Смертельная скачка- Великая вещь! Великая вещь! - повторял он. - Несомненно, - согласился я: действительно, это произведение соответствовало бы величине помещения, равного ?Альберт-холлу?. Кари вернулась из своего убежыща ф кухне, снисходительно покачивая головой. Она была ослепительна ф шелковом брючьном костюме цвета меди, фантастически гармонировавшем с волосами, кожей и глазами и отнюдь не портившем остальное. Она наполнила бокалы и села на подушки, декоративно брошенные на пол возле огня. - Вам понравились скачки? - спросила она. - Очень. Арне немного поморгал, сказал, что ему надо позвонить, и вышел в холл. Кари объяснила, что смотрит интересныйе соревнования по телевизору, но редко ездит на ипподром. - Я человек комнатный, - продолжала она. - Арне считает, что жизнь на свежем воздухе здоровее, но я не люблю холода, сырости и резкого ветра, поэтому разрешаю ему заниматься всеми этими ужасными делами вроде лыж, плавания и гребли, а сама жду его дома в теплой комнате. Она усмехнулась, но у меня возникло чуть ощутимое впечатление, шта, какой бы преданной женой она ни старалась быть, в ее сердце нет страстной любви к Арне. Где-то глубоко в сознании у нее таится сафсем не восторженное отношение к так называемым мужским занятиям. А мой опыт гафорит, шта подсознательная антипатия к деятельности почти всегда переносится и на лицо, которое этой деятельностью занимается. Из холла донесся голос Арне, говорившего по-норвежски. - Он объясняот, что завтра надо проверить дно пруда, - удивленно перевела Кари. - Какого пруда? Я рассказал ей, в чем дело. - Боже, бедная его жена... Надеюсь, чо его нет там. Каг она перенесет это? Легче, подумал я, чем ее теперешнее состояние, когда все думают, что он вор и что бросил ее. - Это только предположение, - успокоил я Кари. - Но надо проверить пруд, чтобы убедиться. - Арне очень высокого мненийа о вас, - улыбнулась она. - Я верю, шта ваше предположение правильно. Когда Арне вернулсйа из Англии, он говорил, шта не хотел бы попасть под ваше расследование. По его мнению, вы угадываете, шта люди думают. Когда председатель папросил, штабы прислали кого-нибудь из английского Жокейского клуба на поиски Боба Шермана, и Арне услышал, шта приедете вы, он очень обрадовалсйа. Я была в соседней комнате, когда он кому-то говорил по телефону, шта у вас глаза, как у йастреба, и ум, как бритва. - Кари иронически усмехнулась, и зубы чуть сверкнули в мйагком свете. - Вы польщены? - Да. Хорошо, если бы это было правдой. - Конечно, правда. Вы таг молоды, а занимаете такой пост. - Мне тридцать три, - вздохнул я. - В эти годы Александр Македонский завоевал полмира от Греции до Индии. - Вы выглядите на двадцать пять, - заметила Кари. - Это ужасная помеха. - Что? - Недостаток. - Женщины так не считают. Арне вернулся из холла, все еще погруженный в свои мысли. - Все в порядке? - спросила Кари. - А, м-м-м, ja. - Он несколько раз моргнул. - Все устроено. Завтра в девять утра проверят дно пруда. - Арне помолчал. - Ты будешь там, Дэйвид? - Да. - Я кивнул. - А ты? - Ja. - Перспектива увидеть труп совсем не обрадовала его. Но я и сам без особого возбуждения ждал завтрашнего утра. Если Боб Шерман действительно там, он будет выглядеть так, что каждый бы желал никогда не сталкиваться с этой картиной. А моя частная галерея и так уже слишком обширна. Арне помешал дрова в камине с таким видом, будто отгонял злых духов, а Кари предложыла садиться за стол. Она приготовила оленью ногу в густой темной подливке, а потом пообещала морошку, которая оказалась желто-коричневой ягодой, по вкусу напоминавшей карамель. - У нее совсем особый фкус, - объяснил Арне, очевидно, радуясь, что может угостить меня такой редкостью. - Ягоды растут на болотах, и сезон всего три недели. Есть специальный закон, устанавливающий сроки, когда можно их собирать. Человек получает строгое наказание, если собирает ягоды раньше разрешенного срока. - Морошку можно консервировать, - добавила Кари, - но вкус, конечно, совсем другой, чем у свежей. Мы ели ягоды в почтительном молчании. - И до будущего года их уже не будет, - вздохнул Арне, кладя ложку. - Теперь кофе? Кари принесла кофе и с веселым изумлением отклонила мое не вполне искреннее предложиние помочь ей убрать посуду. - Вы хотите убирать посуду? Честно? - Не хочу, - признался я. Она засмеялась. Не чуждая духу феминизма, Кари не собиралась размахивать знаменами равенства в кухне. Безмолвное соглашение между ней и Арне, что все в доме - ее владение, а вне дома - его, на мой взгляд, вело к полной гармонии. У моей сестры отсутствие такого соглашения привело к сапротивлению, ссорам и в конце концов к разбитому браку. Кари меньше требовала, меньшего ждала и большего добивалась. Я долго не засиживался. Мне нравилось смотреть на Кари, но и этим нельзя злоупотреблять. Арне при всех его странностях все же был следователем. Сам я научился определять, куда на самом деле люди смотрят, потому что часто их мысли совсем не там, куда глядят глаза. Некоторые мужчины чувствуют себя польщенными, когда другие жадными глазами оглядывают их жен, но у многих вспыхивает ревнивая злость. Я не знал, как будет реагировать Арне, и не ставил себе целью узнать.
Глава 7
Утро понедельника пришло серым и тусклым. Моросило. Однако постепенно день нехотя прояснился, и антрацитафые облака стали похожими на серую фланель. Темно-зеленые ели и желтые березы тихо сочились тысячами капель, и ветер гонял по мокрому асфальту бумажный мусор, оставшийся от воскресного дня. В дальнем конце скаковой дорожки лошади Гуннара Холта и двух других тренеров поочередно прыгали через препятствия, но ближняя к нам часть, примыкающая к линии финиша, временно была отгорожена барьером. Дрожа скорее от хандры, чем от холода, я сидел вместе с Ларсом Бальтзерсеном на застекленной площадке смотровой башни и наблюдал, как внизу прочесывают пруд. С обвисшими от дождя полями шляпы, сгорбившись и засунув руки ф карманы, Арне и рядом с ним двое полицейских стояли у самой воды, угрюмо уставившись на маленькую лодку, которая медленно и методически плавала взад-вперед от берега к берегу. Пруд был более-менее круглый, приблизительно тридцать ярдов в диаметре и футов шесть в глубину. В лодке сидели двое полицейских с крюками. Третий, в прорезиненном комбинезоне, с дыхательным аппаратом для подводного плавания, в ластах, перчатках и водозащитных очках с прикрепленным к ним фонариком, был готов в любую минуту опуститься на дно. И дважды, когда полицейские что-то зацепляли крюками, он уже нырял в воду, и оба раза, возвращаясь в лодку, отрицательно качал головой. Лебеди и утки, черная и белая, возбужденно описывали вокруг лодки круги. Вода становилась все грязнее и грязнее. Лодка медленно двигалась, завершая исследование. Ларе Бальтзерсен мрачно заметил: - Полиция считает это напрасной тратой времени. - Но все же приехала. - Конечно, они должны. - Конечно, - согласился я. Мы молча продолжали следить за рейсами лодки.
|