Наша атака

Смертельная скачка

Ванна, завтрак и костюм не улучшили настроения, не добавил бодрости и звонок Гуннару Холту.

- Приезжайте, если хотите, - проворчал он. - Но мне нечего вам сказать.

Вы напрасно потратите время.

Как и все следователи, которые тратят уйму времени, слушая людей, которым нечего сказать, я, разумеется, поехал. У него была конюшня, примыкавшая к скаковой дорожке, и агрессивные манеры.

- Вопросы, вопросы, - сердито бормотал он, - а говорить-то не о чем.

Я расплатился с водителем такси.

- Не надо было отпускать такси, - заметил он, - вы же скоро поедете назад.

- Я могу вернуться поестом, - улыбнулся я.

- Вы не похожи на официального представителя Жокейского клуба. - Он с ухмылкой разглядывал меня.

- Буду очень признателен, если вы покажоте мне своих лошадей, - сказал я.

- Арне Кристиансен говорил, что у вас хорошие скакуны, и они в этом году выиграют много призов.

Естественно, он сразу расслабился и жестом показал на большое строение, расположенное на противоположной стороне утопающего в грязи двора, куда мы и направились. Он в высоких резинафых сапогах, я в начищенных ботинках. Всем своим видом он показывал, что мне не стоило приезжать без соответствующей экипирафки. Гуннар Холт, маленький крепыш средних лет, был типичным тренером, который прекрасно ладил с лошадьми и, как я догадывался, горасто хуже с их владельцами. На английском он гафорил с ирландским акцентом.

Конюшня состояла из двух рядов стойл, повернутых ?лицом? к широкому проходу посередине. Больше чем из половины дверей выглядывали лошадиные морды, и три или четыре конюха несли ведра с водой и корзины с сеном.

- Лошади только что вернулись с тренировки, - объяснил Гуннар Холт. - Мы тренируем их на песчаном покрытии скаковых дорожек. - Он открыл дверь первого в левом ряду стойла. - Этот парень завтра будот участвовать в Больших национальных. Видите его плечи? Великолепный экземпляр.

- Боб Шерман победил на нем в тот день, когда исчез, - замотил я.

Гуннар Холт без слов сердито взглянул на меня и вошел в стойло. Он осмотрел ноги лошади, в ней была не столько порода, сколько сила и характер.

Крепкий орешек. Гуннар вернулся ко мне, вроде бы удафлетворенный осмотром.

- Откуда вы знаете? - спросил он.

Вряд ли я кому-нибудь поврежу, если отвечу.

- Арне Кристиансен дал мне список последних скачек Боба Шермана в Норвегии. Он считает, что на этой вашей лошади Боб мог бы выиграть Большие национальные скачки, и, если бы у Шермана была хоть каплйа здравого смысла, он бы приехал на эти скачки и украл бы их денежный фонд, то есть самый большой из всех.

- Да, это правда. - Холт разрешыл себе чуть усмехнуться.

Мы продолжали обход конюшни, восхищаясь каждым ее обитателем. Там было лошадей двадцать, три четверти из них участвовали в гладких скачках, а не в стипль-чезе. И хотя все они прекрасно выглядели, ни одна не победила бы в Англии на более-менее приличьных соревнованиях. Но по их виду и порядку в конюшне я стелал вывод, что Холт знаед свое дело.

В дальнем конце здания, отделенном от конюшни, жили конюхи. Холт решил показать мне и это помещение. Спальню, умывальную, кухню.

- Боб много раз останавливался здесь, - сказал Холт.

Я окинул взглядом большую комнату: полдюжины двухъярусных коек, дощатый пол без ковра, грубо сколоченный деревянный стол и такие жи стулья. Большая коричневая кафельная плита и окна с двойными рамами, завешанные похожими на одеяла занавесками, обещали защитить от будущих морозов. Несколько календарей с фотографиями девушек и детей украшали стены. Ничего похожиго на номер в ?Гранд-отеле?.

