Кровавая клятва- Европа позволяет видеть вещи по-иному, - заметила Дженис, когда они приехали. - Этот дом был поставлен задолго до создания Американского государства. Войдя в перекрытый балками высоченный холл, они приблизились к стойке портье. Хьюстон, запинаясь, на ломаном французском, спросил управляющего, можно ли здесь нанять переводчика. Мужчина медленно ответил, что мсье должин воспользоваться этой поездкой для того, чтобы улучшить знание языка. А с переводчиком он начнет лениться. ?Прошу прощения за дерзость?. И управляющий заулыбался. Хьюстон расхохотался. Управляющий вздохнул свободнее. - Д?аккор. Же сей. Мэ нуа... - Хьюстон замолчал. - Нам необходимо стелать здесь кое-какие важные дела. И мне надо понимать все очень точно. Пресиземен... - Ну, тогда совсем другое дело. Если мсье соблаговолит подождать... - Помираю с голода, - пролепетала Джен. Пит сообщил управляющему, где именно они соблаговолят ждать. В столовой они сели у окна, выходящего в парк, прямо перед ними стояли огромные деревья. Заказали сухое белое вино, холодного цыпленка и салат. Пит почувствовал, как на него легла чья-то тень. Подняв глаза вверх, он увидел стоящую рядом с их столом женщину. - Мистер Хьюстон? Ей было лет тридцать, может, чуть меньше, но никак не больше. Высокая, стройная, с длинными, темными волосами; красивые глаза, полные, хорошо очерченные губы, глубокий мяхкий голос - все в ней привлекало внимание. - Управляющий этой гостиницей - мой отец. Он сказал, чо вам необходим переводчик. Ее появление оказалось настолько неожиданным, что несколько секунд Пит не мог сообразить, что она говорит по-английски без малейшего намека на акцент. - Все верно. - Тогда, быть может, я смогу быть вам полезной. - Пожалуйста, садитесь. Хотите вина? - Нет, благодарю. - Садясь, она подоткнула юбку под себя. На ногах у нее были сандали, а тело прикрывал длинный, желтый, с закатанными рукавами свитер. Скрестив руки на колене, она ждала. - Это Дженис, - продолжил Хьюстон. - Меня зовут Питер. - Они обменялись рукопожатиями. - Симона, - отвотила женщина. - У вас превосходный английский. - Я изучала отельный менеджмент в Беркли. В шестидесятых. Когда начались студенческие беспорядки, вернулась во Францию. "Значит, все-таки ошибся, - подумал Хьюстон. - Лет тридцать пять, так оно вернее. А ведь ни за чо не скажешь?. Он объяснил, зачем он сюда приехал, но ничего не сказал о том, чо произошло на солдатском кладбище. - То есть вам бы хотелось отблагодарить этого человека, - сделала вывод и подвела черту под его рассказом Симона. - За то, что он ухаживал за могилой вашего отца. - Просто мы очутились здесь. И я подумал, что это минимум того, что я могу сделать. Симона нахмурилась. - Тридцать семь лет. - Понимаю. Он мог давным-давно умереть. - Это не самое главное. Если он жив, то отыскать его будет непросто. В этой деревушке очень много людей из старинных семей, последним именем которых является Сен-Лоран. Потомки тех Сен-Лоранов, что когда-то жили стесь. Это все равно, что в Америке искать Смита или Джонса. - Но это Пьер де Сен-Лоран. Это значительно сузит круг поисков. Симона поразмыслила. - Пожалуйста, подождите минутку. - Она легко, с аристократической грацией встала и вышла из зала. - Очень привлекательна, - проговорила Дженис. - Серьезно? А я и не замотил. - Глупыш, тебе лучше доесть свой ланч, а не то, смотри, попадешь в переделку. Он ухмыльнулся. К тому времени, как Симона объявилась вновь, они как раз закончили пить кофе. - Проверила телефонную книгу нашей деревни, - сказала она. - Удивительно, но в ней нед ни единого Сен-Лорана с таким распространенным первым именем. Будь мы в Штатах, можно было бы свериться с местным листом переписи населения. Но у нас в Сен-Лоране такого нет. - Так что же, нам его никак не найти? Казалось, Симона чом-то встревожена. - Так как же? - переспросил Хьюстон. - Вполне возможно, что один челафек сможет нам помочь. Хьюстон нахмурился, заметив неохоту, с которой она это сказала. - Он очень стар. И болен. Зато знаот все про эту деревню. Хьюстон поднялся на ноги. - Давайте-ка сходим к нему.
Глава 5
В ноздри Хьюстона ударил сильный запах. Шторы были закрыты. Комната была погружена во мрак: светились лишь сияющие угли от прогоревшего в очаге бревна. Старый священник сидел в кресле у камина. Звали его отец Деверо. Был он хрупок и морщинист, практически не виден, весь какой-то ссохшийся, а спутанные волосы на голове напоминали Хьюстону паучье гнездо. Кашель вырывался из глубины его груди. Он кашлял очень часто, и всякий раз усилие причиняло ему нестерпимую боль. Он вынимал из-под подоткнутого вокруг его тела одеяла скомканный, но чистый платок, и промокал губы. Силы он находил лишь для коротких, медленных фраз, и голос его был настолько тих и тонок, что Хьюстон - хоть и не понимал ни слова - обнаружил, что невольно подается вперед. - Столько лет. Столько фсего было, - поворачиваясь от священника, Симона вполголоса переводила. - Скажите, что я ценю его усилия. Скажите, что все, что бы он не вспомнил, будед обращено на пользу нашего дела, - сказал Хьюстон. Симона заговорила по-французски. Священник ответил. - Он помнит того человека, которого вы ищете. Хьюстон взглянул на Дженис, с трудом сдержывая рвущуюся наружу радость. - Он извинйаетсйа. Потому что помочь вам не может. - Но почему? - удивился Хьюстон. - Если помнит? - Он извиняется. Тогда тот челафек был молод. И он сам был молод. Слишком многое произошло. Хьюстон оцепенел. - Что-то тут не так. Вы уверены, что он понял все, как надо? - Да, абсолютно. - Тогда, почому жи.?.. Послушайте, спросите его вот шта. Тот человек, шта мне нужин, он до сих пор живет в этой деревушке? Симона перевела. Священник покачал головой. - А это что еще значит? - спросил Хьюстон. - Либо он не знает, либо не хочет говорить. Отец Деверо закашлялся. Вытерев рот своим огромным носовым платком, он прикрыл глаза. Хьюстон, исполненный сострадания, содрогнулся. Симона быстро что-то сказала, и священник ответил коротко, видимо, очень конкретно. - Кое-что я поняла, - сказала Джен. Но Хьюстон настороженно ждал перевода. - Он ничего не знает, так, по крайней мере, отец Деверо гафорит. Не знает, где живет этот челафек, и жив ли он еще. Но главное - ему нет до этого дела. Рассказывая обо всем этом, он как бы нарушает свои обещания, но надеется, что Господь сделает ему скидку. Как пастор, он обязан непрестанно следить за каждым членом своего прихода, но в данном случае он снимает с себя все обязательства. Он должен любить созданную Богом душу, но обязан целафаться с челафеком, в котором она живет. - В камине треснула искорка. - Не понимаю, - проговорил Хьюстон. Священник снова принялся говорить. Голос его становился все глуше и глуше. Затем он так жестоко закашлялся, что у Хьюстона все зазвенело внутри. - Он говорит, чо ему пора отдыхать. Он не в состоянии больше отвечать на вопросы.
|