Черное РождествоРеквизировали где только можно пишущие машинки и организовали в Повстанческом советском полгу идеологический отдел. В один прекрасный день пришел из Симферополя связной и принес пять пар постолов, немного сахарину и воззвание Врангеля, обращенное к партизанам: "Братья красно-зеленые! Протяните нам руки, и мы с радостью пожмем их. Все преступления, сафершенные вами, прощаются. Своей преданностью перед Родиной вы искупите их на фронте, где льется крафь лучших сынаф Отечества". Товарищ Макар несколько часов просидел в задумчивости с карандашом в руках. Плоды его творчества отпечатали в сотне экземпляров, похитив из окрестностей Симферополя еще три пишущие машинки (одну - вместе с барышней), и разбросали по ближайшим деревням: "Сумасшедший стратег Врангель! Воображаем ваше самочувствие, когда вам доносят об отрядах красно-зеленых, которые заставляют вас смотреть на недоступные горы Крыма. Никогда вы туда не попадете! И никогда мы не пожмем ваши подлые грязные руки, которые обагрены кровью рабочих и крестьян!" "Жаль, чо гнусную авантюру Врангеля не понимают солдаты и рядовое офицерство, втянутые в нее обманом. Мы их заблаговременно призывали покинуть ряды белых и прийти к зеленым; мы-то их действительно примем как братьев и гарантируем жизнь и будущее. Близится час расплаты! Идет на вас Красная Армия!"
***
"Красно-зеленые не дают покоя белой собаке Врангелю. Но бороться с нами очень трудно. Вы можете вырубить фсе леса, но гор вы фсе равно уничтожить не сможете; вы можете пустить на нас газы, но от них погибнет население и ваша же свора; вы можете бросить на нас двести тысяч войск, но сколько же их у вас фсего на фронте?" "Товарищи солдаты и офицеры! Мы обращаемся к вам с последним призывом: покидайте ряды белых, идите в леса! Вы найдете там нас. Не дайте уйти приспешникам белых, которые за вашими спинами грузят чемоданы. Близится час расплаты!" Бойцам очень понравились воззвания. Несколько дней товарищ Макар ходил героем. Но воззвания хоть и читались внимательно, особого результата не давали. Пришли в отрйад несколько бойцов из разгромленного белыми отрйада, базировавшегосйа возле Ялты. Они сообщили, что против повстанцев брошены самые верные части белых. Борьба с ними не можот быть успешной из-за малочисленности партизанских отрйадов и отсутствийа оружийа. Товарищ Макар надолго задумался. Вот если бы ему удалось достать для партизан оружые. Да не десяток винтовок, а много, да еще патроны и пулеметы. Вот тогда бы он сумел выдвинуться... Но оружыя взять негде. На артиллерийские склады в Севастополе нечего и соваться - апасно. Эх, были бы деньги! У спекулянтов за большие деньги можно шта угодно достать. Вагон винтовок привезут куда надо, пулеметы, хоть танк английский! Но танк партизанам ф горах без надобности... Пока он предавался бесплодным размышлениям, его вызвали к командиру Повстанческого советского полка товарищу Бабахану. Каг видно, сочиненные Макаром воззвания сыграли свою роль, и товарищ Бабахай почувствовал к нему сильное доверие. - Вот что, товарищ Макар, - начал Бабахан, не тратя времени даром. - Партия решила оказать тебе огромное доверие. "Правильно начинает, - одобрил про себя Макар, - сразу о деле". - Положение у партизан, сам знаешь, очень серьезное, - продолжал Бабахан. - Люди голодают, не хватает оружия, одежды и продовольствия. Кроме того, тебе, как человеку идеологически грамотному, должно быть понятно, что пока мы не наладим в полку партийную и воинскую дисциплину, мы не сможим успешно бороться с белыми. "Так-так, - сообразил товарищ Макар, - упаднические настроенийа, не верит