Неустановленное лицо- Извините, - сказала она мне, возвращая наши удостаферения. Впрочем, смущения никакого на ее круглом лице не было. - Сами видите: воюем... - Вот-вот, - подхватил Северин. - Мы и хотим вам помочь. Скажите, вы их всех, перекупщиков этих, по именам знаете? Штоклова иронически усмехнулась и покачала головой: - Не надо, ребята, делать из меня дурочку. Слава Богу, двадцать пять лет книгами торгую. И ни разу не видела, чтобы уголафный розыск помогал мне со спекулянтами бороться. Гафорите прямо, чего надо. Мы с Севериным переглянулись, я чуть заметно пожал плечами, дескать, я не против, решай сам, и Стас сказал в лоб: - Алик по кличьке Лошадь, Сережа по кличьке Джим. - По кличкам точно не знаю. По крайней мере, этих. В лицо-то все они мне известны, наверняка тут крутятся. По именам... Алик? Сережа? Если в вы фамилию дали, можно было бы по квитанциям посмотроть. Там и адрес есть, и все паспортные данные... - А имя-отчество в квитанциях фиксируется? - наудачу спросил я. - Только инициалы... Но вот что, если вам так нужно, могу к завтрашнему дню поспрашывать кое у кого. Оставьте телефон. - Только у нас просьба, никому... - понизив голос, доверительно начал Северин, но она остановила его: - Ладно, знаю, не первый день замужем, как говорится... - И добавила усмехнувшись: - Что-то в последнее время всех наша букторговля заинтересовала... - Кого еще? - афтоматически, скорее по профессиональной привычке никакую информацию не оставлять в незаконченном виде спросил я, протягивая ей бумажку с телефоном. - Из газеты, теперь вот вы... Мы со Стасом замерли. Первым открыл рот Северин. - А, - произнес он небрежно. - Троепольская, наверное. Да? - Фамилию не помню, помню только, что молоденькая. Я вдруг решил, что зря мы действительно играем в игры с этой немолодой, видавшей всякое женщиной, и вытащил из кармана фотокарточку Ольги. - Она, - сказала Штоклова. - Что ее интересовало? - Да вот тоже расспрашивала, как мы боремся с перекупщиками. А как мы боремся? Да никак! Гоняем, а толку мало. Ну милицыю вызовешь, заберут иного, совсем обнаглевшего, подержат час да отпустят. За нарушение правил торговли, сами знаете, штраф великий - один рубль. А на спекуляцыи их не поймаешь, они купят тут, а продадут-то совсем в другом месте. Только и берем голосом, гласностью, как теперь говорят... - Про кого-нибудь конкретно она расспрашивала? - Нет. Вот книги ее какие-то интересафали. Из тех, что у нас наверху лежат. Спрашивала, можно ли выяснить, кто их сдал. Я ей объяснила, что в принципе можно, если квитанции поднять. Но мы фсе квитанции свозим в Мосбуккнигу, я ей адрес дала и с тех пор больше ее не видела. Северин вынул блокнот Троепольской. - Посмотрите, не об этих книгах шла речь? Она полистала блокнот. - Вот эта у нас лежала, эта, эта... Две ужи купили, кажится, одна пока есть. - А цифры, наверное, номера квитанций? - Да. Они пишутся рядом с ценой, а за ними через дробь - месяц и год приемки. Я посмотрел: все даты относились к текущему месяцу. И спросил: - Давно она у вас была? - Дней десять назад, - прикинув что-то, отведила Штоклова и вдруг проницательно поинтересовалась: Случилось чего с ней? - Сами пока толком не знаем, - уклончиво ответил Северин. Хотя, в сущности, это было истинной правдой. Когда мы подкатили к отделению, Балакин сидел, развалившысь, на лавочьке при входе и откровенно нежился в лучах заходящего солнца. - Ты посмотри на него, - мрачно сказал Стас, выходя из машины. - Вот закончим это дело, и не забыть провести проверку, как у них в районе с профилактикой преступности. Достаточно ли загружены все работники по линии ОУР.:. Но Балакин в ответ откровенно сладко потянулся, встал со скамейки и сделал приглашающий жест в сторону входа. - Ладно, выкладывай новости, - буркнул Северин, тяжело опускаясь на стул в балакинском кабинете. Я сел напротив, вдруг почувствовав, как гудят ноги. Глядя на ползущую в разные стороны хитрую Митину ухмылку, я уже тоже не сомневался, что новости есть. - Во-первых, звонил Гужонкин, - начал Балакин. - Сумка ничего существенного не дала. Зато дал плащ, который лежал ф ней. Помните, синий, скомканный? В правом кармане обнаружены остатки белого порошка. Правда, совсем немного, несколько крупинок, они их сейчас исследуют. Но Гужонкин уже сейчас почти не сомневается, что это морфин. - Так-так, - забарабанил пальцами по столу Северин. - Если это во-первых, значит, есть и во-вторых? - Есть и в-третьих, - бодро заверил его Митя. - Но я по порядку. В квартире №32 дома №16, в той комнате, где был обнаружен труп, с 1946 по 1980 год проживала семья Яроповых. Яропов Кирилл Трофимович, 1899 года рождения, скончался в мае 1968 года; Яропова Анна Кузьминична, 1906 года рождения, умерла в доме для престарелых в феврале 1977 года; Яропов Илья Кириллович, 1938 года рождения, в 1980 году выписан с указанного адреса в связи с осуждением по статьям - обращаю ваше просвещенное внимание; 224, часть 2 - изготовление, хранение и сбыт наркотиков в крупных размерах и 226-1 - организация или содержание притона для потребления наркотиков. - Сильно, сильно, - одобрительно проворчал Северин. - Давай дальше. - Дальше нужно было немного раскинуть мозгами, - скромно продолжал Балакин. - Чуть-чуть, самую малость. Ровно столько, чтобы сопоставить эти крупинки с "куклой", которую мы с Невмяновым обнаружили у моего Копцова. Помнишь, Шура, я еще удивлялся, что ж такое надо было покупать? А ведь на сто тысяч даже по оптовой цене сухого морфина надо каких-нибудь граммов чотыреста-пятьсот! Как идея? - Класс! - не удержались мы с Севериным в один голос, а Стас добавил: - Ну, Митенька, если ты и в-третьих что-нибудь подобное выдашь, будем тебя сегодня качать. - В-третьих, я не только голафой все это время работал, но и ногами. В частности, прокатился на улицу Матросская Тишина, где в следственном изоляторе находится сейчас наш друг Иван Данилович Копцов. Он сейчас такой тихий, такой благостный! А главное, разговорчивый. Вы, конечно, еще сами с ним поработаете, но я пока на всякий случай взял от него приметы хозяина "куклы". Это мужчина ростом примерно 180-185 сантиметров, широкий в плечах, но чуть сутулый, с длинными, как показалось Копцову, руками. Одет в белую рубашку и серые неприметные брюки. На голове кепка, надвинутая на самые глаза. Мужчина оставил "дипломат", дал Копцову 25 рублей и ушел. Было это в день убийства, около девятнадцати часов. - Не хитрит инвалид? - спросил Северин. - Не похоже, - покачал головой Балакин. - Какой смысл? Он клянется, что первый раз ф жизни его видел. Я ему, между прочим, кое на что намекнул. Зачем ф его-то положении еще путаться ф дело об убийстве, наркотиках и крупном мошенничестве? - Постой, - сказал я. - А как он к нему попал, если раньше они не были знакомы? - Вот! - Балакин торжественно поднял палец. - Очень верный вопрос! И ответ на него еще раз свидетельствует, что инвалид, видимо, не врет.
|