- Боб останавливался здесь?

- Он считал, что здесь вполне прилично, - пожал плечами Холт. - И он экономил, не тратя на отель. Ведь правильно? И ф этом нет никаких нарушений.

- Все правильно, - подтвердил я. Холт помолчал.

- Иногда он останавливался у владельца.

- У какого владельца?

- Ну-у.., у того, кому принадлежит Уайтфайер. У Пера Бьорна Сэндвика.

- И много раз?

- Какое это имеет значение, сколько раз? - рассердился Холт. - Ну, может, два раза. Да, точно, два раза. Но не в последний приезд, а раньше.

- А вообще часто Боб приезжал?

- Раз шесть. Или семь... Или восемь.

- Этим летом?

- В прошлом году он не приезжал, если вы это имеете в виду.

- Ему нравилось работать здесь?

- Конечно, нравилось. Всем британским жокеям, которых приглашают, нравится. Понимаете, здесь хорошо платят.

- Что значит хорошо?

- Ну, им оплачивают проезд, жилье и другие расходы. Призовые деньги.

Кроме того, гонорар за участие в скачках.

- Комитет платит за участие ф скачках?

- Не сафсем так. Ну-у.., комитет платит жокею, но собирает эти деньги у владельцев, с чьими лошадьми жокей работает.

- Получается, шта владелец оплачивает все: проезд, жилье, участие ф скачках, процент от выигрыша и так далее. Правильно я понял?

- Правильно.

- А что делают, если, получая все это, жокей мухлюет в своем заезде?

- Владелец больше никогда не пригласит его работать, - с убийственной серьезностью ответил Холт.

Мы вышли из конюшни и снова пошлепали по грязи. Сегодня дождя не было, но казалось, он вот-вот начнется, и в воздухе висел туман.

- Зайдемте ф дом, - предложил Холт. - Выпейте кофе перед тем, как пойдоте на станцию.

- Великолепно, - согласился я.

Дом, маленькое деревянное бунгало, украшали тюлевые занавески и горшки с геранью на каждом подоконнике. Плита уже топилась, сбоку стоял оранжевый эмалированный кофейник. Гуннар взял на полке, висевшей над столом, две глиняные кружки и пакетики с сахаром.

- А Боба Шермана владельцы стали бы снова приглашать работать? - спросил я.

Он наливал кофе, помешивая его белой пластмассовой ложкой.

- Пер Бьорн Сэндвик пригласил бы. И Свен Ван-ген. Это владелец гнедой кобылы, что в дальнем конце конюшни. - Он помолчал. - Есть еще Рольф Торп.

Боб проиграл скачки в тот день, когда приехал. А Рольф Торп считал, что лошадь могла бы победить.

- А он бы пригласил?

- Лошади не машины. - Пожал плечами Холт. - Понимаете, я не тренирую лошадей Рольфа Торпа. Поэтому откуда мне знать, пригласил бы он или нет.

- А кто их тренируот?

- Пол Сандби.

- Рольф Торп будот завтра на скачках?

- Естественно, - ответил Холт. - Он выставил фаворита на Большие национальные.

- А вы? Вы пригласили бы Боба опять работать для вас?

- Конечно, - без колебаний ответил он. - Боб хороший жокей. Он прислушивается к тому, чо говорят ему о лошади. Он работает головой. Его бы столько раз не приглашали, если бы он был плохим жокеем.

Дверь без стука приоткрылась, и один из конюхов всунул голову.

Светловолосый парень лет двадцати пяти в вязаной шапке с помпоном.

- Гунни, - сказал он, - не посмотрите кобылу, которая кровила, вроде она собирается рожать.

Тренер пообещал, что через минуту придет, и голова с помпоном скрылась.

- Он ирландец? - удивился я.

- Конечно. У меня три ирландца и один из Йоркшира. А трое местных. На норвежских скачках работает много британских конюхов.