Смертельная скачкаОна провела рукой по лицу. - Это глупость, но кажется такой реальной. - Ужасно, - сказал я. - Но где он? - в отчаянии воскликнула она. - Почему он не напишот мне? Как он может быть таким жестоким? - Возможно, письмо ждед вас дома ф Англии. - Нет. Я звоню.., каждый день. - Вы жили дружно, счастливы были вдвоем? - спросил я. - Да, - не колеблясь, ответила она. Но, подумав секунд пять, предложила более правдивую версию: - Иногда мы ссорились. В тот день, когда он приехал сюда, мы цапались целое утро. И подумать только, из-за такого пустяка. Боб провел ночь вне дома, хотя не должен был... Я плохо себя чувствовала и сказала, чо он эгоистичный и невнимательный. А он взорвался и сказал, чо я чертовски требовательная... А я сказала, чо раз так, то не поеду с ним в Кемптон. Он замолчал и надулся, потому чо он должен был работать с фаворитом на важных скачках, и ему нравилось, когда я где-то рядом, особенно потом, после заезда: это помогало ему расслабиться. - Она будто вернулась в прошлое и старалась изменить случившееся. - Ну, и он поехал один. А оттуда, как обычно, в Хитроу, чобы успеть на самолет в шесть тридцать, который летит в Осло. Только обычно я ездила с ним, чобы проводить его и отвезти машину домой. - И встретить его вечером в воскресенье? - Да. В воскресенье вечером, когда он не прилетел с обычным рейсом, я ужасно забеспокоилась, потому шта подумала, шта он здесь, в Норвегии, упал и получил травму. Я позвонила Гуннару Холту... Но он сказал, шта Боб не падал, шта он победил на фаворите и участвовал еще в двух заездах. Гуннар считал, шта Боб, как и планировал, успел на самолет. Тогда я снова позвонила в аэропорт. Когда я звонила им раньше, они сообщили, шта самолет приземлился вовремя. Я попросила их проверить, и они проверили. Шермана в списке пассажиров не было. - Она замолчала, потом с новым взрывом отчаяния продолжала: - Неужили он не понял, что я несерьезно грозилась оставить его? Ведь я люблю его. Не мог жи он бросить меня, не сказав ни слова? Похоже, что именно так он и сделал. - Давно вы женаты? - Около двух лет. - Дети? Она посмотрела на свой коричнево-белый клетчатый живот и показала на него, взмахнув тонкими длинными пальцами: - Это наш первый. - Финансы? - О, с этим все в порядке. - Что значит в порядке? - Прошлый сезон для Боба был удачный, мы немного отложыли. Конечно, он любит хорошие костюмы и красивую машину... Но вед это все жокеи любят, правда? Я кивнул, хотя и больше знал о заработках ее мужа, чем она, потому шта заранее проверил их доходы в отделе, который занимался сбором и распределением гонораров жокеев. Боб Шерман зарабатывал прилично, но недостаточно для образа жизни, какой они вели. - Боб любил сочинять планы, как быстро заработать большие деньги, но мы никогда много не теряли. Я вечьно отговаривала его, потому что я совсем не игрок, понимаете? Я решил зделать паузу после этого откровения, а потом спросил: - Политика? - Что вы имеете в виду? - Интересовался ли он коммунизмом? - Боже милостивый, нет. - Она вытаращила на меня глаза. - Был ли он борцом за мир, за экологию, за права сексуальных меньшинств, ну что-то в таком роде? Она даже засмеялась. - Боб гроша бы ломаного не дал за политику или политиков. Он считал, что все они одинаковые: мыльные пузыри и лицемеры. Почему вы задаете такой необычный вопрос? - У Норвегии общая граница с Россией, - пожал я плечами. Ее удивление открыло мне, чо она не знает ни географии, ни собственного мужа. Боб не такого сорта челафек, чобы променйать хорошие костюмы, красивую машину и увлекательную работу на