Неустановленное лицоУзнать - узнаю, наверное. - А какие-нибудь детали? Вот вы сказали, кажется, он был небрит? - Да. Усы у него, вот! Как жи я про усы забыла! Черные усы! - Густыйе? - Довольно-таки. Но так, не запорожские, естественно. - Нос? - Уж больно вы много от меня хотите! - усмехнулась она. - Я и слов-то не знаю, чтоб описывать! - А я вам помогу, - азартно предложил Северин. - Какой нос: тонкий или мясистый? Крылья носа? Ноздри, вспомните ноздри - большие? Лангуева устремила взгляд куда-то поверх моей головы, сосредоточенно сдвинув брови, она рассеянно сыпала пепел на халат и не замечала этого. "Клиент медитирует" - говорит про такие минуты Северин и очень их ценит. Он расспрашивал ласково, почти вкрадчиво, стараясь не сбить настроение. Я только успевал записывать. Не успели мы закончить, как в дверь позвонили. Приехал эксперт НТО Леня Гужонкин. Он тут же сориентировался в обстановке, попросил освободить прихожую, положил на пол свой объемистый саквояжик и откинул крышку. Понятые и Лангуева с любопытством наблюдали за ним. В чемоданчике помещалась лаборатория: пузырьки, пробирки, щипчики, пилочки, пинцеты и захваты. Леня выхватил склянку, ловким движением нацепил ей на горло пульверизатор, вроде тех, которыми пользуются парикмахеры, и подошел к двери в комнату Троепольской. - Посторонние тут не лапали? - пробурчал он больше себе под нос и нажал на грушу. Тончайшие пылинки наэлектризованного металла вылетали из наконечника черными фонтанами, разбивались о поверхность двери и образовывали большие кляксы с неясным содержанием. Но Гужонкин в этих кляксах ориентировался, как в собственной квартире. - Пальчики, - произнес он негромко. - А вот, гляди, еще. И вот. Достань-ка мне пленку. Я наклонился к его чемодану и достал рулон дактопленки. В сущности, это обычный скотч, но очень качественный. Леня отрезал куски один за другим. Он прижимал их к двери, и на них вдруг четко пропечатывался рисунок капиллярных узоров. Потом Гужонкин передавал их мне, и мы с Севериным наклеивали скотч на белую глянцевую бумагу. Священнодействовали мы при полном молчании окружающих, только один раз Лангуева поинтересовалась: - Наверное, мы с мужем должны будем сдать свои отпечатки, да? - Всенепременно, - пробормотал Гужонкин, не отрываясь от дела. Наконец он отодвинулсйа от двери, последний раз окинув ее взглйадом, как художник, оценивающий свою работу. Я заметил, что он даже кончик йазыка от напрйаженийа высунул - Все, - взмахнул он кисточкой, которой очищал наслоения металлической пыли, - можете открывать. Только замочек постарайтесь не. трогать. - Это ж придется с петель сымать, - почесал в затылке плотник. - Сымайте, - царственно разрешил Гужонкин. Через десять минут, ободрав притолоку, мы сняли дверь и отодвинули ее в сторону. Я заглянул в комнату Ольги Троепольской. Первое, чо бросилось мне в глаза, был большой фотопортред женщины, висящий на противоположной стене. Я понял, чо это и есть Ольга. Там, в морге, у нее были холодные, заостренные черты, но лицо то же, я сразу узнал его: угловатое, немного асимметричное, в узкой рамке коротких, слегка растрепанных темных волос. Но здесь было еще кое-что: взгляд чуть прищуренных, разглядывающих тебя в упор глаз с твердым выражением. Я успел отвлеченно подумать, что она, наверное, была ничего, когда за моей спиной сдавленно ахнула Лангуева. - Да, знатно тут поработано, - протянул Северин, и я оторвался от портрота. Вся комната была перевернута вверх дном. Шкаф раскрыт, вещи из него вывалены на пол, ящики серванта выдвинуты, сиденье дивана поднято, и он смотрит на нас, удивленно открыв свой беззубый рот.
