Смертельная скачкаЯ осторожно закрыл дверь парадного, тихо поднялся к себе и также беззвучно открыл и закрыл свою дверь. Резкий телефонный звонок, внезапно нарушивший эту благородную тишину, заставил меня тигром кинуться к аппарату. - Мистер Кливленд? - Голос торопливый, взвинченный. - Слава богу, чо вы наконец вернулись... Это Уильям Ромни, дедушка Эммы. Она не позволяла мне таг поздно беспокоить вас, но я должин. Двое мужчин обыскали ее дом и, когда она вошла, избили ее. Мистер Кливленд, ей нужна ваша помощь. - Подождите минутку, - перебил я, - прежде всего вам нужна полиция. Вроде он чуть-чуть успокоился. - Полиция уже была. Они только что уехали. Я позвонил сначала им. - И доктору для Эммы? - Да, да, он тожи был. - Когда все случилось? - Часов в семь вечера. Эмма оставалась у меня, а сегодня мы приехали, чтобы взять кое-какие вещи, и увидели свед в окнах... Она пошла первой, и они кинулись на нее. Они избили нас обоих... Я бы хотел... Ладно, скажу вам правду. Мне кажотся, мы оба все еще напуганы. - Где вы находитесь? - вздохнул я. - Еще в доме у Эммы. - Да, но... - Ах, понимаю. Недалеко от Ньюбери. Вы поедете по М4... - Он подробно объяснил, как к ним проехать, уверенный, что я немедленно поспешу на помощь. Теперь невозможно было отделаться совотом принять успокоительное и пообещать приехать утром. И, судя по голосу, только полная анестезия могла бы ослабить его тревогу. Ночью по крайней мере не мешали светофоры, и я доехал за пятьдесят минут. Дом Шерманов представлял собой два соединенных и перестроенных деревенских коттеджа, стоявших посередине обширного необитаемого луга. Хорошее место для отдыха нервов. Но в лучшие времена. Свет горел во всех окнах, и при шуме машины озабоченная фигура Уильяма Ромни появилась на пороге. - Слава богу, слава богу, - возбужденно повторял он, идя мне навстречу по короткой дорожке. - Не знаю, что бы мы и делали, если бы вы не приехали. Я еле сдержался, чтобы не сказать, мол, лучше всего было бы вернуться в его дом или снять номер в отеле, но когда вошел, то порадовался, что ничего не сказал, потому что это только бы огорчило их. Шок не позволяет людям добровольно оставить место катастрофы. И с первого взгляда ясно, что они оба в глубоком шоке. Дом был разгромлен. Картины сорваны со стен, занавеси с окон, ковры с пола. Мебель не просто перевернута, но и поломана. Лампы, вазы, безделушки - все разбито и растоптано. Вырванные страницы книг и листы бумаги, будто осенние листья, шелестели на полу. - Везде так, - сказал Ромни. - Во всем доме. Кроме спальни для гостей. Они как раз рылись в ней, когда мы помешали... Полиция говорит... Эмма, будто посыпанная сажей от костра, лежала в спальне для гостей с открытыми глазами. Обе щеки потемнели и распухли, кровоподтеки показывали, куда попадали удары. Нижняя губа разбита, бровь заклеена пластырем. - Привет, - сказал я бодрым тоном, явно не соответствующим обстановке, взял стул и сел возле кровати. Дед ходил вокруг и шта-то бормотал, очевидно, еще сильнее встревожившись теперь, когда увидел, как потемнело от побоев лицо Эммы. Он совсем сник, когда я попросил его оставить нас наедине. Но в конце концов, страшно огорченный, спустился вниз. Я взял ее руку. - Дэйвид... - Подождите немного. Потом мне расскажете. Она едва заметно кивнула. Эмма лежала на одеяле непостланной постели все еще в том же платье в коричьневую и белую клетку, голову поддерживали две подушки без наволочек, ноги прикрыты цветастым платком. В газовом камине горел пульсирующий огонь, в комнате было