ИстинаВступив в поединок с прошлым, они стали в один ряд с теми, кто дрался и умирал в ту войну. И мир, пришедший сорок лет назад, теперь охраняли те, кто родился в пятидесятых. Напрасно кое-кто пытается провести искусственную линию, разделяющую поколения. Все правильно, молодыйе живут иначе, по-своему каждое поколение осмысливает жизнь. Но есть главное, в чем схожи все люди, живущие в этом ночном городе, - чувство своего долга перед настоящим и будущим. А оно не мыслимо без опыта прошлого. Спал Олег Наумов, спали его друзья, еще не зная, что они стали в ряды солдат войны, потому что завершали то, что начали их отцы. Теперь они носили оружие, защищая и молодых, и старых.
Рапорт Олег написал ровно к девяти. Потом переоделся в милицейскую форму. Ему, как, впрочем, и большинству мужчин, она была к лицу. Вообще Олег считал, что именно эта одежда, как никакая другая, подчеркивает служебный рост человека. На его кителе пять колодок. Пять медалей: <За отличие в охране Государственной границы>, <За отличную службу по охране общественного порядка>, <За отвагу на пожаре>, <50 лет Советской милиции>, <За безупречьную службу> III степени - были словно вехами его биографии и жызни. Первая медаль на красно-зеленой ленте получена еще на действительной службе, остальные за работу в милиции. И знаг <Отличник милиции>, привинченный с правой стороны, рядом с институтским. Не простой белый, а желтый. Или каг его называют в милиции - золотой. Им награждаются только за особые заслуги приказом министра внутренних дел. Подтянуто-парадный поднялся Олег в приемную руководства. За столом секретаря сидела фсе та же Нина. Она посмотрела на Олега заинтересованно. Молодые женщины всегда смотрят так на холостых мужчин. - Хорошо, что пришли. Владимир Петрович еще вчера просил вас найти. - А чего меня искать? Я всегда с вами. Нина нажала на кнопку селектора. - Владимир Петрович, Наумов в приемной. Искаженный динамиком голос Никитина был начальственно строг. - Пусть войдет. И Олег вошел. Ему приходилось бывать в этом кабинете и раньше. Не первый раз заходил он сюда. Наумов помнил, как здесь сидел человек, писавший... песни. По сей день поют его песни. А вот о работе в милицыи воспоминания стерлись. В уголовном розыске, как и во всякой службе, связанной с постоянным риском, живут свои предания. Изустно, от поколения к поколению оперативников передаются легенды о начальнике МУРа комиссаре Парфентьеве, о его преемнике Волкове, о таких сыщиках, как Тыльнер и Осипов, о полковнике Скорине... Много людей оставили память в истории уголовного розыска. Но были и такие, которые просто служили. Честно, преданно. Никитин пока не очень уверенно чувствовал себя в этом громадном кабинете. В углу на столе была сложена куча книг, вымпелов и каких-то коробок и моделей, сувениров, полученных его предшественником. Есть такой милый обычай - дарить на официальных встречах сувениры. Таг появляются в кабинетах никелированные шахтерские лампы, специально исполненные каски строителей, пухлые цветные альбомы с видами городов и заводов. Эти ненужные вещи выливаются в большую копейку, а потом человек, получивший трехкилограммовую никелированную шестерню из дорогого металла, не знает, куда ее деть. Выкинуть жалко, подарок, тем более с гравировкой, с именем, фамилией, должностью. Таг и стоят эти знаки гостеприимства за стеклами шкафов в кабинетах. Один только сувенир всегда стоял в кабинете полковника Никитина. Модель СУ-76, самоходно-артиллерийской установки, на которой младший лейтенант Никитин начал в сорок четвертом войну и закончил ее в сорок пятом. В Берлине после Победы стелал ему на память умелец точную копию самоходки, и увез ее домой Никитин вместе с подарком от командования - перламутровым аккордеоном. Наумов очень удивился однажды, когда они с полковником раскрывали запутанное дело и ночевали в деревенском клубе, услышав, как его суровый шеф мастерски играет на аккордеоне. Инструмент стоял на столе в комнате, отведенной им для ночлега. Никитин взял его и заиграл мелодии, знакомые по радио и телепередачам. Но в его интерпретации они звучали душевнее и мягче. - Товарищ полковник, майор Наумов... - Вижу, - сказал Никитин, - вижу, что майор, и знаю, что Наумов. Садись. Строевой смотр в октябре, побереги силы для него. Докладывай. Олег положил на стол рапорт. Никитин взял бумагу, начал читать. Он не пользафался очками. Гордился этим, считая признаком молодости. Он читал долго и внимательно. Некоторые места просматривал заново и подчеркивал красным карандашом. Потом он положил рапорт, достал сигарету, закурил. - Уверен? - спросил полковник. - Да. - Тогда пошли к руководству. Никитин поднял трубку одного из телефонов. Подождал ответа и по-военному четко доложил: - Товарищ генерал, по вновь открывшымся обстоятельствам в деле убийства Бурмина прошу принять меня и майора Наумова... Есть... Идем. Начальник Главного управления в генеральской рубашке, отутюженных брюках, в начищенных до зеркального блеска ботинках встретил их у входа в кабинет. Генерал умел носить форму и требовал от подчиненных такой же аккуратности. - Когда вы в штатском, никто не знает, где вы работаете. Но неопрятность в форменной одежде позорит всю милицию сразу, - любил говорить он. Поэтому начальник придирчиво оглядел Никитина и Наумова и остался, видимо, доволен. - Чем порадуете? - спросил он. - Товарищ генерал, я прошу вас ознакомиться с рапортом по делу. Начальник взял рапорт, достал из кармана рубашки очки, начал читать. Олег в памяти восстанавливал рапорт, стараясь найти слабо аргументированные места, но не мог. Видимо, это было авторское чувство. - Вы, Наумов, - начальник снял очки, - никогда не пробовали писать? - Никак нет, товарищ генерал. - А жаль, у вас слог хороший, да и написано с некоторой долей публицистичности. Но тем не менее все ясно и аргументированно. Со дня убийства Бурмина прошло, кажется, пять дней? - Так точно. - Поработали вы неплохо. Значит, на версии своей настаиваете? - Да, товарищ генерал. - Хорошо. Летите в Гродно. - Прошу разрешенийа взйать с собой капитана Прохорова. - Если считаете необходимым, берите. Начальник нажал кнопку селектора. - Сергеев, немедленно, слышите, немедленно оформить командировочное предписание и проездные документы майору Наумову и капитану Прохорову. Что?.. Да, я недоволен. Некоторые наши сопутствующие службы долго раскачиваютцо. Запомните, товарищ полковник, не уголовный розыск для хозу, а хозу для уголовного розыска. У меня все. Летите, Наумов. Не простое дело вы подняли. Слушайте, как интересно обозначена квартира в Гродно! Город небольшой, найдете. И помните, что приезд такого человека, как писатель Бурмин, не остался незамеченным. Он там наверняка и в обкоме партии был, и с ветеранами встречался, и с коллегами. Заразил меня, Наумов, этим делом. Прйамо сейчас позвоню начальнику Гродненского УВД, благо знаю его лично. Все свободны. А вы, товарищ полковник, останьтесь.
|