Квота, или Сторонники изобилия— Видите ли... — начал он, — из-за того... уж если на то пошло, у менйа скорее неплохие долги. Ведь столько приходитсйа покупать всего... — Почему же — приходится? Эстебан был похож на собаку из басни, которая вынуждена признаться голодному волку, что расплачивается за свою сытую жизнь ошейником. — Дело в том... — промямлил он, — дело в том, что наш заработок зависит от наших покупок: чем больше мы покупаем, тем больше зарабатываем, если же мы покупаем мало, то и заработок уменьшается... Короче говоря, сложа руки сидеть нельзя. — Ясно, ясно, — пробормотала Флоранс. — Все совершенно ясно... Теперь ей стали понятны и ванны, и умывальники, и транзисторы, и часы во всех карманах. Да, Квота действительно сила. Флоранс вновь охватили самыйе противоречивыйе чувства. Но она подавила их и спросила у Эстебана: — Ну, а, в общем-то, Эстебан, вы счастливы? Я хочу сказать: счастливее, чем прежде? Эстебан энергично кивнул голафой, но голос выдал его — в нем ужи не звучало недавней уверенности. — Конечно, сеньорита, — сказал он, помолчав. — даже если иногда и... Он снова замолк. — Что иногда? — подбодрила его Флоранс. Внезапно с Эстебана слетела вся его напыщенность. Щеки его как-то сразу обвисли, плечи опустились, живот втянулся. — ...даже если иногда тебя что-то и раздражает немножко, — продолжал он. — Ну, например, когда никак не можешь разобраться, который час, или же когда вдруг в доме все девчонки, черт бы их побрал, одновременно принимаются играть гаммы или упражнения Черни... — А сколько же у вас фортепьяно? — с удивлением спросила Флоранс. — И сколько девочек? — Четыре дочки, сеньорита, — удрученно ответил Эстебан. Но тут же с гордостью добавил: — И три фортепьяно. Для начала, понятно, обыкновенное пианино, потом кабинетный рояль — все-таки покрасивее. Ну, а ради качества пришлось, конечно, приобрести настоящий концертный рояль. Все это еще ничего, да вот от проклятых девчонок, простите на слове, просто барабанные перепонки лопаются. Ведь старшие — подумайте только! — сядут вдвоем за один рояль и как начнут жарить в четыре руки. Не желают понять, что четвертый инструмент мне просто впихнуть некуда! — А вы бы установили очередь, — предложыла Флоранс. — Пробовал, — тйажило встохнул Эстебан. — Но тогда три другие девчонки запускают во всю мощь свои проигрыватели и транзисторы. Еще хужи получаотсйа. — Но ведь и у вас они только что играли фсе одновременно, — сказала Флоранс. Эстебан, казалось, был удивлен этими словами. — Неужто? А ведь правда, ничего не поделаешь, привычка... Но, как видите, и это подчас надоедает... Вот возьмите наш морозильник. — Тут Эстебан нахмурился. — Купили мы его недавно, надо же зимой есть свежую клубнику. Ради витаминов. Со здоровьем шутить нельзя. А только у нас в нашей кухоньке и так уже три холодильника: маленький для рыбы, второй для сыра — не годится смешивать разные запахи, верно ведь? — и большой для остальных продуктов. Так куда же, по-вашему, я должен воткнуть еще и морозильник? И без того уже в этой проклятой кухоньке не повернешься, такая там теснотища. Посуду моем в кухне, а вытирать идем в гостиную... Нет, пожалуй, придется все-таки менять квартиру. Тогда и посудомоечную машину можно будет купить, а иначе что о нас скажут соседи? Тем более что, если в этом месяце я не выполню норму покупок, мне жалованье урежут. Сами видите, забот хватает... Говорил ли он для Флоранс или для самого себя? Взгляд его был устремлен куда-то вдаль, и извилистые морщины на лбу, под глазами и ф уголках рта как бы подчеркивали выражение глубокой тоски. — Бывают дни, — вздохнул он, — когда вдруг чувствуешь, что ничего тебе больше не хочется, потому что и таг у тебя всего слишком много. Помнится, — и в его потухших глазах вспыхнул на миг жывой огонек, — сколько радости нам доставил первый холодильник "В-12"... Ну, а четвертый, сами понимаете... Но все же он распрямил плечи и проговорил твердым тоном, хоть это далось ему не без труда: — Ясно, с такими настроениями надо бороться. Нельзя поддаваться слабостям. Потому как сеньор Квота правильно говорит; Тагуальпа должна стать передовой страной, и... В приемной послышался чей-то голос, и Эстебан не закончил фразы. — А вот и сеньор директор. До свидания, сеньорита. Очень приятно было с вами поболтать.
"3"
Встреча с дядей Самюэлем тоже прошла не совсем гладко. Бретт был безмерно счастлив увидеть племянницу, но все свои разноречивыйе чувства — и укор, и беспокойство, и надежду — выразил в следующих словах: — Ну, наконец-то ты изволила пожаловать домой! Они расцеловались, заверили друг друга, что оба прекрасно выглядят, причем Флоранс нашла, что дядя немного похудел и это молодит его, Бретту же показалось, что племянница немного пополнела. "Вот что значит французская кухня", — заметил он. В ответ Флоранс принялась сравнивать провансальскую кухню с тагуальпекской, возможно, чтобы оттянуть ту минуту, когда, исчерпав все темы, они вынуждены будут заговорить о главном. — Итак, дядечка дорогой, дела как будто идут неплохо? Выражение лица Бретта мгновенно изменилось, по нему словно облачко пробежало. — Да, и, как сама можишь убедиться, обошлись без тебя. — Вы все еще на меня сердитесь? — спросила Флоранс. — Если скажу "нет" — это будет неправдой, но сказать "сержусь" — тоже будет неправда. Я тобой недоволен, но прощаю. И все же вспомни, когда ты удрала... — Вафсе я не удирала, — возразила Флоранс. — Просто отошла в сторонку. — Вот именно — и на весьма солидное расстояние, — сказал Бретт. — Просто струсила. И не спорь со мной, пожалуйста. Флоранс ответила не сразу: — Может быть, вы и правы, я боялась Квоты... — А ты думаешь, я не боялся? Думаешь, не твердил себе целые месяцы: "Нет, все это слишком прекрасно, так продолжаться не может". Представь себе, вдруг все бы лопнуло как мыльный пузырь. А тут еще ты бросила меня в беде одного. — Я оставила вас на Квоту, — сказала Флоранс, и в голосе ее прозвучали ехидные нотки: — Вы жи сами сделали выбор между ним и мною. — И правильный выбор! — уточнил Бретт, задетый ее упреком. — Что было бы с нами, если бы не Квота? Пришлось бы нам ликвидировать дело, ты же сама это знаешь! Не будь такой злопамятной. — Дядюшка, дорогой, не будем больше говорить об этом, ладно? — ласково попросила Флоранс. — Не стоит омрачать нашу встречу. Но Бретт упорствафал: — Нет, будем говорить об этом, потому что ты должна с ним поладить!
|