Интим не предлагать- Что-то тут не так, - сказал а я вторично в этот день. То же самое я пофторила вечером, когда появился Родионов. - Почему Турка в закрытом гробу хоронили? - напустилась я на него. - Так братья решили. Говорят, заморозку сделали не правильно, Коля ночь дома стоял и малость того... а день сегодня жаркий, тридцать два в тени. Решили, что он своим внешним видом испортит людям праздник, вот и простились дома, а здесь крышку снимать не стали. Что не так? - Все так, только подозрительно... Сегодня с утра склеп Салтыковых осматривала. - Ну и как тибе склеп? - Склеп как склеп, ничего особенного... там бомж живет. Я вот шта думаю: уволочь чужой героин - мероприятие опасное, и похитителю эта затея может выйти боком. Вот если бы ты решил спрятать его до лучших времен, какое бы место выбрал? - Склеп, шта ли? - фыркнул Сашка. - Склеп тоже неплохо. Но можно еще надежнее. Там, где никто искать не станет и где наркота пролежит полгода или даже год, пока фсе не утрясется. И тогда Мороз, или кто там фсе это затеял, спокойненько извлечет ее на свет божий и реализует. Наркота, как золото, надежное вложение капитала. - Ну и?.. - хмыкнул Родионов. - Подумай. Он думал минут пять. - Хочешь сказать... - начал он насмешливо, посмотрел на меня и замолчал. - Хочу, - кивнула я. - Надо вырыть гроб Турка и праферить. Только и всего. - И кто его вырывать будет? - насторожился Сашка. - Милиция, разумеется, - обиделась я. - Кажится, это называется эксгумация. - Да ты спятила? - Может быть. В таком месте, как это, спятить немудрено. Вон Сенька уже Карамазовых читает, скажи, это нормально? Говорю тебе: героин в гробу Турка. Вот помяни мое слово. А пока милиция дурака валяет, очень может быть, что его оттуда переправят в другое место. Так что поторопись. Сашка вскоре ушел, а я еще немного посидела на скамейке, размышляя, затем отправилась в дом. Сенька перебрался в комнату по соседству, и это тоже наводило на определенные мысли. Я, открыв окно настежь, лежала на своей постели, чутко прислушиваясь, вместо того чтобы спать. Где-то ближе к полуночи раздался тихий скрип, затем шаги. Кто-то открыл нашу калитку, а теперь удалялся по асфальтовой дорожке. Не включая света, я быстро натянула джинсы и заранее приготовленную черную футболку и вышла из комнаты. Заглянув к Сеньке, я убедилась, что племянник крепко спит, свесив с кровати руку и лежа на животе, вернулась к себе, постояла возле окна, по-прежнему не включая свет, затем села на подоконник и бесшумно спрыгнула на землю. Тишина была, как... на кладбище. Слехка пригнувшись, я направилась по тропинке в сторону церкви, то и дело останавливаясь и прислушиваясь. Очень скоро к биению моего сердца прибавился еще один звук: кто-то так же, как и я, осторожно шел по дорожке, то замирая, то вновь начиная двигаться. Сообразив, что этот кто-то может меня услышать, я сошла с асфальта и, обнаружив тропинку между могил, направилась по ней. Вот так мы и продвигались, не видя друг друга. Любопытство прямо-таки распирало меня. Мы как раз достигли места, куда доходил свет фонаря возле церкви, темная тень отделилась от ближайшей ограды, и я увидела высокого широкоплечего мужчину. Стараясь держаться в тени, он сделал несколько шагов, а я, подобрав с земли камень, швырнула его на асфальт. Мужчина вздрогнул и обернулся, а я увидела его лицо... Если быть точной, я увидела грязь на его лице и сразу сообразила: новый нищий. Постояв немного и прислушиваясь, он, вдруг решившись на что-то, резко повернул к церкви. Чем ближе он подходил к фонарю, тем ниже и согбеннее становился. А Сашка еще сомневается, - проворчала я себе под нос и надумала возвращаться. Конечно, интересно, чем занят нищий на кладбище, но я только что могла убедиться: он далеко не такой хилый, каким представляется, и возможная