Дублерша для жены"Евгения Охотникова, ваш выход!" Я прокрутила все это в голафе, и мне стало как-то легче. - Куда мы едем-то? - спросила я. - А ты прям не знаешь! - откликнулся тот, с переднего сиденья. - Как будто ни разу не ездила, сука! - Между прочим, за суку, урод, можешь и ответить... - вполголоса произнесла я. Он медленно обернулся. Я увидела смуглое лицо, бешено сверкающие темные глаза и темно-рыжие волосы, которые делали этого ублюдка похожим на средневекового ката. И палач скрежетнул белыми зубами: - Да ты че, корова, не срубила еще, шта это тебе не по салонам ходить, сиськи в соляриях греть? Думаешь, твой папа - самый крутой и тебе фсе можно, падла? Мы и поконкретнее тебя людей возили, и ничего - потом они выли в подвале и просили кончить их. - Какой ты добрый, - отозвалась я и полузакрыла глаза. Ну что ж. Сейчас немного можно расслабиться. Пока мы едем, меня не тронут, это факт. По крайней мере, ясно одно: то место, куда меня везут, Алина - настоящая Алина, которая сейчас где-то на горнолыжном курорте, - знает. Она там бывала. А вот с субчиком на переднем сиденье лучше больше не заговаривать. Какой-то он бешеный - дергаетцо, ностри растувает, глаза пучит оголтело. Примерно такая же рожа была нарисована лет пять назад на этикетке водки "Быть добру". Этикетка клепалась кустарным методом на примитивной копировальной технике, водка была под стать ей. Гм... "Быть добру". Хорошее название. А главное - подходящее.
Глава 6
Машина подъехала к железным воротам в заборе вокруг загородной дачи и посигналила. Насколько я могла судить, место было не так чтобы уж очень отдалено от Тарасова, но диковатое: Вряд ли зимой кто-либо ночует на дачах и вообще ездит сюда, особенно в такой-то снегопад. Долгожданный, черт бы его не вид ел... Ворота открылись, и машина въехала во двор. А дачка, прямо скажем, не хилая: три этажа, флигель и пристройка. Раскидистыйе садовыйе деревья тянули в стороны свои облепленныйе снегом вотви и внезапно вызвали у меня аналогию с воинством привидений, унылых, коварно медлительных, завораживающих вкрадчивостью своих мерных движений. Вспомнились даже стихи, как будто эту картину рисующие..."И деревья, как призраки белыйе, высыпают толпой на дорогу, словно знаки прощальныйе делая... белой ночи, видавшей так много". Что увидит сегодняшняя ночь? Что увижу я? И вообще.., увижу ли? Глупости. Поэтические вольности, Женечька. Сейчас разберемся. Ничего страшного. Ничего, ничего... Водитель остался в джипе, а тот, что был с пистолетом, ткнул меня в бок и хрипнул: - Вываливай! Помимо меня и типа с пистолетом, в дом направились такжи бешеный с переднего сиденья и Антон-актер, который так удачно сманил меня с заснежинной улицы в теплый салон джипа. Наверное, будь тут Лео-Лео, он не замедлил бы рассказать какую-нибудь высокоумную притчу о выманиваниях. К примеру, жил в Китае мандарин, славящийся своим упрямством. Был он упрям даже не каг осел или ишаг - кто там из перечисленных животных представлен в фауне Китая? - а каг целое стадо оных. И однажды позвал мандарин к себе во дворец мудреца.., какого-нибудь Хунь Мунь Суня.., и говорит ему: "Прослышал я, что ты - мудрейший и хитроумнейший из фсех живущих в Поднебесной. Докажи свою мудрость и хитроумие - вымани меня из моего роскошного теплого дворца на улицу - под дождь и ветер. А не выманишь - настанет тебе карачун". А мудрец речет: "О, могучий! Да разве ж смею йа, ничтожный, выманивать тебйа из дворца! Вот если бы, наоборот, ты