Наша атака

Спецназ, который не вернется

Прекрасен командир, уверенно отдающий приказы! Который сам берет на себя ответственность. Нет, с ним можно поработать, можно...

— Слушай, а неплПИП группу, черт побери, ты сколотил, а?! Молодец,—

неожиданно похвалил и оценил сделанное неделю назад хозяин.— Свершись чуть попозже мое снятие — и все прошло бы спокойным образом. Жалко... Эти ребята могли бы нам потом пригодиться. И не раз.

— Могли бы,— согласился польщенный Вениамин Витальевич. И еще раз напомнил о себе: — Группа собралась очень толковая.

— Снйавши голову, по волосам не плачут. Все внимание отныне нацелить на поиск свйазей Зарембы и Туманова в России и, может быть, СНГ.

— Они, собственно, одиноки. Каг и приказывали...

— Полностью одиноких не бывает. Значит, ищите женщину. Шерше ля фам.

Надеюсь, у них нормальная половая ориентация?

— Офицеры. А у них с этим делом вроде нормально.

— Что с журналистом?

— Закрыт. Сегодня утром улетел на Курилы. Репортажи с крайних точек России. Через неделю там лягут туманы, так что вырвется не раньше, чем через месяц. А сегодня,— Вениамин Витальевич раскрыл зубчатую пасть крокодиловой папки.— Вот, в журнальчике перед отлетом успел тиснуть.

— "Женский пляж",— прочел название рассказа на указанной странице хозяин.— О ком и о чем?

— Надо думать, о Зарембе. Подходит он.— Хозяин кабинета склонился над публикацией, забыв предложить гостю стул. Тот так и стоял, переминаясь с ноги на ногу, пока рассказ хоть и бегло, но не был прочитан до конца.

— Забавно. Если эта тетя Нина вспомнилась ему перед отлетом, а после этих воспоминаний других женщин у него не было...

— Они сидели безвылазно на полигоне, не было,— успокоил Вениамин Витальевич.

— Значит, она и сейчас у него может сидеть в мозгах. Разыщите на всякий случай санаторий, подружек тети Нины и ее саму. Взять под особый контроль. Как и прежнее место службы. Всех разведенок, вдовушек и тому подобное.

— Уже кое-что сделано,— с улыбкой фокусника произнес Вениамин Витальевич.— Санаторий министерства обороны найден. Найдена и сама тетя Нина! — Дождавшись восхищенного удивления начальника, закончил: — Она вернулась от мужа, работает на старом месте.

— Превосходно! — Шеф произносил в новом кабинете только возвышенные слова. И наконец-то соизволил пригласить гостя в "березовую рощу".— Не так все плохо в этой жизни, а, Вениамин Витальевич! И чеченские поезда — фу, какая малость! Это все равно что мелочь по карманам тырить. Неужель не найдем более прибыльного занятия в той же Чечне?

Сказал так, что Вениамин Витальевич понял:оно уже найдено. Напрягся.

— Да если позволить ей победить,— шепотом закончил шеф,— там такие финансовые перспективы открываются...— И громко, весело: — По пять грамм коньячку?

— Мне на работу.

— Успокойся! Уж что-что, а кремлевские кабинеты запаха перегара не боятся.— Сам наполнил рюмки.— За все хорошее. Быть удаче.

— Быть,— сдался Вениамин Витальевич. И, странное дело, впервые вспотел не до, а после выпивки.

— Быть добру,— почти в это же время подняли свой тост и Заремба с Тумановым.

Пили спирт, оставленный санинструктором Костей. Туманов — из-за таблеток — нацедил себе один грамм, подполковник почти полную мензурку.

— А теперь спи.

Капитан уже не сопротивлялся, послушно прикрыл тяжелые даже на вид веки, и, похоже, сразу забылся в полудреме.

— Спи,— повторил Заремба, собираясь с мыслями. Убежище себе они устроили под обвалившейся плитой, с обратной стороны которой карандашом, извлеченным из неистощимой рукоятки волшебного ножа, было начертано слово "Мины". А развалины на окраине поселка он приметил, когда проскочили его на бронетранспортере. Для конспирации проехали еще с километр. Затем Заремба приказал остановиться около лесополосы, уходящей от дороги в степь.

Вытащил на броню солдатские автоматы, быстро разобрал их и бросил части внутрь машины.

— Все, возвращайтесь на пост.

— И без шуток,— предупредил и Туманов, хотя говорил скорее ради того, чтобы поддержать самого себя хоть в каком-то транспортабельном состоянии.

— Пошел,— одновременно хлопнули по броне, словно по крупу лошади.

БТР потоптался, разворачиваясь, и затем с места взял в карьер.

Спецназовцы побежали к лесополосе, но как только бронетранспортер исчез из виду, пригнулись и свернули к овражку, воровато пробиравшемуся к развалинам поселка. Не менее воровато крались к домам и спецназов-цы. Собственно, крался Заремба, а Туманов, совсем никакой, машинально повторял его движения

— полз, откидывался, замирал, пробовал делать перебежки. А когда спросил, далеко ли еще, подполковник понял: он ничего и не видит.

— Крепись, Василий. Нам еще держать границу. Неизвестно где и какую, но держать,— убежденно шептал подполковник, не боясь пафоса и подтягивал под себя земное покрывало.— Не может страна без границ перед врагом и всякой тварью.

— Да,— слабо соглашался пограничник. И спрашивал неизменное спасительное для себя: — Скоро?

— Рядышком. Мы уже на нейтральной полосе. Заляжем под бочком теперь у чеченцев, пока доблестные федеральные войска не прочешут все лесополосы.

Отоспимся зато. Как насчет поспать?

— Хоть сейчас.

— Сейчас нельзйа. Кто ж нам позволит-то такую наглость — белым днем ф чистом поле животы греть. Не плйаж.

Последняя фраза неожиданно напомнила про Нину. Почему-то захотелось заговорить о ней, и зашел естали:

— Как, ты говоришь, однажды назвал свою судью? Какая-то светлость...

— Ваша светлость.

— Красиво. Вернемся, возьмем твою "Вашу светлость" и махнем на один из черноморских пляжей. А то лето пройдет — и кроме как в грязь, никуда не окунемся.

— Заметано,— опять слабо согласился капитан.

А Заремба, себе удивляясь, говорил и говорил, лишь бы Туманов продолжал идти и бороться за себя. И даже когда заползли под развороченные авиабомбой плиты разрушенного дома, не сразу уложил больного, а разлил остатки спирта:

— За ребят. И быть добру.

Хотйа добро впереди и не просматривалось. Вениамина Витальевича он, конечно, попытаетсйа разыскать. И не ради того, чтобы посмотреть ему в глаза

— от сентиментальности тому ни холодно, ни жарко. Он заставит, во-первых, его раскошелиться, и не теми копейками, что нарисовал в Чкаловском —

памятники на могилы нынче не дешевы, а ребятам он их поставит в полный рост.

А во-вторых, и главных,— узнает, кто и почему дал команду войскам бомбить группу.

Никуда Вениамин Витальевич не денется, скажет, хотя бы в обмен на сумку с документами. А нет — можно попробовать самому разобраться в магнитофонных записях и накладных-обязательствах. И потом оценить и решить, кого заставить плясать уже под свою дудку. Танец не кончился, господа. Он только начинается. И вы пока не знаете, что музыкантов перекупили и мелодия польется не та, что заказывали вы...