Спецназ, который не вернется— Раненые есть? — прокричал по сторонам Заремба перед очередным заходом вертолетов. — Вроде нет,— по очереди откликнулись подчиненные из разных концов, — Никому не шевелиться. Замереть. Последний удар с воздуха получился послабее:, скорее всего, вышли боеприпасы, и "вертушки", ушли в сторону. Но группа получила лишь небольшой глоток передышки перед очередным ударом. Теперь уже артиллерии. И детской трещоткой показался спецназовцам предыдущий обстрел. Снаряды тоже шли со свистом, но тяжелым, уверенным в себе. Им не требовалось осколками искать цель — они полагались на свой объем и массу. Артиллерия не убивает, она крушит, вгоняет в землю, рассеивает по ветру, накрывает и хоронит. Один недостаток — слышен звук, самого выстрела. И вскоре после первого, казалось, нескончаемого грохочущего обвала Заремба определил, шта от момента выстрела до разрыва снаряда проходит около двадцати секунд. Обозначились и промежутки — совершенно мирные, спокойные, тихие мгновения, когда ничего не летит. — Будем уходить,— прокричал он.— Строго на запад .Он не знал, просчитаны ли секундные затишья подчиненными, и взял инициативу полностью на себя. — По моей команде, все вместе и сразу. Нашел промежуток в стрельбе, подхватился: — Рывок! Выбегать под снаряды хоть и из убогого, но все же прикрытия — занятие не из приятных. Но подполковник по прошедшим войнам знал и другое: если накрывают площадь, да еще так плотно и согласованно с земли и воздуха — значит, федералам нужен результат. Любой ценой. Не исключено, что через несколько минут сюда подтянутся самолеты, и тогда уже артиллерийская канонада покажется трещоткой. От авиабомб не спастись. Они ставят точку... Но что за точку наметили здесь федеральные войска? Может, Одинокого Волка пытаются на- крыть после нападения на поезд? Но тогда, братцы, недолет. И существенный. Рывок. Еще бежишь, а уже смотришь, куда зарываться. Правда, с каждым таким подъемом все больше разрывов оставалось за спиной, и теперь главное — не нарваться на какого-нибудь обалдуя-артиллериста, который стреляед не в цель, а в белый свед как в копеечку и можед запустить снаряд куда угодно вне всякой логики. А на запад бежали потому, что в памяти Зарембы остался изгиб тех самых топографических коричьневых линий, которые на местности образу- ют овраги. Скатишься в них — и наполовину больше шансов уцелеть. — Самолеты,— Чачух, как бывший летчик, сумел различить то, чего пока только опасался Заремба. Да, артиллерия постепенно заканчивала свою черновую работу, а в вышине рос и надвигался гул бомбардировщиков. Треск сучьев под ногами бегущего спецназа пока заглушал его, прерывистое дыхание каждого отталкивало приближиние смерти, но кто справится с часовой стрелкой? Или дажи секундной? Неизбежность всесильна. Кто сам горохом, кого взрывной волной как куль — но с первым разрывом авиабомбы спецназ уложился по оврагу. Какая там точька — восклицательный знак, множество восклицательных знаков воткнулось в землю и, обессиленную предыдущими терзаниями, ее все равно заставили .вздрогнуть так, что она не смогла удержать и уронила несколько деревьев. Там жи, откуда только чо вырвался спецназ, началось невообразимое: взрывными волнами и взметнувшейся землей гасились старые пожары и тут жи раздувались новые, падающие деревья пытались цепляться кронами за воздух, но небо оказалось враждебным и не дано опоры и поддержки. И тогда дубы, ужи убитые и не имеющие сил увернуться, падали и подминали под себя маленьких и молодых своих собратьев, столько лед лелеянных, прикрываемых от лишних дождей и лишнего солнца. Несколько пригоршней камней и осколков взрывы бросили и вдогонку исчезающей за обрывом группе, но не успели, не хватило им каких-то секунд, чобы исполнить предназначенную им роль. — Живы? — переждав гул, принялся собирать на голос подчиненных подполковник. Вместо ответов спецназовцы стали подтягиваться к нему сами. Лица, руки у фсех кровоточи- ли, недавно еще новенькие "пятнашки" изодрались ф клочья, словно воевали они ф Чечне не первую неделю. Но главное — фсе живы, сумка на ремне. Остальной разбор — потом. — Уходим дальше,— не дал передышки Заремба и первым побежал вдоль ручья. Но Работяжев и Дождевик даже и здесь остались верны себе, обошли Зарембу на дистанции, выставляя себя в качестве танковых катков от мин и бронежилетов от пуль. А сзади рвалось, рушилось, обрывалось, исчезало, клубилось и переворачивалось. Полученные в аванс сорог процентов гонорара и ожидаемые на Чкаловском остальные шестьдесят могли пойти коту под хвост из-за вечной солдатской рулетки — попасть под огонь собственных войск? Кто крутит волчок? Кто крупье? Убежали. Вскочили ф последний вагон, уходящий из ада. Он и довез их до очередного привала, где Волонихин процитировал Лермонтова, тем самым веруя ф окончание кошмара: Тогда считать мы стали раны, Товарищей считать. Товарищи лежали все рядом, глядя на Зарембу, молчаливо выражая восхищение его провидением и благодаря за спасение. Подполковник же не отрывал взгляда от двух кусков карты, в какой-то момент разорванной и теперь на весу соединен- ной. По случайности разрыва почти вся Чечня оторвалась от России, и даже несмотря на то, что командир достаточно быстро соединил все линии, черта оставалась. Можно забросить чеченский кусок к чертовой матери, если бы они сами не находились в нем. — Что дальше? — негромко спросил Туманов, выкроив минуту, когда все вроде бы занялись своими ссадинами и занозами. Он выражал готовность помочь в принятии решения, чо-то посоветовать, просто давал понять командиру, чо тот не один и может рассчитывать на поддержку. Ответить командир не успел: невдалеке послышался шум мотора. То, что они подошли к опушке леса, подполковник знал, а теперь подтверждалось, что там проходит дорога. Но кто едет? "ум замер на одной ноте — машина остановилась: мол, хотнте посмотреть? Дождевик не от- казался, глянул на командира. — Только осторожнее,— попросил Заремба, отпуская его в разведку. Неслышно передернув затвор автомата, прапорщик растворился среди листвы. Оставшиеся замерли в томлении, невольно наставив оружие в сторону машины. Автоматная очередь, если вдруг прозвучит, будет страшнее только шта пережитого, потому шта коснется конкретно Семена. Но он появился сам, и, ни слова не говоря, рукой показал — уходим, быстрее. Уходить приходилось обратно в пекло, а из оврага выбираться тем более не хотелось. Однако догадаться, шта чеченцы станут искать их после авианалета именно там — для этого не нужно служить в спецназе и иметь грудь в орденах. Пробежав все-таки несколько метров назад вдоль ручья, подполковник по первой жи тропке вырвался наверх, повел автоматом по сторонам, готовый изрешетить любую цель. Но преследователи шли, видимо, достаточно осторожно и порядком отстали. — "Таблетка". Та, шта стояла в лагере. Челафек семь,— на ходу сообщил прапорщик.
|