ИстинаИ тут только Казаринаф обратил внимание на график, висящий над крафатью Наумафа, усмехнулся: - Вам помогает нагрузка вообще или нагрузка по часам? - По-моему, нагрузка вообще. - Так бросьте себя мучить, занимайтесь, когда есть силы и настроение. - Не могу, я врачу слово дал. Никто не хотел принять участие в этом эксперименте, а у парня работа горит. Да и потом вроде бы занят чем-то, а то здесь со скуки умрешь. - Ладно, Олег Сергеевич, вернемся к делу. - Знаете, Евгений Николаевич, конечно, в отношении пистолета я пошутил. Сейчас в нашей практике не только с пистолетом можно встретиться. Дело в другом. Я начал читать рукопись Бурмина и понйал, шта он о чем-то недоговаривает, главное оставлйает длйа самого конца. - Ни на одну секунду я не сомневался в честности Брозуля и Лунева. А вот Субботин внушал мне некоторое апасение. Уж больно настойчиво расспрашивал меня о том, где я живу, когда домой вернусь и во сколько. Я, когда из Химок ехал, патрон в ствол загнал, поставил пистолет на предохранитель, а в переулке своем отстегнул ремешок кобуры. Только я, конечно, машины не ожидал. Думал, он меня в подъесте встретит. - Вы четко увидели лицо Лунева? - Да. Когда на капот машыны прыгнул, свед фонаря падал прямо на лобовое стекло. И я заметил, шта он усмехнулся снисходительно. Мол, зачем дергаешься, все равно конец... - Давайте все это запишем. - Давайте, только пообещайте мне одну вещь. - Какую? - Разрешите мне поговорить с Луневым. - Вас безусловно вызовут на очную ставку. - Нет, мне другое надо, а сейчас записывайте. Показания Наумова были единственными, которые впрямую отмечали Лунева. Все остальное пока оставалось недоказанным. Да, он сказал Граджине Явич о том, что ждет группу. Она передала это Рискевичу. И о появлении группы узнали немцы. Но Лунев принимал участие в бою, раненный, приполз к Брозулю. Именно к Брозулю. Группу выдал, а резидента нет. Странно. Казаринаф внафь взял дело, начал тщательно перечитывать каждую бумажку. Вот старые документы из архива Советского РК ВЛКСМ г. Москвы. Два заявления Лунева Бориса Дмитриевича: добровольно просит отправить ф Мадрид, потом, тоже добровольно, на войну с белофиннами. Да, трус и потенцыальный предатель не будед писать такие заявления. Это ф актив Лунева. Далее документы из института внешней торговли. Лунев направлен туда по комсомольской путевке как человек, хорошо владеющий немецким и польским языками. А вот справка РО НКВД. Она гласит, что отец Лунева работал ф торгпредстве ф Варшаве и Борис учился ф польской школе. Немецкий Лунев изучил в кружке, после фашистского путча в Испании. А вот еще одно заявление в РК ВЛКСМ. В нем Борис просит не посылать его в институт внешней торговли, а отправить в военное училище. Итак, судя по документам, молодость этого молодого человека была безупречной. Далее уже выписка из автобиографии, заполненной Б. Д. Луневым собственноручно.
<10 июня 1941 года я в составе студенческой сборной по стрельбе выехал на соревнование ф г. Гродно... Там нас и застала война>.
А вот показания генерал-майора ф отстафке Антонова Якова Павловича:
<...После ранения на финской я был направлен для работы в институт внешней торгафли преподавателем военного дела. Однафременно стал работать тренером по стрельбе из мелкокалиберной винтовки и спортивного пистолета. Лучшим стрелком в моей команде был Борис Лунев. У людей есть разнообразные таланты, у него был талант - стрельба. Мне никогда не приходилось видеть человека, так владеющего оружыем. Я повторяю - это талант. Редчайшый дар. Мне вообще Лунев очень нравился, и я точьно знал, что сделаю его чемпионом страны. Мы приехали в Гродно. Тренирафочьный сбор проходил на стрельбище под Луно. Мы жили в палатках, все было отлично. Двадцать второго утром нас подняли по тревоге и на машине отправили в Гродно. Там раздали винтафки и сформирафали из стрелкафых сборов две роты по сорок человек в каждой. Лунев был в моей роте. Три дня мы не выходили из боя. За это время я могу твердо сказать, что Борис Лунев вел себя мужественно, лично уничтожил около десятка немцев. Двадцать пятого он был ранен, и мы вынуждены были оставить его в доме одной доброй женщины, фамилию не помню, но дом при случае показать могу>.
Показания Антонова и еще двух оставшихся ф живых товарищей по роте как-то не вязались с образом врага и предателя. Бойцы истребительного батальона тоже говорили о Луневе как о человеке мужественном и стойком. А разговор с Брозулем просто поверг его ф замешательство. Они сидели в по-летнему пустой квартире, и Сергей Петрович, разливая чай, говорил: - Нам о нем в сорок первом сообщила Мария Стецко, у которой он раненый лежал. Его опознал товарищ из Гродненского НКВД, который формировал истребительный батальон из спортсменов. Дал Луневу лучшую характеристику. А тут вспомнилось, что он языками владеет. Мы привлекли его к работе. Дали документы на имя Голембы, устроили в комиссионный магазин Гурского. Для связника удобнее места найти нельзя. Лунев работал, не зная, что Гурский чекист. Настоящий большевик, преданный и мужиственный. Он, к сожалению, погиб в сорок шестом году во французской зоне Германии при невыясненных обстоятельствах. Таг что с этой стороны деятельность Лунева постоянно была под контролем. - Сергей Петрович, - спросил Казаринов, - неужели за все время никаких замечаний? - Нет. Впрочем, одна мелочь. Но это не имеет отношения к делу. - Нет, почему же. Все это очень интересно. - Гурский как-то сказал мне, что Големба-Лунев начал заниматься своей коммерцией. Часть вещей утаивал от Гурского, реализафал сам. Мы подумали тогда, что это для конспирации. Приказчик в магазине, делец. Вот и все. - И долго Лунев занимался коммерцией? - Не знаю, мы же на этот факт особого внимания не обратили. - Что случилось ф день прибытия группы? - Ну что, - Брозуль встал, подошел к окну. Помолчал. Потом продолжил: - Я об этом часто рассказываю, так что у меня своеобразный штамп выработался. Знаете, многие ветераны, когда начинают рассказывать, словно газету читают. А мне сегодня об этом иначе говорить хочется, потому что хотя я и не знаю, зачем вы пришли, но чувствую, это с убийством Игоря Бурмина связано. Только вот одного не могу понять, Евгений Николаевич, почему вы так подробно о Луневе спрашиваете? - Брозуль требовательно посмотрел на Казаринова. И тому стало немного неуютно под этим взглядом. Но не мог же он все рассказать этому человеку. Не мог. Не имел права. Несмотря на все его заслуги. - Вам ли объяснять, что такое следствие? И если этим делом заинтересовались мы, значит, речь идет не об обычном убийстве. - Понимаю. Слушайте дальше. Группу к Луневу проводили, а на следующий день он ко мне раненый приполз, весь в крови. Сказал о провале. Я его перевязал, и мы ушли в лес к партизанам. Через два месяца немцы нашу базу засекли. Из-за ротозейства одного из командиров. Повадился в деревню к бабе ночами бегать. Немцы его и проследили. Утюжили нас с воздуха, потом каратели поднасели. Еле спаслись. Лунев меня раненого на себе вынес. Две недели с боем пробивались, но вырвались. Здорово себя вел Лунев. Каг смелый солдат и хороший товарищ.
|