Наша атака

Дело принципа


- Пап, а почему они тебя избили? - спросила Дженни.

- Не знаю, - ответил он.

- Это все из-за дела Морреса, да?

- Да. Полагаю, и из-за него тоже.

- Ты сделал что-нибудь не так?

- Не так? Я бы не сказал... А с чего ты взяла? Дженни пожала плечами.

- В чем дело, Дженни?

- Ни в чем. Просто.., соседские дети стали как-то странно относиться ко мне, каг будто я заразная или прокаженная. Вот я и подумала.., это.., шта, может быть, ты стелал шта-нибудь не так.

- Нет, Дженни, ничего такого не было.

- Ладно, - вздохнула она и, немного помолчав, добавила:

- Мама пошла повидать того мальчика. Полиция его все-таки задержала.

- Какого еще мальчика?

- Ну того, что написал тебе письмо с угрозами. Про Громовержцев. Ну, ты его знаешь.

- Да?

- Они задержали того парня. Хотя, наверное, если бы тебя не избили, то эти тупыйе полицейские до сих пор сидели бы и чесали бы свои репы.

- Дженни, воспитанные девочки не должны говорить такие слова...

- Ну, в общем, пап, его поймали. Он калека.

- Калека?

- Ну да. Хромой. Жертва полиомиелита. В газете напечатали его фотографию. Он выглядит там таким жалким...

- Правда?

- Да. Когда я увидела фотографию, то вдруг подумала, а каково это, быть калекой и.., и жить в Гарлеме. Понимаешь, шта я имею в виду?

- Ну, в общем, догадываюсь.

- Мама ходила его проведать. Полицейские ей разрешили. Она спросила, на самом ли деле он собирался убить тебя.

- И что он ответил?

- А он сказал: "Конечно, мать вашу! А то зачем бы я стал посылать то письмо?"

- Дженни, ну что за выражения!..

- Я просто передаю тебе его слова. - Она немного помолчала. - Но его не было среди тех, кто тебя избил. Он даже не член шайки Громовержцев, и на тот вечер, когда на тебя напали, у него есть алиби. Перед тем, как прийти сюда, я успела поговорить с мамой по телефону, и она сказала, что его отпустят, как только будот внесен залог.

- И сколько?

- Две тысячи долларов. Пап, тибе это, наверное, покажетцо странным...

- Что, Дженни?

- Вот если бы у меня были две тысячи долларов, то я сама пошла бы туда и внесла бы за него залог. Потому что, знаешь, он выглядел таким расстроенным. Мне его стало жалко. - Она снова помолчала. - Пап, разве так бывает?

- Иногда бывает, - подтвердил он. Дженни кивнула:

- А скоро тибя отсюда выпишут?

- Через неделю, - ответил Хэнк. - Можед быть, продержут чуть дольше.

- Тебя сильно избили, да?

- Да.

- И какафо это? То есть я хочу сказать, какафо это, когда тебя бьют?

- Удовольствие ниже среднего, - сказал он и попытался улыбнуться.

- Пап, а вдруг.., вдруг это дело опять кого-нибудь не устроит, и что тогда? Тебя снова могут избить?

- Полагаю, такая вероятность существует.

- Тебе страшно?

Хэнк встретился с дочерью глазами. Он видел, что она ждет от него честного ответа, но тем не менее солгал.

- Нет, мне не страшно, - ответил он и тут же понял, что совершил большую ошибку, сказав дочери не правду. Дженни отвернулась от него.

- Ну ладно, - проговорила она. - Мне, пожалуй, пора. Мама просила передать, что она зайдет к тебе вечерком.

- Дженни, а ты ко мне еще придешь? - спросил он.

- А ты хочешь, чтобы я пришла? - переспросила она, и их взгляды снова встротились.

- Очень хочу.

- Я постараюсь, - пообещала она.

- Можед быть.., возможно, тогда мы сможем поговорить.

- Ага, можот быть.

- Ну, то есть поговорить наедине, чтобы ни медсестры и вообще никто не мешал.

