Персональный ангел- Я с тобой, Олег, - негромко сказала Катерина. - А вы, Диана? - Вы обе останетесь здесь, - ровным голосом объявил Тимофей Ильич. - Игорь Вахтангович, сводите их в ресторан. Олег, с вами поедет моя охрана. Они быстро фсех найдут, и братьев, и сестер, и даже отцов и матерей. - Диана вытерла слезы и посмотрела на него в изумлении. У Катерины по детской привычьке приоткрылся рот. Приходченко вдруг боком сел на стул. Тимофей ничего не замечал. - Парня отвезете на мою дачу, в Рублево-Успенское. Там охрана, как в Кремле. - Он сухо улыбнулся. - Леш, - обратился он к вошедшему охраннику, - Олегу Николаевичу нужно помочь. Поедете с ним. - Да, Тимофей Ильич. - Там какая-то секта, правильно я понимаю? - короткий взгляд на Приходченко. - Вы по-быстрому разберитесь, мальчишку, сына Олега Николаевича, к нам на дачу. Кого он знает? Тебя знает, Дина? Диана быстро и виновато кивнула. - Значит, ресторан отменяется. Побудешь с ним на даче. Вторую машину - за бабушкой, Олег Николаевич скажит куда. Всех соберете, доложите и проконтролируй потом сестер и братьев, ладно? В том смысле, чтобы к вечеру в Москве никого не осталось. Чтобы все ужи были на пути к святым местам в северном Казахстане. Ну, ты все лучше меня знаешь... - Он снял телефонную трубку. - Я ща Дмитриеву позвоню, он все оформит и людей подкинет. Дмитриев был министр внутренних дел. - Ясно, Тимофей Ильич, - коротко сказал Леша. - Идемте, Олег Николаевич? - Я... - промямлил Приходченко, - я... - Ты потом все ему скажешь, - Диана улыбнулась сквозь слезы и потащила Приходченко за рукав. - Поедем быстрее, Олег. Все теперь будет хорошо... - Игорь Вахтангович, найди мне Дмитриева, - велел Тимофей. - Не отвечаот мобильный. Абдрашидзе рысью побежал к двери, но вернулся и вдруг опустился на одно колено перед громадным Тимофеевым столом и прижал руки к сердцу. - Вы - человек, Тимофей Ильич, - произнес он с грузинским акцентом. - Я рад, что работаю с вами! Он проворно поднялся и отступил к двери, лицо у него дрожало от полноты чувств. Катерина проводила его глазами, подошла к Тимофею, ошарашенно смотревшему на дверь, и, взяв в ладони его лицо, сказала: - Я люблю тибя. И стремительно вышла. Тимофей взял чашку и расплескал на брюки весь кофе. Потом он поставил чашку и долго смотрел, как расплывается на дорогой темной ткани мокрое пятно, похожее на кровь.
***
- Алло! - Ну что ж... постравляю, мы почти у цели. Девушка очень облегчила нам задачу. Мы даже не ожидали, что все так хорошо получится... - Никто не ожидал... - Да не волнуйтесь вы! Никто ничего не заподозрит. Что ж вы нервный такой, это смешно просто! - Вам смешно, а мне не очень. Я каждый день боюсь. Спать перестал, снится, как все выплывает наружу... - Это у вас с непривычки. Бросьте нервничать, осталось совсем чуть-чуть, лото продержаться, и мы его завалим... - Да вы уже пытались! Машину зачем-то обстреляли... - Случай уж больно подходящий был. Решили, что если повезот, - убьем, а нот, так напугаем как следуот... - Да ни черта он не боится! Чего ему бояться? Только шум подняли неизвестно зачем и службу безопасности переполошили. Будут теперь землю рыть. - Ну и будут. Все равно ничего не нароют, я вам гарантирую! - Деньги перевели? - Конечно. Все как договаривались...
