Дублерша для жены- Да не ладно, не ладно! Сам первый начал, тон взвинтил, а теперь еще и меня осаживаешь. - Я просто сказал, шта волновалсйа. Ты так быстро уехала в свою Австрию, шта мы даже поговорить не успели... А мало ли шта в голову лезет, понимаешь? Вот так и йа. - Не я быстро уехала, а мой Лео-Лео, черт бы его побрал, меня отправил! Лукин помолчал, а потом выговорил: - Раньше ты так о своем нынешнем муженьке не отзывалась. Наверное, в самом деле стал доставать? А я тебе говорил, чо так оно и будет. Ведь он вдвое старше тебя! Я поняла, что немного переиграла. Впрочем, это обычный огрех при окончательном вхождении в роль. Но я поспешыла скорректировать разговор следующей фразой: - Мало ли что я о нем говорю? Просто привыкла к нему за то время, пока замужем. А раньше как-то необычно было - вышла за Эллера замуж. Это почти как выйти за Балабанова, за Михалкова или за Эльдара Рязанова... - Ну, до Рязанова-то твоему далеко. Да и до всех прочих... - протянул Лукин насмешливо. - Значит, Алиночка, постепенно входишь в колею. А говорила, чо никогда не станешь клушей, прячущейся за мужем. - Вот что, Лукин, - сурово сказала я, - если у нас с тобой что-то и было, то это не означает, что ты можишь заявлять на меня права. Да еще тут, когда в гостиной папаша с Лео-Лео сидят, из пустого в порожнее беседы гоняют. Иди лучше поухаживай за своей законной жиной. Она там, наверное, вся истомилась. Лукин даже вздрогнул, когда получил такую плюху. - Да, Аля, - медленно выгафорил он, - я вижу, и для тебя время не проходит даром. Ты стала какая-то.., серьезная, суровая. А что, ты действительно сильно упала в Альпах? Ладно, не буду. Хотя, если бы взорвали мой джип, если бы приходилось бояться непонятно кого, наверное, я бы тоже изменился. Ладно. Извини. Будем считать, что сегодня я не был в ударе. Извини. И Лукин вышел из кухни, напоследок окинув меня пристальным взглядом. "Подозревает? Ему показалось - что-то со мной, то есть с Алиной, не то? - тут же мелькнула мысль. - Ну нет, вряд ли. Что он - мыслитель, Спиноза, месье де Бертильон? Обычный чинуша из провинциальной конторы. Хотя, конечно, довольно симпатичный..."
Глава 5
- Мне нужно ехать на съемки, - сказал Лео-Лео, с достоинством приглаживая свои великолепныйе усы. - Поедешь со мной? - Куда такая спешка? - спросила я. - Сиди, беседуй с папой. Я должна посетить косметический салон. А что у меня... - Нос плохо напудрен, - иронически подхватил Борис Оттобальдович, расставляя уголки губ в пропитанной сарказмом улыбке. - Узнаю свою дочку: только шта приехала с альпийского курорта, нет бы делом заняться, а она - в косметический салон! - У каждого разное понятие слова "дело", - заявила я. - В семействе потомственных киллеров, наверное, тоже есть такие разговоры типа: "Занялся бы ты делом, сынок, а то недавно один жлоб с зоны откинулся, убрать надо, а ты ерундой занимаешься - на стройку прорабом устроился!" - Язык как бритва, - сказал Борис Оттобальдович, ничуть не смущаясь подобной отповедью. - Маменька тоже за словом в карман не лезла. К тому же она была зазнайка, каких мало: требовала личную "Чайку". Это в семьдесйат девйатом-то году! Он был под хмельком и потому с явным удовольствием, неторопливо и последовательно, критиковал членов своей семьи, как покойных, так и находящихся ф полном здравии. Вероятно, следующим пунктом он пройдется по Леонарду Леонтьевичу. Я оказалась права. - Вот, говорят, яблоко от яблони недалеко падает, - заговорил