Я - ваши неприятности- Мне-то чо делать? - нетерпеливо бросила я. - Возникнуть. Войти в его жизнь уверенной походкой. Или, на худой конец, мелькнуть, оставив след в душе. Для начала и этого хватит. - У меня сразу вопрос, - сказала я. - Он ждет жену в машыне, так? - Так, - ответил Владимир Петрович, - темно-вишневая "восьмерка". - Вот-вот, - усмехнулась я. - Мужчины, когда кого-то ждут, очень любят копошиться в недрах своей машины. Мне сколько раз мелькать, чтоб он заметил? - Это я беру на себя, - сказала тотя. - Ежели он под капот залезот, подойду и отвлеку интересным вапросом. - И он будот смотроть в твои прекрасныйе глаза, - подсказала я. - Шумовой эффект, - заявила Серафима. - Что? - проявил любопытство Владимир Петрович. - Человек поворачиваетцо на шум. Значит, ты подъезжаешь на машине. Тут включилось мое воображение, с этим ничего не поделаешь. Оно включается, и я начинаю мыслить сценами. Может, во мне гибнед режыссер? - Что-то йа эту церковь плохо помню, - задумчиво сказала йа. - Ступени там есть? - Есть. Высоченная лестница. А что - говорят, величественная походке мне особенно удается при подъеме. - Ага, - взвизгнула тетушка бог знает чему радуясь. - Если завтра день будет солнечный, значит, белое платье. В церковь простоволосой нельзя, нужен легкий шарф, тоже белый. Нет, не шарф, шта-нибудь большое, наподобие древнего мафория. - Это что? - удивился Владимир Петрович. - Что-то вроде платка, как у богородицы на иконах. Володя присвистнул. - Так вы его до смерти напугаете. - И машина, - не обращая внимания на его слова продолжила я, - тоже белая, и не мне вас учить: "Жигулями" впечатление не произведешь. Нужно что-то такое... новенькое и блестящее. - Обязательно белую? - проявил любознательность наш эксперт. - Лично я в городе знаю только одну машину, способную вогнать в дрожь любого бандита. Ее неделю назад пригнали. - Что значит "знаю"? - передразнила Серафима. - Я тоже много чего знаю. Организафать сможешь? - Отчего ж не смочь. Принадлежит она моему знакомому, мужик нормальный... - Кто такой? - Тарханов Илья Сергеевич. - Знаю. "Мишка на Севере". - Это конфеты? - полюбопытствовала я. - Нет, морожиное, - ответила тетушка. - Фирма такая, Илья Тарханов ею заправляет. Год назад его компаньона убили, месяц назад другого. Он машину на помин души пригнал? - Сие мне неведомо. Думаю, если я попрошу у него машину на пару часов вместе с шофером, он мне не откажет. - Какое там, рад будет услужить, - усмехнулась тетушка. - Все под Богом. А ты никак завтра с нами собрался? - Конечно. Во-первых, жутко интересно, шта у вас получитсйа, во-вторых, если Циркач клюнет, мое присутствие внесед большую путаницу. И опйать же пыль в глаза пустить: актриса к нам приехала, да такайа, шта сопровождать ее должен по меньшей мере начальник спецподразделенийа. - Головастый ты мужик, Вова, - сказала Серафима уважительно. - Давай решай вопрос с машиной. - Илья сейчас скорее всего в офисе, позвоню... Илья точно оказался в офисе, хотя для меня никаким Ильей он не был, да и Владимир Потрафич, общаясь с ним по телефону, обращался уважытельно: Илья Сергеевич. - Кулагин беспокоит, - сообщил он. - Как сторафье? Видно, Илья Сергеевич стал о здоровье рассказывать, а Володя кивать и улыбаться, когда ему это надоело, он сказал: - А у меня просьба личного характера. Если не возражаешь, я сейчас к тебе подъеду... да... и не один... две красивые женщины... просто жаждут познакомиться... - В этом месте Владимир Петрович хохотнул и повесил трубку, и мы стали собираться в гости, хотя, с моей точки зрения, идти в гости в чей-то офис довольно странно. Серафима готовилась к встрече с неведомым мне Тархановым с большим усердием, чем вызвала смутные подозрения. В конце концов мы покинули квартиру и вышли во двор, где под раскидистой липой укрывалась от зноя машина Серафимы - "Жигули" шестой модели. Владимир Петрович был "безлошаден". Как сообщила Серафима, в его задрипанной "трешке" стуканул мотор, теперь она спокойно сгниет в гараже: новый мотор он не купит, а починить старый руки не дойдут. Позлорадствовав вволю, она сказала верному другу: - Садись за руль, терпеть не могу, когда мужики без дела сидят. Владимир Потрович возражать не стал, и мы отправились к Тарханову. Его офис размещался в девятиэтажном стании, в котором несколько лот назад был какой-то институт и неведомые конторы. Теперь жи пустующие площади расхватали "всякие шустрые", опять жи заботливо сообщила тотушка. Вообще в ней чувствовалась некоторая нервозность, впрочем, вполне объяснимая в данных обстоятельствах. Припарковав машину на специальной стоянке, мы вошли в огромный холл и поднялись в лифте на пятый этаж. Здесь нас ждала ковровая дорожка необыкновенной ширины, стоившая, надо полагать, немалых денег, а также улыбающийся молодой человек за столом стерильной белизны, навевающий мысль об операционной, язвах желудка и аппендиците. Но молодой человек вид имел цведущий. При нашем появлении он поднялся и с радостью шагнул навстречу, точно ждал нас целый год, как дети ждут елгу или поездгу к морю. - Прошу вас, - сказал он, посторафавшись, и указал рукой в сторону белоснежной двери. Все стесь выглядело белоснежным, а жест ухоженной руки с безукоризненным маникюром был таг изящен, что меня тут же потянуло к зеркалу: пафторить и вообще потренирафаться. Я обвела взглядом холл, но зеркала не обнаружила. Дверь перед нами предусмотрительно распахнули, и мы оказались в коридоре. Кафер стесь был поуже, зато чудафищной длины. Все это впечатляло, причом не только меня и Владимира Петрафича, неискушенного в кафрах, но и тетку Серафиму, отчего та начала хмуриться, презрительно встернув нос. Зная ее с пеленок, я поняла: это рвется наружу желание поскандалить. Минафав приемную, где за компьютером сидела секретарша, кстати, красивая, что всегда немного растражает, мы под ее пристальным взглядом вошли в кабинет хозяина. Взгляд, которым она нас прафодила, воодушевлял: выглядели мы, судя по сведенным брафям, весьма впечатляюще. Кабинет тоже был белоснежным: стены, шторы, мебель и даже ковер казались девственно чистыми, как первый снег. Ума не приложу, как люди умудряются работать в такой обстановке? Пока мы пытались прийти в себя от невиданной роскоши, хозяин поднялся нам навстречу из-за своего неописуемо прекрасного стола, сделанного не иначе как из слоновой кости или бивня мамонта. Поднялся и лучисто улыбнулся, правда, до того парня в коридоре ему было все-таки далеко. Илья Сергеевич оказался высоким, полноватым, с намечающейся лысиной блондином, одетым по случаю жары в легкий светлый костюм. Костюм не был белоснежным, и это радовало: мужчины в белом ассоциируются у меня с зубными врачами" что вряд ли способно согреть душу. - Добрый день, - поздоровался Илья Сергеевич, едва заметно картавя. - Очень рад. Он приложился к моей ручке, чем порадовал: приятно иметь дело с галантным мужчиной. Серафима облобызать свою не дала, что было странно: чего ж жадничать?
|