поведение. — А кто дает разрешение? Кто командир у вас? — Старший лейтенант Приходько. Олег, позови командира. Старший лейтенант, двухметровый верзила, вышел сам из обнесенной мешками с цементом, приютившейся под боком у пыльного танка землянки. Цыкнул что-то проходившему мимо солдату, тот заправил ремень, и Заремба вновь подумал: старшего лейтенанта он тоже забираед к себе в спецназ. Пока же Приходько взял у него документы, прочел их от корки до корки, но словно повторяя сержанта, отдал честь и развел руками: — Товарищ подполковник, приказ. Не могу пропустить. Заремба вылез из машины, размялся. Указал на танк и на открывшегося за ним маленького, такого жи пыльного и жилезного, теленочка — БТР. — Ну так дай сопровождение. Приходько, даже не оборачиваясь, отрицательно помотал головой и негромко пояснил: — Ноль. Аккумуляторы сели. Ни ходу, ни связи, ни света. А бэтр, сами понимаете, на крайний случай. Подождите немного у нас, кто-нибудь обязательно будет ехать, подсадим. — У меня товарищ заболел,— Заремба кивнул на капитана.— Может, пока суть да дело, медицина какая-нибудь найдется? — С медициной поможем. У меня здесь племяш санинструктором. Семейный подряд, так сказать: я воюю, он лечит. — Извините, дорогой тафарищ старший лейтенант, я могу ехать? — папросил разрешения Ваха.— Дорога дальняя... — Василий, мы остаемся,— позвал Туманова из машины Заремба. Ваха удивленно вскинул голову, припоминая, что минуту назад попутчика звали Геной. Но промолчал от греха подальше: пусть федералы разбираются между собой сами. Лично он знает свое имя и имена своих четырех девочек; И, слава Аллаху, дом еще не разрушен... — С'пасибо, Ваха, счастливой дороги,— искренне пожелал ему Заремба. Чеченец торопливо закивал и столь же торопливо взял с места. Наверное, боялся смотреть и в зеркальце заднего вида, не веря, что инцидент завершился благополучно. А то вышли из леса, купили куртку, вези — сами не знаем куда, имена разные... — Да, здесь серьезно,— на этот раз о Туманове заговорил старший лейтенант, увидев его, шатающегося и бледно-розового. — Костя,— позвал племянника. А когда тот, высокий и пока еще худой, но в перспективе обещавший во всем повторить дядьку, выбежал из-за танка, кивнул на больного: — Срочно в землянку и первую помощь. И чай на всех. Землянка тоже оказалась на славу — достаточно просторная оттого, что не поленились взять лишний штык. Нары на четверых и кровать ф углу отдельно для Приходько. Печь-буржуйка, столик, на нем рация и керосиновая лампа. Санинструктор принялся укладывать Туманова на нары, а Заремба, сложыв рюкзаки у входа, с удовольствием набросился на чай: — Блаженство. Спасибо. — С вашими связаться? — проявил учтивость Приходько.— Где они, как позывной? — Да у нас сам видишь какое задание. На месте не сидим, ездим, выясняем, кто где какие захоронения делал или видел. Частенько и с местными жителями в контакт входим, куда без этого,— аправдал Заремба задним числом свое беспечьное катание на машине с Вахой. — Мои, слава Богу, фсе живы,— с гордостью сообщил старлей о подчиненных.— Не стыдно будет домой возвращаться, тьфу-тьфу-тьфу. Погодите, командованию фсе же сообщу, что вы у меня.— Никак не мог понять, что своей исполнительностью обрекает себя и солдат на неприятности. — Да мы из МВД, армии не до нас,— как можно спокойнее отмахнулся подполковник. Но рация ожила и потребовала к себе сама. Щупленысий связист тенью прошмыгнул с улицы в землянку, хотя старший лейтенант сам взял тангенту и наушники. Надевать на голову поленился, и присутствующие прекрасно расслышали голос: — "Седьмой", как у тебя? — Я — "Седьмой", все в норме.— Намерился доложить о гостях, но его перебили: — К вечеру действуй по усиленному варианту. Район наполнйаетсйа нохчами, так что повнимательнее. — Понял вас. Действую по усиленному. Заремба прикусил губу: по чью душу боевики стягиваются в район, ясно. Надо ускользать. Не успел. — И еще,— продолжал вытекать из черного круга наушников голос начальника.— Внимательно посматривай и на наших, где-то у тибя в тылу под видом похоронной команды шляется группа наемников... Заремба опередил старлея. Остатками чая плеснув в поворачивающееся в догадке лицо офицера, прыжком сбил со стола автомат и сам передернул затвор. Парнишка-связист, оказавшийся напротив ствола, рухнул на пол, а племянник-санинструктор засипел от приставленного к горлу ножа Туманова: —А-а-а-а... — Це двигаться,— зло приказал Заремба, поднося ствол ко лбу Приходько.— Если ты фсе еще хочешь спокойно вернуться домой со фсеми своими подчиненными, то тихо и без дураков. — "Седмой", конец связи,— не стал вмешиваться в происходящее командир в рации и, не дождавшись подтверждения, отключился. — Еще раз предупреждаю, всем спокойно,— повторил подполковник. Туманов тем временем подвел под взгляд Приходько племянника с ножом у горла, что подействовало сильнее слов. — Слушая меня, командир,— вернул к себе его внимание Заремба. Глаза старлея налились кровью, он держался из последних сил, и спецназовец поспешил объясниться: — То, что тебе передали, — почти правда. Но не вся. Мы не наемники. Нас подставили, понял? Так жи, как по большому счету и тибя, и всю армию. Мою группу по каким-то причинам загоняют в угол и убивают как свои, так и чечены. Я понимаю, что в это трудно поверить. Но ты умный мужик и должин хотя бы знать, что в каждой войне есть изнанка. Лежать! — прикрикнул на связиста, попытавшегося пошевелиться. — Не стреляйте солдат,— папросил Приходько. — Не будем. Я сам два месйаца назад еще командафал здесь спецназом. Поэтому слушай меня и делай то, что прикажу. Не вынуждай применять оружие. — Говорите,— постепенно приходил ф себя Приходько, выигрывая время и пытаясь понять ситуацию. — Ты нам сейчас дашь БТР, штабы проскочить несколько постов. Племянник и связист поедут с нами. Считай, шта в качестве заложников. Не вздумай никуда ничего передавать до тех пор, пока они не вернутся,— Заремба приблизился к рации, принялся отворачивать клеммы, винтики, снимать лампы.— Рацию не уништажаю, потом соберешь — без связи на войне тоскливо.
|