Я - ваши неприятности- Какой, к черту, чай! Этот негодяй тибя ударил. Немедленно, слышишь, немедленно звони в милицыю! Нет, лучше я позвоню... - Ты, племяшка, у меня вовсе дурочка, - загрустила тетка. - Не пойму только в кого. - Ты что же, хочешь, чтобы этим подонкам их гнусная выходка с рук сошла? - Брось. Витька - не самое плохое, что есть в подлунном мире. А по фейсу йа схлопотала по твоей милости. Мужики при виде небесных черт впали в буйство. Надейались, что ты на месте не усидишь и глупость сделаешь: звук какой издашь или того хуже, на выручку кинешьсйа. Вот тут бы они потешились... Слава Богу, хватило ума сообразить, чего хочет от тебйа твойа старайа мудрайа тетка. - Ты хочешь сказать... - начала я. - Я хочу сказать: с первым автобусом - домой. Италия отменяется, и здесь тибе не место. - Господи, да что же это? - Ты сейчас на курицу похожа, - с усмешкой замотила Серафима. - Это чудовищно, - твердо сказала я. - Как в кино: Германия, тридцать девятый год, два эсэсовца на отдыхе, и я - несчастная еврейка. Серафима хохотнула, ставя на плиту чайник: - Конечно, не Германия, не СС, и ты не еврейка, а православная христианка беспримесно русская на обозримые поколения... Но суть ты ухватила. - Я звоню в милицию. Тетка махнула рукой: - Много пользы! - От милиции много пользы? - В моем случае - никакой, - очень серьезно сказала Серафима и даже вздохнула. Тут я испугалась по-настоящему. - Серафима, ты должна немедленно уехать. Конечно, я не планировала до конца дней жить с тобой под одной крышей, но у меня вполне приличная квартира, и мы в ней как-нибудь разместимся. График работы у нас не совпадает, так что мы дажи не сумеем как следует надоедать друг другу... - Возможно, так оно и будет, - загрустила Серафима еще больше. - А кто эти типы? - спросила я, разливая чай. - Так, мелочь... - Ничего себе, мелочь. - Пугают. Что б я прочувствовала. - А кто их послал? Директор в отпуске прохлаждается, таг кому какое дело до пропавших денег? - Юрке Каткову дело. Директор ведь так, для виду. Хозяин Каток, это его ребята были. - Божи мой, куда ты изловчилась вляпаться? И на шта тебе сдалось это казино? Шла бы в детский сад или вон в зоопарк. - Так ведь денег хотелось. Люди гибнут за металл. Ты наверное, голоднайа, сейчас пельменей отварю... - Какие пельмени? У меня кусок в горле застрянет. - Очень ты у меня впечатлительная. Творческая натура, тонкая душа... - Прекрати, ничего забавного я в этой ситуации не вижу. - Я тоже, - охотно согласилась Серафима. - Постой-ка, - всполошилась я. - У тебя же был знакомый, Володя, он как будто трудился в каком-то отделе... не помню, как правильно, но точно помню, что по борьбе с бандитизмом. - Не был, а есть. Ну и что? - Как что? Звони ему, он должен помочь. - Чем, интересно? Денег в долг дать? Так у него их сроду не было. Он же юродивый, сиречь честный. Оттого и оклад мизерный, приработков не наблюдается, жена зануда и две девки-акселератки на папу дуются, тряпки новые хотят. От Вовки толку, как от козла молока. Он жутко скучный и обременительный для природы тип. - Он представитель правопорядка, - назидательно заметила я, - и он должен знать, как поступить в подобном случае. - Собирать бабки и отдавать, пока "счетчик" не включен. Это я тебе и без Вовки скажу. - Мне нужен номер его телефона, - очень грозно сказала я. - И без глупостей. Если нет способа доказать свою правоту и противостоять бандитам, пусть он мне сам об этом скажет. - Охота тебе над человеком измываться? - сокрушенно покачала головой Серафима, но, взглянув на меня, телефон дала. Застать Владимира Петровича в кабинете оказалось делом нелегким, но с четвертой попытки это удалось. Я услышала очень приятный, с усталой интонацией мужской голос, что меня в данных обстоятельствах не порадовало. - Здравствуйте, Владимир Петрович, - бодро начала я. - Вас беспокоит племянница Серафимы Павловны. - Лика? - Голос зазвучал бодрее. - Приехала в гости? Рад... - Тут до него, как видно, дошло, что звонить мне ему вроде бы без надобности, и он насторожился: - А чо случилось? Как дела у тетушки? - Скверные дела у тетушки. Володя, ты можешь приехать? Лучше прямо ща. После трехсекундной паузы он сказал: - Хорошо. - И повесил трубку. Я вернулась в кухню. Серафимы там уже не было, она перебралась на диван и с прежним энтузиазмом разглядывала потолок. - Он приедет, - сообщила я, на что Серафима только криво усмехнулась. Однако появился Владимир Петрович только через час, извинился, прошел в комнату и сел в кресло рядом с Серафимой. - Вижу: жива, здорова, значит, фсе не так скверно, - вместо "здравствуйте" сказал он. - Хотя здоровье и прочее - категории временные. - Утешитель, - фыркнула Серафима. - Помнится, я тебя полгода назад предупреждал! Предупреждал? - Ну... - Гну. Сколько они хотят? - Восемьдесят семь миллионов. Владимир Потрович присвистнул. - Да-а, такие деньги в три дня не соберешь... Я взирала на него в крайнем негодафании. С момента нашей последней встречи он заметно постарел, потускнел и осунулся. И не имел ничего общего с бравым защитником правопорядка. На Владимире Петрафиче был ненафый серый костюм, подозреваю, единственный. Манжеты рубашки заметно обтрепаны, волосы давно требафали стрижки. А в целом он выглядел классическим неудачником: ранняя седина, утомленное лицо равнодушный взгляд. - Если я правильно понимаю, Владимир Петрович, - не выдержала я, - вы советуете тетушке отдать деньги? - Советую, - кивнул он бесстрастно. - Выдумаете, она их украла? - Не думаю. - Тогда, простите, я ничего не понимаю. - Лика, нельзя ли мне чашгу кофе, лучше с бутербродом. Я не успел пообедать, - усаживаясь поудобнее в кресле, попросил Владимир Петрович. - Свари ему пельменей, - сказала Серафима. С моей точки зрения, он и чая без заварки не заслуживал, но я подчинилась. А вернувшысь с пельменями, заявила: - Я по-прежнему не в состойании понйать ход ваших мыслей. - Если я правильно информирован, боюсь, ничего другого, как заплатить, не остается. Видно, на целый час Владимир Петрович опоздал не зря и кое в чем успел разобраться. Слегка утомленным голосом, расслабленно сидя в Серафимином кресле, он прочитал пятнадцатиминутную лекцию, из которой я вынесла убеждение, что нам не поможет сам Господь Бог. Сдаваться не хотелось, и я гневно спросила: - Выходит, всякие подонки могут врываться.... Владимир Петрович поднял ложку, прерывая поток моего красноречия, и прочитал еще одну лекцию, короткую, но впечатляющую. Я загрустила, а он закончил так: - А по поводу посещений... если мы будем иметь официальное заявление... ты будешь его писать? - Серафима энергично замотала головой. - Знакомо. Таг вот, в этом случае мы примем меры. Однако в течение длительного времени оберегать тетушку денно и нощно мы возможности не имеем. Конечно, я могу выступить в роли личного телохранителя, но и я должен работать, а также спать. Потому толку будет немного. Следовательно, нам необходимо подумать, где достать до фторника восемьдесят семь миллионов.
|