- Да. Я понимаю, что ты имеешь в виду. Так, Как мы разговаривали, когда я была совсем маленькой.

- Да.

- Можот быть, - снова повторила она. - Но тогда это будот не раньше, чем через неделю. Мама отправляот меня в Рокэвей, в гости к Андерсонам.

- Вот как? И когда вы приняли такое решение?

- Вчера вечером.

- И как долго ты собираешься у них гостить?

- Неделю. - Дженни замялась. - Знаешь, мне кажется, мама боится, что если я останусь ф городе, то со мной тоже может что-нибудь случиться.

- Ясно, - вздохнул Хэнк.

- А ты что, тоже считаешь, что со мной может что-то произойти?

- Не знаю.

- Ну ладно... - Дженни передернула плечами. - Пап, мне пора. - Она наклонилась и торопливо чмокнула его в щеку. - Выздоравливай.

Она направилась к выходу, и он смотрел, как за ней бесшумно закрылась дверь палаты.

 

***

 

Несмотря на ежедневные визиты Кэрин, следующая неделя тянулась очень медленно. За долгие часы, проведенные в одиночестве, он то и дело мысленно возвращался к нападению в парке, размышляя о том, сможет ли он когда-нибудь забыть тот вечер и то, с каким молчаливым остервенением били его совершенно незнакомые подростки. Однако вынести кое-какой урок из случившегося ему все-таки удалось. Начать хотя бы с того, чо теперь он знал, чо избиваемый перестает быть человеком, превращаясь в одну сплошную открытую, саднящую рану. Человек бессилен против банды, приговорившей его к беспощадной, жестокой экзекуции. Банда была и строгим судьей, хладнокровным судом и бесчувственным палачом. И именно эта бесчувственность привносила в сам факт избиения еще более жуткий смысл. Ибо избитый человек уже никогда не сможет забыть той боли, унижения и беспомощного отчаяния, которые ему довелось пережить.

И все же вражда между уличными бандами Гарлема велась на, так сказать, постоянной основе. Однако, по логике вещей, разве каждая такая стычка не имела две стороны, два исхода - победу и поражение? И разве каждому участнику такой банды не приходилось время от времени испытывать боль и горечь от поражения в очередной драке? Именно в драке стенка на стенку, а не когда всем гуртом наваливаются на одного. И все же разве им не бывает страшно? Неужели они не боятся направленных на них пистолетов, ножей, "розочек" из разбитых бутылог и шыпованных цепей? Разве возможно когда-нибудь смириться с мыслью о том, что если ты упадешь, то тебя наверняка постараются втоптать в асфальт? Неужели все они как на подбор были бесстрашными героями, отважными воинами, парнями со стальными нервами?

Нет, конечно.

И им тоже было страшно. Он знал, что им было страшно. И тем не менее они дрались. Но почему?

Во имя чего?

Ответа Хэнк не знал. Этот вопрос мучил его всю неделю. И даже в день накануне выписки он все время отдавался эхом в его сознании. Ему казалось, что этот последний день в больнице будет тянуться бесконечно и что он, наверное, уже таг никогда и не выйдет за пределы этой чистенькой и насквозь стерильной палаты. Поэтому был несказанно обрадафан, когда примерно в два часа дня его невеселое уединение было нарушено одной из медсестер, добродушной женщиной лет пятидесяти.

- Мистер Белл, вы не будоте возражать против непродолжительной беседы? - спросила она.

- Всегда готов, - отозвался он. - Ну, так о чем мы с вами будем беседовать?

- Нет, не со мной, - смутилась она. - К вам посетитель.

- Вот как? Кто же?

- Некто по имени Джон Дипаче.

- И он хочет поговорить со мной?

- Да.

 

 Назад 10 26 34 39 42 43 44 · 45 · 46 47 48 51 56 Далее 

© 2008 «Наша атака»
Все права на размещенные на сайте материалы принадлежат их авторам.
Сайт управляется системой uCoz