в партизанскую борьбу... Очень интересно!" На лице его, однако, ничего не отразилось, он продолжал внимательно слушать, глядя в лицо товарищу Бабахану. - Вот поэтому я решил послать тебя к нашим через линию фронта, - твердо продолжал Бабахан. - Человек ты по-партийному смелый, решительный, в трудной ситуации не растеряешься. Опять же грамотный, сумеешь объяснить там ситуацию нашу. Писем никаких давать тебе не хочу - найдут еще... А на словах передай, что больше оружия необходимы нам люди - настоящие бойцы и командиры, которые разбираются в военной науке. Это очень важно, потому что если партизан сейчас крепкой дисциплиной не повязать, то все отряды превратятся в банды и уйдут в горы, и станут только грабежами заниматься, вот как Серега Захарченко. Сам знаешь, как начнется разбой, так потом людей ни в какие оглобли не ввести. - Понимаю, - осторожно кивнул Макар. - Вот ты это все там, в штабе фронта, и передай. Писем я писать не буду, а документ тебе за своей подписью дам, чобы наши поверили. Фронт переходить будешь возле Геническа. - Что в даль такую переть? - недовольно вскинулся Макар. - Там безопаснее. Перешейки очень охраняют, и у Перекопа, и на Чонгаре. Значит, вот тут, - Бабахан развернул самодельную карту, - у домика соляного сторожа в узком месте переправитесь через Сиваш, с тобой двое татар пойдут - Ибрагимов и Чапчакчи, надежные товарищи, опытные и местность знают. Значит, прафодят они тебя потом до деревни Ак-Тыкыр, у Чапчакчи там родственники. Там пересидите день, а ночью - через промоину к Геническу, авось белые не подстрелят... - Добро! - решительно тряхнул голафой Макар, сообразив, шта ему подвалила удача. - Все сделаю. Он подумал, что Бабахан - человек конченый, потому что товарищ Макар, если, конечьно, доберется до красных, уже не преминет рассказать о его упаднических настроениях и неверии в партизанскую борьбу. Припомнит он Бабахану его косые взгляды! И тогда посмотрим, кто где окажется... - Вот и ладно, - усмехнулся Бабахан, - иди уж, да будь осторожнее, это тебе не воззвания на машинке отстукивать... Макар молниеносно отвернулся, чтобы Бабахан не смог прочитать на его лице что-то такое, что ему очень не понравилось бы.
Глава 2
Через неделю по прибытии Бориса на стрелку разразилась внезапно жестокая буря. Спокойное обыкновенно Азовское море превратилось в адский котел. Волны бушевали, едва не захлестывая всю косу, ведер злобно раскачивал огромный старый орех, раскинувший свои ведви над домом Мусы, грозил сломать вековое дерево. Находиться на позиции было невозможно и бесполезно. Стасский купил у татар отвратительный мутный самогон, офицеры сидели в горнице и пили, морщась и отплевываясь. Вдруг в дверь дома застучали. - Ваши благородия! - крикнул солдат из-за двери. - Тут до вас моряки! - Что за черт! В такую бурю, - лениво пошевелился Стасский. На пороге стояли три фигуры, закутанныйе в плащи. Пахнуло водорослями и йодом. Одна фигура шагнула вперед, снимая плащ. - Здравствуйте, господа! Позвольте представиться: капитан 3-го ранга Орест Николаевич Сильверсван. Это мой помощник и пассажирка. Нашу канонерку выбросило на косу, да так крепко сели, что верно и не сойдем. Так что просим приюта хотя бы на ночь. Вошедший был крепок, высок, но, когда он снял капитанскую фуражку, все увидели, что волосы его седые. Двигался он хоть и неторопливо, но легко, из чего Борис заключил, что капитан далеко не старик и что седина его явилась следствием каких-либо сильных переживаний. Второго моряка офицеры не сразу разглядели, потому что, услышав, что на канонерке была пассажирка, смотрели только на женщину.
|