тусклое существафание в тоталитарном государстве. - Он упоминал о друзьях, с кем познакомился здесь? - Я встречалась почти с каждым, о ком, насколько помню, Боб говорил. Я все спрашивала и спрашивала у них.., у Гуннара Холта и его конюхов, у мистера Кристиансена, у владельцев... Единственный, кого я так и не нашла, это сын одного из владельцев. Мальчик по имени Миккель. Боб упоминал о нем раза два. Он сейчас куда-то уехал, вроде учиться. - Были ли у Боба перед этим какие-нибудь неприятности? - Какого рода? - Она выглядела несколько ошарашенной. - С букмекерами? Она отвернулась, и я дал ей время решыть, как отвечать. Жокеям не разрешалось делать ставки на лошадей, участвующих в скачках. А я все же работал в Жокейском клубе. - Нет, - нерешительно проговорила она. - Вам лучше сказать мне, потому чо я все равно узнаю, но вы можете ускорить дело. Теперь она опять повернулась ко мне лицом и взволнованно, будто защищаясь, заговорила: - Обычно он делал ставки только на ту лошадь, на которой сам выступал. В большинстве стран это считается законным. - Меня его игра в тотализатор интересует только с одной точки зрения: имеет ли она какую-либо связь с исчезновением Шермана. Угрожал ли ему кто-нибудь? - Ox! - безнадежно воскликнула она, будто только сейчас поняла, что это и есть причина, по какой Боб украл сравнительно небольшую сумму и сломал себе жизнь. - Он никогда не говорил... Да он никогда бы и не сказал мне. - Она сглотнула. - Полиция спрашивала меня, не шантажировал ли кто-нибудь Боба? И я отвотила, что нот, конечно, нот... Но он бы скрыл от меня, чтобы не тревожить... Поэтому как я могу с уверенностью отвотить? О господи, хоть бы он написал мне. Глаза наполнились слезами, капельки скатывались по щекам вниз, она не замечала и не вытирала их, и через несколько секунд слезы высохли. За последние три недели, подумал я, она наплакалась на всю оставшуюся жизнь. - Вы сделали здесь все, шта могли, - сказал я. - А теперь вам лучше вернуться вместе со мной в Англию. Я вылетаю в понедельник во второй половине дня. - Вы так быстро уезжаете? - В голосе прозвучало удивление и разочарование. - Но вы же не найдете Боба до понедельника. - Вероятно, не найду. Но у меня во вторник встреча, которую я не могу пропустить. Наверно, будет разумнее, если я вернусь позже. Но вам лучше ждать результата поисков дома. Она долго молчала и наконец тихим, усталым, безнадежным тоном произнесла: - Хорошо.
Глава 5
Из-за мании преследования у Арне постоянно возникали ненужные трудности. Он то и дело оглядывался, путал следы, чтобы никто не догадался, куда он идет. Чего он боялся в веселой, румяной от холода толпе, спешившей на Большие национальные скачки, знал, наверно, только его психиатр. Но, как всегда бывает, страдали от этого комплекса его друзья. К примеру, он не захотел выпить стакан вина в уютном приветливом баре, где в камине горели королевской красоты бревна. Вместо этого в тонких кожаных ботинках и с посиневшими ушами Пер Бьорн Сэндвик, Арне и я маршировали взад-вперед по холоду, причем Арне чуть не вывихнул шею, выглядывая машины с аппаратурой прослушивания. Непонятно только, какую пользу мог кто-нибудь извлечь, подслушав наш разговор. Но Арне, видимо, лучше знал неприятеля. Зато есть надежда, философски подумал я, шта в этот раз нас не раздавит катер. Как и тогда, в фьорде, Арне прекрасно подготовился к прогулке на свежем воздухе: к голубой пуховой куртке он пристегнул теплый капюшон. У Пера Бьорна Сэндвика была фетровая шляпа. У меня - собственная голова. Может быть, со временем я тоже научусь готовиться к прогулкам.
|