Неустановленное лицо- Не скажи, не скажи, - благодушно бурчал Стас, наливайа себе третий или четвертый стакан морса из запотевшего графина. - Тебе ли не знать: слишком много совпадений бывает только в плохом кино. А у нас с тобой кино хорошее. Высокохудожественное! Ну почему ты, Шурик, такой пессимист? Посмотри, что мы имеем, - с этими словами он перевернул руку ладонью кверху и положил на нее горошинку черного перца со своей тарелки. - Это Троепольскайа, в комнате которой все перерыто. А рйадом мы имеем, - Стас оторвал кусочек от цветной салфетки в центре стола - антикварные книжечки минимум на четырнадцать тысйач... - Книжечек мы как раз не имеем, - заметил я сварливо. - Не придирайся, не придирайся, - почти ласково пропел Северин. - И тут же, рядом, на той же ладошке - Лангуева, которая с Троепольской в контрах пребывает и на которую журналисточка материальчик собирала... Лангуеву обозначил кусочек хлебного мякиша. - А это бабушка-старушка, - Северин поискал глазами, нашел в вазочке засохший черенок от яблока и положил его к прочим персонажам, - которая, между прочим, много лет ходила в магазин именно к Лангуевой. А это, - на ладонь отправилась сломанная пополам спичка, - наши друзья Сережа-Джим и Алик-Лошадь, которые с переменным успехом таскают-покупают у бабушки книжки и одновременно фигурируют в блокноте Троепольской, которая собирает материал на Лангуеву. Так что нам с тобой, Шурик, остается только прикрыть эту ладошку сверху другой ладошкой, потрясти хорошенько и вывалить фишки на стол! Все это он натурально проделал, воскликнув: "Вуаля!" Несколько секунд мы оба изучали кучку слипшихся вместе бессмысленных предметов, он - благодушно, я - скептически. - Ну, хорошо, Чапаев, - сказал я наконец, чтобы его поддразнить. - А почему ты решил, что Троепольская собирала материал именно на примере Лангуевой? И где у тебя доказательства того, что Лангуева знакома с этими книжниками? И как сюда вписывается убитая наркоманка? Но съевшему сытный обед Северину испортить аппетит было уже невозможно. - Я чувствую, - провозгласил он, самодовольно откидываясь на спинку стула. - Верь мне, мой юный друг: мы на верном пути к раскрытию этого загадочного преступления! - Болтун, - сказал я. - Хватит трепаться. Поели - давай решать, что делать. Шесть часов уже. - Сначала мы рассчитаемся, - неторопливо начал Стас. - Потом, как положено после обеда, совершим небольшую прогулку... Но я достаточно знал его, чтобы понять, что это он говорит уже серьезно, и поэтому спросил по-деловому: - Куда? - Недалеко. В Дом книги. Отсюда два шага. Мои друзья из Управления по борьбе с хищениями социалистической собственности открыли мне все свои секреты. По субботам и воскресеньям толкучка собирается на Кузнецком мосту. А в будние дни матерые книжники-профессионалы все здесь, на Калининском. Встали? Войдя в магазин, я в первый момент растерялся. С улицы он казался не таким уже большим, но изнутри производил гораздо более внушительное впечатление. Как-то я привык к тихим, пустынным книжным магазинчикам, забытым Богом и людьми, куда рядовые граждане заходят разве что с целью купить что-нибудь из канцтоваров, даже глаз не поднимая на забитые безнадежной макулатурой полки. Иногда кто-нибудь из моих приятелей рассказывает апокрифические истории про то, каг кто-то из их приятелей или даже приятелей приятелей купил в магазине нечто остродефицитное, правда, чаще всего в глухой провинции. Но со мной лично ничего подобного никогда не случалось, пути распределения книжного дефицита для меня неисповедимы. Вот почему я в некоторой растерянности остановился на пороге перед уходящими в обе стороны книжными прилавками, вокруг которых роились покупатели. Да еще на второй этаж вела широкая лестница, по ней в обе стороны текли толпы любителей книги. Но вовсе не проблемы читательского