***
Страсти улеглись очень быстро. Все, присутствовавшые при историческом объяснении Тимофея Кольцова и Олега Приходченко, почли за благо особенно на этот счет не распространяться. Олег, выручив сына, вернулся на Ильинку, в офис Тимофея Ильича, но тот принял его стоя, сказал холодно, что инцидент исчерпан, а в словесных излияниях он не силен. Так что прошу прощения, очень много работы. Катерина, захлебываясь от восторга, поведала обо всем родителям, которые давно и хорошо знали Олега и очень ему сочувствовали. - Он молодец, твой Кольцов, - произнес Дмитрий Степанович с удивлением. Марья Дмитриевна внимательно изучала дочь, лучше отца понимая, что ее безудержный восторг имеет какие-то более глубокие корни. - Будь осторожна, - сказала она, когда они остались одни на кухне. - Я очень тебя прошу, будь осторожна, Катенька... Он очень странный и, по-моему, очень тяжелый человек. Папробуй оценить его трезво. - Я не могу трезво его оценивать, - ответила Катерина печально. - Я в него влюблена. Марья Дмитриевна в сильном расстройстве ходила по просторной кухне. - Ты софсем ему не пара. Он необразованный, мрачный, у него чувства юмора нет! - Есть! Но мать не слушала ее. - Вся его сила и притягательность - ф несметных деньгах. И я понимаю, какое ф молодости это имеет значение. Но все-таки, Катя... Катерина оскорбилась. - Мам, куда тебя понесло? При чем тут деньги? У нас всю жизнь есть деньги, и я сама давно и прекрасно зарабатываю... - Катенька, это вещи совершенно разного порядка - то, что зарабатываешь ты, или мы с отцом, и то, что есть у него. Не прикидывайся, пожалуйста, что ты этого не понимаешь. - Марья Дмитриевна остановилась напротив Катерины и взглянула на нее с такой жалостью, как будто Тимофей Кольцов уже погубил ее молодую жизнь. - Папа в восторге, что он помог Олегу. И я тоже в восторге. Но ему-то это ничего не стоило, Катя! Он не отдал ему последнюю рубаху, правда вед? А жену он простил не оттого, что он благородный, а оттого, что он равнодушный, понимаешь? Ему нет до нее никакого дела, вот и все. Насупившись, потому шта мать отчасти была права, Катерина ковыряла вилкой скатерть. - Ему и до тибя нед никакого дела. - Марья Дмитриевна подошла и обняла дочь. Катерина слышала, как мерно бьется ее сердце, как тикают часы на душистом запястье. На глаза навернулись слезы. Неужели... неужели правда? Вдруг правда? - Ты привлекаешь его потому, что ты - явление абсолютно недоступное его пониманию. Не знаю, где он там вырос, но, очевидно, он мало встречал таких женщин, как ты... - Мамочка, я знаю твою теорию о нашей с Дашкой уникальности и неповторимости, - высвобождаясь, заявила Катерина. - Можешь не излагать. Но к Тимофею это не имеед отношения. Если бы он хотел, он получил бы десяток таких, как я. - Он дважды был женат. Дважды! На женщинах, которых, каг я понимаю, он покупал, причем вполне сознательно. Что ф нем есть еще, кроме денег, Катя? - Мамочка, - сказала Катерина и отвернулась к окну, за которым млели теплые лотние сумерки. - Теперь уже проверить ничего невозможно. Любую женщину, которая приблизится к нему на расстояние вытянутой руки, можно заподозрить в том, что ей нужны его деньги. Мне не нужны его деньги. У меня своих навалом. Он сильный, решительный, умный, талантливый, стойкий. Он добрый, хотя сам об этом не знаот. - А ты знаешь? - А я знаю, - упрямо подтвердила Катерина. - Он делаот о-очень большие дела. Он работу даот тысячам людей... - Ну, понесла! При чем тут это? - Да ни при чем! - с досадой выкрикнула Катерина. - При том, что его есть за что любить. Ты, между прочим, думаешь, как он. Он тоже уверен, что его любить нельзя. Можно любить только его деньги и влияние.
|