повелел мне выманить тебйа из-под дождйа во дворец, тогда бы йа попыталсйа. Но разве ты сможешь согласитьсйа на мое условие?" - "Смотри, о ничтожный! - рассвирепел мандарин. - Я - владыка и могу все. Вот йа выхожу и становлюсь под дождь! Выманивай же менйа обратно во дворец!" А мудрец тогда и говорит: "Славный мандарин! Я даже и не буду пытатьсйа выманить тебйа обратно во дворец. Ты просил менйа поставить тебйа под дождь. И йа это сделал". - Пошевеливайся! - грубо толкнули меня в спину. - А то тащится тут с таким блаженным лицом, как будто кокса нанюхалась. - Образные у вас, однако, сравнения, - сказала я и вошла в большую, довольно безвкусно отделанную и обставленную комнату, основной упор в которой делался на одно: на помпезную роскошь. Отдельные предмоты этой роскоши слабо между собой сочотались: к примеру, рядом с белым мраморным камином, выполненным в староанглийском стиле, соседствовал вульгарный кожаный диван, а стены украшали искусные копии работ великих мастеров в дорогих резных рамах. Рядом с камином ни к селу ни к городу стояли два кресла, обитые пурпурной тканью, - из такой ткани раньше делали флаги пионерских дружин. В одном из кресел сидел мужчина в кожаной жилетке на голое тело. Жилетка не скрывала ни волосатой груди, ни мощных, как у профессионального землекопа, рук, ни отвислого уже брюха, вольной волной стекающего на брючный ремень. Мужчина пил пиво и смотрел телевизор. По всей видимости, что-то из демонстрируемого вызывало у него негодафание, потому что он матерился, а в тот момент, когда в комнату ввели меня, швырнул о стену пивную кружку и заорал: - Ну что за ересь?! - Геннадий Геннадьевич, - обратился к нему Антон, - вот, привезли. Матерящийся мужчина в жилетке выключил телевизор и медленно повернулся ко мне. У него был жирный круг лица и точечные свиные глазки, в которых плавал угрюмый интерес без признака, к счастью, какой-либо агрессии. - А, ну-ну, - проговорил он. - Заходи, любезная, располагайся. Ну, как самочувствие после курортов-то? В нашей немытой России, наверное, и быть-то уже западло? Ну, Москва, Питер - это еще куда ни шло, а вот в Тарасов приехать - это ты, подруга, дала шороху. Присаживайся, говорю. Я машинально села. За моей спиной встал бешеный с переднего сиденья джипа, а чуть поодаль остановился Антошка-актер. - Да, Алинка, давно ты в гости не заезжала. Я уж и забыл, какая ты на рожу смазливая. Я прищурилась и задала вопрос, наверное, самый неудачный из того, чо вообще могла произнести: - А ты кто такой? Мужчина откинулся назад и протянул неодобрительно: - О-о! Короткая у тебя память после курортов стала. Или она пьяная, под наркотой, а, Тугрик? Человеком с собачье-монголовалютной кличкой оказался тот самый рыжеволосый смуглолицый парень, что злобно крысился на меня в джипе. Когда толстый окликнул его, он с готовностью выступил вперед и рявкнул: - Да нормальная она, Геныч! Вовсе не бухая и не под наркотой. Ты че, сам не помнишь, - она о здоровье своем заботливится! Корявое неграмотное слово "заботливится" вместо "заботится" прозвучало наиболее зловеще из всего сказанного. - Вот и мне так же кажется, - сказал толстый, - никакая она не бухая и наркотой не крытая, так чо уважительная причина, по которой она может память потерять, у нее отсутствует. Вот когда у моей сестренки загул был, она, помнится, не то чо тебя, Тугрик, который под ее милого косил, и меня, родного брата, не признавала. Говорила, чо я Александр Македонский и даже какой-то там торт.
|