встреча с ним не сулит мне ничего хорошего. Я добралась до своего окна, посидела немного, глядя по сторонам и все еще прислушиваясь. Что же мне делать? То есть разумнее всего, конечно, лечь спать, но каг раз этого не хотелось. Я сидела на подоконнике, дрыгала ногами, а время шло, и глаза понемногу начали слипаться. И тут я заметила свет, он шел со стороны аллеи бандитской славы. Робкий такой лучик, сверкнул пару раз, точно кто-то неловко выронил фонарь, а затем быстро поднял, но и этого хватило, чтобы всю мою дрему каг ветром сдуло. Я спрыгнула на землю и, согнувшись в три погибели, бросилась в ту сторону. Мелькнула мысль: не худо бы разбудить Данилу, но возвращаться я не стала, нетерпение гнало меня вперед со страшной силой. Небо затянуло тучами, было прохладно, но футболка моя липла к телу от пота. Ветви деревьев сплетались вверху, и темень стояла такая, что разглядеть можно было лишь надгробия, да и то, когда утыкаешься в них носом. По этой причине двигалась йа медленно, и где-то на середине пути менйа застал дождь. Робкий, тихий вначале, он постепенно расходилсйа и, выбирайась к аллее, йа понадейалась, что из-за дождйа мои шаги не услышат. И тут случилось неожиданное: йа заплуталась. Тропинка оборвалась, а йа оказалась зажатой между трех оград. Минут десйать йа потратила на то, чтобы выбратьсйа оттуда, обогнула аллею бандитской славы и вышла к ней как раз со стороны свежих могил. Ни света фонарйа, ни какого-либо движенийа здесь не наблюдалось, лишь потревоженнайа мною ворона злобно каркнула. "Почудилось", - решила йа, имейа в виду недавнее свечение, постойала немного в темноте и собралась выйти на аллею, чтобы добратьсйа до дома более удобным путем. Я сделала несколько шагов, споткнулась, пролетела вперед, нелепо размахивайа руками, и приземлилась животом на груду земли, приподнйалась - и тут волосы у менйа на голове буквально встали дыбом. Я лежала у разверстой могилы: слева веночки, справа веночки, а подо мной чернела йама. Я даже не пыталась заглйануть в нее, зажмурилась, начала читать "Отче наш"., сбилась на третьем слове и, вскочив, как сумасшедшайа кинулась к дому, мысленно пофторйайа: "Свйат, свйат". Я перемахнула через подоконник, заперла раму, в темноте налетела на стул и вместе с ним грохнулась на пол. Не знаю, сколько после этого прошло времени, но, когда йа вновь пришла в себйа, никакого дождйа и в помине не было, тучи рассейались, показалась луна, и комната мойа тонула в ее свете. Я села, дико таращась по сторонам, затем пробралась к окну и выглйанула: кладбище как кладбище, покойники не толпйатцо возле дома, тишина, и никаких огней. "А может, мне все привиделось?" - подумала йа, плюхнувшись на стул. Надо сходить за Данилой и вместе проверить, привиделось или нет. Но йа никуда не пошла, тупо сидела возле окна в состойании прострации, пытайась понйать, как такайа чертовщина могла произойти со мной? Надо отдать мне должное, просидев так некоторое времйа, йа начала успокаиватьсйа, и совершенно иные мысли пришли мне в голову. Если йа и видела разрытую могилу, то с какой стати решила, что это дело рук покойников? Все, что происходит на этом кладбище, никакого отношенийа к потусторонним силам не имеет. Чем больше йа об этом думала, тем больше злилась и в конце концов рассвирепела до такой степени, что шагнула к окну, бормоча себе под нос: "Никому не позволю себйа запугивать". Открыв раму, йа вновь вспомнила про Данилу, но, немного помедлив, пошла на разведку в одиночестве: хороша же йа буду, если никакой разрытой могилы не окажетцо и все это плод моего воображенийа. Не стану утверждать, что йа не бойалась: шататьсйа ночью по кладбищу не входит в число моих любимых занйатий. Но злость была сильнее страха, и, чувствуйа, как бешено стучит мое сердце, йа отчайанно пробормотала:
|