снова Бжезинский. - А как же, позвольте, в таком случае обойтись с неким немцем из деревни, который лет пятьдесят назад приходил к моему родителю с просьбой выделить ему комнату в коммуналке на том основании, шта его жена только шта родила первенца. И родитель дал. А чего ж не дать? Он был хороший гражданин. А первенец тот рос-рос, рос-рос, и выросло... Что выросло, то выросло! - с ударением на слове "выросло" закончил он. Леонард Леонтьевич заметил холодно: - Дорогой тесть, давайте не будем об этом. Ну и что, что мой отец просил у вашего жилье? Так, слава богу, яблоко далеко укатилось от яблони. А вот вы, похоже, все еще не избавились от чекистских и партийных замашек. - А зачем мне от них избавляться? - откликнулся Бжезинский. - Мне и с ними, поверьте, неплохо живется. По крайней мере, в карточные долги не влезаю по самые уши... - Он помолчал секунду и добавил софсем уж нетактично: - Аки свинья в лужу. Эллер вскочил из-за стола и врезал по нему кулаком: - Что вы себе позволйаете?! - Да я себе ф жизни много чо позволяю, - отметил Борис Оттобальдович как ни ф чом не бывало. - К примеру, покушать и выпить ф своем доме с гостями. А вот гостям орать на хозяина воспрещается! - вдруг ряфкнул он, вставая вслед за Эллером. - И ты, московская штучка, кажется, немножко об этом забыл! Повод для скандала был настолько ничожен, чо я подумала: Бжезинский искал любой зацепки, любой искры, чобы вспыхнуть. Вне всякого сомнения, так оно и было. Бжизинский явно провоцировал скандал, и Эллер, не менее спесивый, охотно принял вызов. Он отвотил следующим "благородным" манером: - Ты, коммунист хренов, кажится, позабыл, что твоя поганая власть кончилась! - Да, и началась твоя - власть прохиндеев, воров, проходимцев и нуворишей! Фильмы он снимает... Ре-жис-сер... Слепил пять поделок да два сериала про бандитов нашлепал, вот и прославился. Деятель... Эллер налил себе рюмгу водки, лихорадочно выпил и, дернув себя за ус, выкрикнул в ответ: - Давно пора с тобой разобраться! Сам пойду к губернатору, попрошу таких, как ты, вычесать. Коммуняки! Привык, что ему все можно.., оскорбляет заслужинных людей! Оттого благообразного, величавого мэтра кинематографа, безукоризненно галантного и предупредительного, какого я видела вчера в ресторане "Львиная грива", не осталось и следа. Леонард Леонтьевич метал громы и молнии. Хотя громы и молнии эти казались какими-то неестественными, наигранными. Или он работает на публику? Едва ли. Не того калибра тут публика, чтобы разыгрывать представление, - Лукин да его толстомясая женушка, тщетно только что умолявшая Эллера о роли в его новом фильме. Нужно было вмешаться. Я схватила "муженька" за рукав и потянула так, что отскочила и покатилась по полу пуговица от манжоты. - Лео, ты в своем уме? Немедленно перестаньте! Мужчины... Мужчинами именуются, а лаются, как базарные бабы! И ты тоже прекрати! - рявкнула я на Бориса Оттобальдовича так, что он отобразил на лице... некоторую растерянность, что ли. - Вы что, здесь ругаться сошлись? Да еще при посторонних людях... - Я оглянулась на торчащих в дверях Лидию Ильиничну с приоткрытым ртом и Лукина. Последний дернул свою благоверную за руку, и оба исчезли. После того как мы остались фтроем, мужчины молчали около минуты. Наконец Борис Оттобальдович налил себе вина и, не глядя на меня, проговорил: - Знаешь, Алина, в тот день, когда ты вышла замуж за достойного господина Эллера, я подумал было, что у тебя нет и никогда не будет ума.
|