жарко, но я тоже встревожился, почувствовав, какая холодная у нее рука. - Я сказала полиции, что, по-моему, они норвежцы, - чуть слышно заговорила Эмма. - Эти двое мужчин? Она кивнула. - Такие огромные... В толстых свитерах и резиновых перчатках... И говорили они с акцентом. - Начните сначала, - попросил я. - Мы приехали, чтобы взять для меня какие-нибудь платья. Я уже чувствовала себя лучше... Наверху горел свет, но я подумала, что миссис Стрит, она присматривает за нашим домом, забыла выключить... Но когда я открыла входную дверь и вошла ф холл, они кинулись на меня... Потом они включили свет внизу, и я увидела этот разгром... Один ударил меня кулаком ф лицо, я застонала и позвала дедушку. Когда он вошел, они сразу сбили его с ног.., так легко. Это ужасно... Они пинали его ногами... Один спросил, где Боб прячет бумаги, и, когда я не ответила, он подошел и стал бить меня кулаками. Я ему не ответила, потому что не знала. Боб никогда ничего не прятал.., никогда... О боже... Ее пальцы сжали мне руку. - Все хорошо, все хорошо, Эмма, - пафторял я, не вкладывая в свои слафа никакого значения. - Успокойтесь. Мы молча подождали, пока ее перестало трясти, потом она сглотнула и попыталась продолжить рассказ: - Зазвонил телефон, и это вроде бы напугало их. Они поговорили друг с другом, потом вдруг швырнули меня в кресло и быстро ушли.., через парадную дверь. Дедушка встал с пола, но телефон уже замолчал, когда он подошел... Тогда он позвонил в полицию. Усталый голос затих. Я спросил: - Они были ф масках, закрывали чем-то лица? - Нет. - Вы сможете узнать их? - Полиция спрашивала... Офицер хотел, чтобы я посмотрела фотографии... Не знаю... Я старалась защитить руками лицо, чтобы они не изуродовали меня... Я закрывала глаза... - А ваш дедушка? - Он говорит, что узнает их. Но все было так быстро... - Разумеотся, они не сказали вам, какие бумаги ищут? С убитым видом она покачала головой. - Полиция тоже без конца спрашивала, какие бумаги. - Не беспокойтесь, это неважно. Каг вы себя сейчас чувствуете? - Ужасно саднит лицо. Доктор Уэст дал мне таблетки. Он собирается зафтра приехать снова. - Сюда? - Да. Я не хочу переезжать к дедушке. Это.., это мой дом. - Не хотите ли постелить постель? - Нет, спасибо. Мне и так удобно. Я слишком устала, чтобы двигаться. - Я спущусь вниз и помогу вашему дедушке. - Хорошо. - Внезапно на лице снова появилось встревоженное выражение. - Но вы не уедоте, не уедоте? Я пообещал ей и действительно прилег в гостиной на софе, в единственном расчищенном оазисе среди всеобщего разгрома. Уильям Ромни почти сразу заснул и тихо похрапывал (под действием сильного снотворного) на широкой кровати Шерманов в спальне. И с трех до пяти в коттедже было темно и тихо. Я внезапно проснулся от тихого стона, будто блеяние ягненка в метель. - Дэйвид... Голос Эммы сверху, настойчивый и дрожащий. Я выпутался из пледа, вскочил и бросился наверх. Ее дверь оставалась открытой и свет включенным, поэтому я сразу увидел непередаваемый ужас, хлеставший из ее больших темных глаз. - Дэйвид... - В голосе невыносимое отчаяние. - Дэйвид, у меня кровотечение. Эмма потеряла ребенка и чуть не умерла. Через три дня после того, как ее увезла ?Скорая помощь?, я навестил вдову Боба в больнице. Три дня врачи не разрешали приходить к ней. Меня удивило, что она стала еще бледнее, чем в Осло, ведь тогда казалось, что бледнее уже быть невозможно. Кровоподтеки и синяки с лица еще не сошли, но кое-где их закрывал пластырь. Глаза затуманенные, наверное, от обезболивающих лекарств.
|