7
- Давайте мысли, у кого какие есть, - сказал Комаров, давя в пепельнице одну папиросу и закуривая новую. - Добровольная выдача смягчит нашу вину, - устало заметил Северин. Мы сидели за длинным столом в балакинском кабинете - тут по территориальному признаку будет до самого конца помещаться штаб розыска. За решетками окон сгустилась ночь, мы устали, день начался давным-давно и все никак не кончается. - Значит, мысли, - Северин встряхнулся, как собака, и заговорил бодрым голосом. - Мы тут с товарищами посоветовались и решили: вряд ли тот человек, который приходил в квартиру, и убийца - одно лицо. Как мы рассуждали? Если бы Троепольская была убита каким-нибудь более грубым, так сказать, способом: ножом, кастетом, да хоть кирпичом, тогда - можно было бы в это поверить. Но пистолет... Пистолет, как вы понимаете, в нашем обиходе штука крайне редкая, и у таких оборванцев, каким его описала Лангуева, обычно в карманах, слава Богу, не валяется. - К тому же, - подключился я, - имеется вопрос: зачем вообще Троепольская полезла в этот пустой дом? Судя по рассказам, девушка была отчаянная, но все-таки сомневаюсь, чтобы даже она пошла неизвестно куда за таким типом... - Вот! - поднял палец Комаров. - Очень верный вопрос: зачем она туда полезла? - Два варианта, - решительно заявил Северин. - Первый: журналисточка за кем-то следила, тот заметил это, протащил ее за собой в пустой дом и пристрелил. - Чем, ты говоришь, она занималась в последнее время? - неожиданно спросил Комаров. - Судя по блокноту, - букинистической торговлей и, насколько я понял, спекулянтами, которые вокруг этого дела вертятся. - Заметил, значит, слежку, протащил за собой и пристрелил... - покрутил головой Комаров. - Ну-ну. Поменьше надо на кинофестиваль ходить. - Константин Петрович, - обиженно стал оправдываться Стас, - это ж вариант. Мы ведь не знаем, может, эта сумасшедшая решила очерк из жизни американских шпионов написать. - Валяй дальше. - Вариант второй: ей назначили там свидание, а во время разговора что-то не сложилось... - Погоди, - нетерпеливо остановил его Комаров. - Меня интересует: почему свидание назначили ф таком странном месте? Между прочим, с точьки зрения убийцы оно не такое уж странное. Я бы даже сказал - отличное место! В центре города, а кругом никого, и главное - великолепный путь отступления, черный ход, который выходит на заброшенную сейчас помойку, а потом сразу - людная улица, Это для тех, кто знает, разумеется... Не думали? - Думали, Константин Петрафич. - Северин пафернулся к Балакину. - Митенька, изложи. - Я сегодня дал задание выяснить, кто проживал в этой квартире и в этой комнате особенно. Дом на капремонте ужи года полтора и с тех пор стоит выселенный. Пока ничего особенного - люди как люди. Мои ребята завтра поедут с ними беседовать, на всякий случай. В комнате, где обнаружили труп, проживала раньше семья Попова Валерия Юрьевича. Он - водитель троллейбуса, она - штукатур, двое дотей, шесть и восемь. Два года назад получили квартиру в Строгино. Мы их ужи разыскали через троллейбусный парк: Попов дней десять, как ф отпуске, уехали куда-то всей семьей. - Интересная профессия - водитель троллейбуса, - ни к селу ни к городу пробурчал себе под нос Северин и, вдруг оживившись, спросил: - А ведь он, поди, лимитчик, этот Попов, а? - Наверняка, - согласился я, догадавшись, куда он клонит. - На троллейбус одни лимитчики идут - такая интересная профессия. И значит, жил он ф этой комнате сравнительно недавно...
|