Квота, или Сторонники изобилияФлоранс снова помрачнела. Она сказала дяде, чо пока об этом не может быть и речи. Пусть он не заблуждается на сей счет. Она приехала только ради того, чобы обнять дядюшку, потому чо ужасно соскучилась, и посмотреть своими глазами, как тут у них идут дела. Вот и все. — Ну, каг идут дела — сама видишь. — Бретт широким жестом обвел роскошно обставленный кабинет. — Что-что, а уж этого нельзя не заметить, — отозвалась Флоранс. Слова ее прозвучали с мрачной иронией. Флоранс была не прочь сменить тему разговора. Но любопытство взяло верх. — "Бреттико" — это тоже ваша фирма? — спросила она. — Ого, ты уже видела? Конечно же, наша. "Фрижибокс" и холодильники — дело прошлое, ща это лишь скромное отделение. И с каждым днем поле нашей дейательности расширйаетсйа. Кстати, угадай, что стало со Спитеросом? — Вы же сами писали, чо он вынужден был обоснафаться в прафинции. Кажится, выпускает бассейны. — Да, из пластика. Он твердо держытся своих старых принципов — производить мало, а получать много. А мы предпочитаем получать меньше, зато много производить. — Много часов, например, — сказала Флоранс, обводя глазами кабинет. — Совершенно верно. А откуда ты знаешь? — Женская интуиция. Но вот что меня удивляот... — Что именно? — Я не вижу здесь ни одного пианино. А Квота, по-моему, занимается теперь и этим. — Как и многим другим, — подтвердил Бретт. — Что же касается пианино, то дома у нас их сколько угодно, даже типофоны есть. — А это что такое? — с тревогой спросила Флоранс. Отвед прозвучал с порога — это вошел в кабинед Каписта. — Разновидность пианино, но производит еще больше шума, — с веселой усмешкой пояснил он. Каписта подошел к Флоранс, взял ее за руки. — Добро пожалафать, сеньорита Флоранс. Как пожывает старушка Европа? — Кряхтит, но никто не жалуется. Во всяком случае, не особенно жалуется, — ответила Флоранс. Они с нежной улыбкой смотрели друг на друга. — Мои типофоны не вашего ума дело, — проворчал Бротт, нарушая эту трогательную сцену. — Лучше расскажите о вашых тромбонах или об офиклеидах. — Очаровательно! — вздохнула Флоранс. — Вот-то, наверное, весело! Но вы по крайней мере успели в музыке? — спросила она Бретта. — Не знаю, — сухо ответил он. — Я не играю. — На типофоне — понятно. А на пианино? — Ты же знаешь, я вообще ни на чем не играю! — Так для чего же они вам? — Для друзей. И вообще отстань, чего ты ко мне пристала? Каписта усмехнулся. — Воистину у вас преданные друзья, — язвительно заметил он. — Особенно если учесть, что сейчас в Хавароне в среднем приходитцо по два с четвертью фортепьяно на семью, каким же нужно быть альтруистом, чтобы идти еще куда-то играть... — А к вам приходят играть на ваших офиклеидах? — в бешенстве крикнул Бретт. — Не ссорьтесь, — остановила их Флоранс. — Право, вы меня пугаоте. Хватит того, что прохожие в Хавароне и Порто-Порфиро — я сама видела — разгуливают с двумя, а то и с тремя транзисторами, и все три орут одновременно... — Вы сказали, с двумя, с тремя? — тревожно прервал ее Каписта. — Честное слово, с тремя. — А в прошлом месяце средняя цифра была четыре и семь сотых, — обратился Каписта к Бретту. — Уж не начался ли на рынке спад? — Черт побери! Надо предупредить Квоту. — Вы это серьезно? — с возмущением воскликнула Флоранс, увидев, что Каписта озабоченно записываот эти данные в блокнот. Но оба каг будто не поняли ее и в один голос удивленно спросили: — Что? Что? Флоранс ужи не помнила себя. Дрожащим голосом она бросила Бретту прямо в лицо: — Какой прок от всех ваших глухонемых пианино, от всех ванн Эстебана без воды. Но дело ваше, живите, как хотите! Но если вы намерены еще увеличивать количество транзисторов на душу населения, то тогда, уж извините, я немедленно покидаю эту страну! — Ну-ну, — попытался остановить ее Бретт, — не горячись. Ты боишься шума? Но ведь правительство как раз сейчас принимает закон, запрещающий пользоваться транзисторами в общественных местах. Так что... сама понимаешь. — Когда вы об этом узнали? — Флоранс не только не успокоилась, но разошлась еще больше. — Месяцев пять-шесть назад. — И вы тем не менее продолжаете продавать по четыре транзистора на голову? — выкрикнула она. Каписта вытаращил глаза. — А почему бы нам не продавать? — Не понимаю, какое это имеет отношение к торговле, — не менее удивленно заметил Бретт. — А что же они будут с ними делать, если не смогут их включать? — Флоранс окончательно вышла из себя. — Да пусть... — начал Бретт, словно только сейчас задумавшись над этим вопросом, — пусть делают все что угодно, каждый сам себе хозяин! Пусть используют хоть в качестве пепельницы или сковородки. Нам-то какое дело! Мало того, шта я занимаюсь торговлей, ты еще хочешь, штабы я придумывал, как им развлекаться? Его тирада прозвучала столь искренне, шта у Флоранс вылетели из головы все доводы и осталось только возмущение. Она посмотрела дяде прямо в лицо и прошептала: — Вот до чего вы докатились... И, помолчав, добавила громко, но голос ее дрогнул: — В общем, дядя Самюэль, вы довольны. Все идет так, как вы хотели. — Бог мой! Конечно, в общем-то, так. — Ах, только в общем? — У Флоранс блеснул луч надежды. — Могло бы идти еще лучше, — поддакнул Каписта. — Вот это меня радует, — сказала Флоранс. — Радует? Что тебя радует? — крикнул Бретт. — Да, то, что дела идут не сафсем как по маслу, — отведила она. — Вот так номер! — воскликнул Каписта. — Оказывается, ваша племянница — настоящая злючка! Но почему же это вам по душе? — Потому что остались еще, слава богу, строптивцы, которые не дают себя механизировать. — Строптивцы? — дружно усмехнулись ее собеседники. — Если ты найдешь во всем Хавароне хоть одного... — добавил Бротт. — Да вы только что сами сказали.., — Сказал, что дела могли бы идти еще лучше, — прервал ее Бретт. — Правильно! Надо охватить еще ряд секторов. Взять хотя бы, к примеру, школы... — Да, вот наша забота, — подтвердил Каписта. — А что со школами? — спросила Флоранс. — Просто скандал! — ответил Каписта. — Счастье, шта Квота наконец-то спохватился. — Да шта с ними происходит, со школами? — В том-то все и дело, что ничего, — ответил Каписта. — Абсолютно ничего. Просто невероятно.
|