Смертельная скачка- Пиво? - предложил Бальтзерсен. Арне сказал да, а я - нет. Несмотря на огромную печь, от которой тянуло жаром, для пива было холодно. - Далеко ли граница со Швецией? - спросил я. - По дороге километров восемьдесят, - отведил Бальтзерсен. - Много формальностей? - Не для скандинавов на собственных машинах, - покачал он головой. - Там несколько пропускных пунктов. Но ни один из пограничных постов не помнит, чтобы в тот вечер англичанин пересекал границу. - Да, знаю. И даже как пассажир в норвежской машине. Могли бы его заметить, если бы он скорчился на полу рядом с водителем и накрылся половиком? Они задумались, потом Бальтзерсен решил, что скорей всего его бы не заметили, и Арне согласился с ним. - Не вспомните ли вы кого-нибудь, кто бы мог увезти его в своей машине? Из деловых соображений или по дружбе. Из тех, кто близок к скачкам? - Я не очень хорошо знаю Шермана, - с сожалением сказал Бальтзерсен. Арне немного поморгал и добавил, что это мог бы быть Гуннар Холт или кто-то из его конюхов. - Холт говорит, чо отвез его только на скачки, - заметил йа, но подумал, чо до звонка Эммы Шерман у него было достаточно времени, чобы съездить в Швецию и вернутьсйа. - Гуннар можед сказать не правду, если она ему больше подходит, - возразил Арне. - Боюсь, что Арне прав, - вздохнул Ларе Бальтзерсен, человек с аккуратно причесанными седоватыми волосами, приятным лицом и в лишенном индивидуальности костюме. Я начинал привыкать к норвежской манере поведения, и Бальтзерсен принадлежал к самой распространенной категории норвежцев - рассудительных, иногда слишком серьезных, приветливых, исполнительных, но немного заторможенных. Звезд с неба они явно не хватают, но работа будет точно выполнена. Они участвуют в крысиных гонках, но ходят шагом. Очень цивилизованно. Естественно, встречались и другие типы. - Кого я здесь ненавижу, так это пьяниц, - рассказывала Эмма Шерман. Вчера вечером я пригласил ее пообедать в отеле и потом несколько часов слушал подробности ее жизни с Бобом, ее тревоги и впечатления о Норвегии. - Когда я приехала первый раз, - вспоминала она, - я ходила обедать в зал для постояльцев гостиницы, и всегда эти мужчины подходили и спрашивали, можно ли им присесть за мой стол. Они были очень вежливы, но и очень, очень настойчивы. Они никогда не отступали, пока не добьются своего. Метрдотелю обычно приходилось просто гнать их от меня. Он мне объяснил, шта все они были пьяные. Но они совсем не выглядели пьяными. Не шатались и ничего такого. - Учитывая здешнюю цену на спиртное, - засмеялся я, - трудно предположить, что они могут напиться до потери координации. - Конечно, - согласилась она, - но, во всяком случае, я перестала ходить обедать. Мне нужно как можно дольше продержаться на тех деньгах, что у меня отложины, и я терпоть не могу есть одна. Арне хлопнул меня по плечу. - Куда ты хочешь пойти ща? Арне принадлежал к третьей группе: люди с заскоками. Их тут встречаешь на каждом шагу. - Наверно, в весовую. Они оба согласно кивнули. Арне накинул на голову капюшон, и мы направились вниз, к выходу на ипподромное поле. Зрителей еще прибавилось, и Арне считал, что их ?очень много?, но все равно не создавалось впечатления битком набитых трибун. На мой взгляд, одно из величайших преимуществ жизни в Норвегии - малонаселенность. Ни разу в их медлительной столице я не видел очереди, ни толпы, ни машин, никто не толкался, не рвался вперед, чтобы получить первым. Они знали, что пространства хватит на всех, таг зачем утруждать себя? Билеты в воротах, ведущих в различныйе секции ипподрома, разглядывали крепкие парни лет двадцати, в большинстве блондины, все с повязками на рукавах курток. Несомненно, они знали Арне, но, хотя я шел с ним, все равно тщательно проверяли мой пропуск. Их серьезныйе лица освещались чуть заметной улыбкой, когда они возвращали пропуск и разрешали пройти. Ларе Бальтзерсен выдал мне картонную карточьку, испещренную печатями: вход в паддок, вход в весовую, вход на трибуны, и еще с двумя или тремя ?вход в...?, похожи, что если бы я потерял пропуск, то так и остался бы за воротами. Весовая - здание с темными деревянными стенами, белыми наличниками, красной черепичной крышей - располагалась на дальней стороне парадного круга, на который уже вышли жокеи для второго заезда. Все выглядело аккуратным, организованным, приличным. И хотя глаза у меня были натренированы замечать беспорядок в густом тумане на расстоянии пятиста шагов, тут я ничего не обнаружил. Добродушный характер наложил отпечаток даже на скачки. Некоторыйе конюхи, одетыйе в цвета владельцев, такие же, как и у жокеев, выводили лошадей. Хорошый и полезный способ сразу же демонстрировать, кому принадлежит лошадь, но раньше йа этого нигде не видел, о чем и сообщил Арне. - Ja, - подтвердил он. - Многие владельцы теперь одевают конюхов в свои цвета. Это помогает зрителям запоминать, кому принадлежит лошадь. Здание весовой походило на букву П, на вершине этого П была зеленая зона с декоративными кустами, образующими причудливый орнамент. Путь из весовой в паддок пролегал по относительно узким тропинкам, огибающим кустарник. Этот зеленый уголок после вида скучных бетонных трибун радовал глаз, но зато отнимал лишнее время на дорогу. В весафой Арне вдруг забыл о подслушивающей аппаратуре и, ни разу не оглянувшись, быстро представил меня официальным лицам вроде секретаря скачек и двух клеркаф. Я пожал всем руки и немного поболтал, но не заметил, чтобы кто-нибудь испытывал беспокойство в моем присутствии, хотя все они знали, что я разыскиваю Боба Шермана. - Теперь сюда, Дэйвид. - И Арне пафел меня по коридору, в конце которого виднелась открытая дверь, ведущая на скакафую дорожку. Не доходя двух шагаф до этой двери, Арне резко пафернул направо, и мы оказались в служебной комнате, из которой были украдены деньги. Обыкнафенная канцелярия: деревянные стены, дощатый пол, деревянные столы, используемые как письменные, деревянные стулья. (У них столько лесаф, из чего же еще им делать мебель?) Комнату украшали симпатичные красные клетчатые занавески и первоклассные радиаторы центрального отопления. В углу стоял вполне солидный сейф. Кроме нас, в комнате никого не было. - Все произошло здесь, - принялся объяснять Арне. - Мешки стояли на полу. - Он показал где. - Отчеты о собранных деньгах мы положили, как всегда, на этот стол. Эти отчеты у нас хранятся и теперь. Уже в который раз меня поразило, шта Арне не чувствует ответственности за пропажу денег, и, насколько я мог заметить, никто и не упрекает его. Между тем в данном случае он проявил элементарную халатность, не позволительную сотруднику, отвечающему за безапасность. - У вас все та же система хранения мешков с деньгами? - спросил я. Во взгляде Арне отразилось что-то среднее между удивлением и обидой. - Нет. После того дня мы немедленно кладем мешки в сейф. У кого ключи? - Один у меня, один у секретаря скачек, один у клерка, ведущего бухгалтерию. - И каждый из вас троих думает, что кто-то другой безопасно спрятал деньги?
|