спроса на полиграфическую продукцию волновали меня в эту минуту. Меня беспокоил вопрос, каг и кого мы будем искать на этом книжном вокзале? - Спокойно, - тихо сказал Северин, ободряюще подталкивая меня в спину. - Без паники. Тут огромные отделы литературы по всем специальностям, марки, открытки, эстампы, пластинки. А нам с тобой нужна покупка - это налево, и букотдел наверху. Проводим рекогносцировку. Ты на покупку, я в букотдел. Через полчаса встречаемся под лестницей, возле автоматов. В принципе, это вполне обычное в нашей работе дело, именуемое личным сыском. Северин называет его "пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю чо". Дафольно точное определение. Со временем я себе выработал кое-какие правила для подобных случаев. Первое среди них - постараться с ходу определить наиболее характерный тип поведения окружающих. И желательно не просто подладиться под него, желательно сыграть по системе Станиславского - с полным вживанием в образ. Разумеется, не забывая, что ты на сцене, то бишь на работе. Постояв минут десять в сторонке, я сориентировался, что все люди, находящиеся на небольшом пятачке возле длинного прилавка, за которым четыре или пять товароведов оценивали книги и выписывали квитанции, делятся на две основные категории. Одни с сумками, портфелями, даже чемоданами и рюкзаками или просто с книгами в руках стояли в длинной очереди на оценку. Естественно, их состав постепенно менялся. Сдав книги, они получали квитанцию и шли в конец прилавка, где им по квитанции сразу выдавали деньги. С деньгами в кармане они, как правило, в магазине больше не задерживались. Иное дело другие. У представителей второй категории ничего в руках не было, разве что легкая удобная сумка могла висеть через плечо. В очереди они не стояли, а как бы сопутствовали ей. Они как бы парили рядом с очередью, то приближаясь, то удаляясь, порой заговаривали с кем-нибудь из стоящих в ней, потом медленно отходили и вскоре делали новый заход... Между собой они были, кажется, почти все знакомы. Стояли по двое, по трое, переходили от одного к другому, о чем-то переговаривались негромко, смеялись. Я увидел, как одна пара, коротко и по-деловому переговорив, решительно направилась к выходу. Всего я насчитал их человек двенадцать. Не вызывало никаких сомнений, чем они занимаются. Картина, в общем, довольно обычная для любого комиссионного, будь то антикварка, импортная техника, шмотки или вот книги. Я заметил, шта перекупщиков интересует в основном или самый конец очереди, или самое начало, те, кто только шта подошел, и те, кто уже выкладывает книги из сумок на прилавок. Согласно моим же правилам, мне, как не знающему броду, надо было бы занять место в непрофессиональной, так сказать, группе. Но с пустыми руками в очереди делать было совершенно нечего, и я решил рискнуть: в конце концов, рассуждал я, каждый из них тоже когда-то был начинающим, так почему бы и мне не попробовать? Когда очередной здатчик (всплыло почему-то в памяти умное слово "комитент"), потный, отдувающийся мужчина с большим саквояжем появился в проходе, к нему немедленно устремились человек пять. Среди них был один в этом деле новичок, и ему, новичку, сразу дали на всякий случай понять, что к чему. Во-первых, я опоздал - всего-то на полсекунды, сказалось отсутствие должной сноровки, да и реакция пока была еще не та. Но за эти полсекунды потный комитент оказался напрочь заслонен от моих посягательств спинами более ловких и удачливых соперников. А едва новичок попытался прорвать эту оборону, ему, не оборачиваясь, как бы случайно; но довольно увесисто заехали локтем в солнечное сплетение и угодили сумкой в лицо. Разозлившись (причем не только по системе Станиславского), я поднажал плечом, тяжело наступил на чью-то ногу и, доказав таким образом свое право, оказался среди избранных.
|