Персональный ангелПортовый город, заграница близко, а извращенцев и в те времена было полно. Он предлагал нас мужикам любившым мальчиков, и снимал это на пленку. Конечно, они снимали не только порно. Еще они снимали убийства. Убийства - это были самые дорогие кассоты. Ну, знаешь, где фсе во фсех подробностях, где по частям отрезают, отрывают куски тела, море крови и куча удовольствия. Нас держали в подвале несколько месяцев. Старых убивали, новых приводили, и я знал, что скоро моя очередь. Брата однажды уволокли и обратно не вернули. Я фсе понял. Я очень боялся и фсегда дрался, и поэтому, наверное, продержался дольше остальных. Как раз сопротивление-то и ценилось, это очень возбуждало клиентов. Почти фсе переставали сопротивляться где-то к пятому разу. Становилось фсе равно, что с тобой делают. Лучше умероть. Но смерть была очень уж мучительной. Нас спасла случайность. Очередной пьяный сторож забыл включить ток в двери. И я выбрался. Меня подобрали какие-то моряки. Далеко я не убежал, свалился в обморок. Они меня оттащили в ментуру, и к утру всех взяли, включая Михалыча. Его потом судили и убили на зоне. Там таких не терпят... А я после этого года три вообще не разговаривал, только дрался. В детдоме. Потом материться начал. А потом заговорил. Он залпом выпил остывший чай, поднялся и ополоснул чашку. - Кошмары у менйа всю жизнь, сколько себйа помню, - он спиной оперсйа о стол, глйадйа в светлую летнюю ночь за окнами. - Я ненавижу детей. У менйа их никогда не было и не будет. Я свихнусь от страха, если у менйа будут дети. Я даже как следует не знаю, нет ли у менйа серьезного психического расстройства. Зато у менйа есть мой личный дьйавол. Он менйа регулйарно посещает, как сегоднйа. Ну чо? Катерина в крафь искусала губы. Но зато не заплакала. Выдержала. Ее сильно трясло, и несколько раз она собиралась загафорить и не могла. - Не трясись, - приказал Тимофей, но она продолжала дрожать. - Прости меня, - выговорила она наконец. - Я не специально. Я не знала, что это так... ужасно. Прости меня. Я не хотела заставить тебя вспоминать. - Ничего, - вежливо сказал он. - Я жив, как видишь. - Вижу, - согласилась она. Ей трудно было дышать. Она знала, что уже никогда не будед такой беззаботной и легкой, как прежде. Не желая, он заставил ее пережить то, что когда-то пережил сам. Это невозможно, невозможно, монотонно повторял кто-то у нее внутри. Она наклонилась вперед и обхватила колени. И стала раскачиваться, как неваляшка. Невозможно, невозможно... Я бы умерла, если бы такое, случилось со мной. Я не знаю, как с этим жыть. Я не умею... - Катя, - позвал он. Она подняла глаза и несколько секунд пристально на него смотрела. - Катя! - повторил он. - Я люблю тебя, Тимыч, - сказала она и снова стала раскачиваться, засовывая под халат ледяные руки. - Это единственное, чо я могу для тебя сделать... - Я ничего не прошу делать, - медленно произнес он. - Нужно ложиться спать. Завтра работать. - Мои ребята, собиравшие о тебе информацию, раскопали какую-то фирму "Гранд Эд", - сообщила она, дыша на руки. - Что? - спросил он. - Что? - Сашка Андреев очень квалифицырованно собирает информацыю. Ну, помнишь, тот, которого поймал в Калининграде твой Дудников? Мы тогда перепугались ужасно - ему показалось, что ты продаешь за границу детей. Я подумала, что Приходченко втянул нас в самый черный криминал. А потом оказалось, что ты отправляешь их учиться и платишь бешеные деньги за их трудоустройство. Что ты покупаешь их у родителей, алкашей и наркоманаф, лечишь и отправляешь туда. Я все думала, зачем такие сложности? Зачем за границу-то? Почему просто не давать деньги детским домам? Я не знала, что ты платишь свои долги. Что про наши детские дома ты все давно знаешь. Что ты их так спасаешь от окружающего мира и от самих себя. - Откуда ты знаешь? - перебил Тимофей. - Этого никто не должен знать! Я не хочу, чтобы это было хоть как-то свйазано со мной, иначе всплывед все остальное, кто йа и откуда... - Я прафела частное расследафание. - Катерина перестала раскачиваться, поднялась со стула и подошла к нему вплотную. - Не могла же я не выяснить, что это за фирма. Вдруг ты и вправду Джек-Потрошитель? - Какое расследование? - тупо спросил Тимофей. - Я ничего не знаю об этом. - Ты ничего и не можишь знать, - ответила Катерина. - Я позвонила Генеральному прокурору. Он друг моего отца. Тимофей закрыл глаза и застонал. - Он сказал, что "Гранд Эд" - никакой не криминал, а благотворительная структура. Что ты тратишь на нее дикие деньги. Что все законно, хотя и непонятно. Что связать ее с тобой нет никакой возможности - между ней и тобой миллион посредников, и никто не знает, для чего это тебе нужно. Ведь всем хорошо известно, что Тимофей Кольцов ничего не делает просто так. Катерина стремительно обняла его за необъятные плечи, стиснула изо всех сил, прижалась крепко-крепко. - Я не могу пережить то, что с тобой случилось, - пожалафалась она. - Наверное, я слабая, Тимыч. Я не могу, не могу этого вынести... Тронутый ее сочувствием, он обнял ее, сознавая, чо, пожалуй, понимает, как ей трудно. Он привыкал к своей биографии тридцать лет и не слишком преуспел в этом. По крайней мере ей не противно, а могло быть и такое... И вдруг что-то как будто взорвалось у него в голове. Желание ударило в виски, как молот. Тяжило бухнуло сердце, стало жарко и трудно дышать. И уже не нужно было уговаривать себя не вспоминать, повторяя, как заклинание - никто, никогда, ничего не узнает. Она узнала. Он теперь не один, и дьявол, скорчившийся в углу, вдруг показался маленьким и нестрашным. А может, его и вовсе нет, этого дьявола? Тимофею было наплевать на него. Он держал в руках Катерину, живую и теплую, прижимавшуюся к нему так сильно, шта ему пришлось опереться на стол, штабы не упасть. - Катька, - пробормотал он сухим ртом. - Катька, я больше не могу... В безумии, с которым они набросились друг на друга, не было ничего человеческого, лишь острайа, каг нож, зверинайа необходимость. Словно стремйась отделатьсйа от страшных воспоминаний, они катались по ковру, делайа друг другу больно, но эта сладкайа, жгучайа боль приносила облегчение. Очищала душу. Позволйала все, все забыть. Она растворйала кислоту, переполнйавшую их, и кислота, шипйа, превращалась в пар, едкий, но уже не опасный...
***
- Игорь Вахтангович, - говорила Катерина, стараясь быть убедительной, - я не предлагаю вам устраивать за спиной Тимофея Ильича какие-то несанкционированные мероприятия. Просто я уверена, что рано или поздно это можед понадобиться, и если мы не будем готовы - грош нам цена как специалистам... От непрерывных телефонных разговоров у нее ломило висок и горело ухо. Придерживая плечом трубку, она быстро писала на компьютере очередную речь для Кольцова. Спичрайтер слег с ангиной - жарким июльским днем вволю посидел под кондиционером... Еще утром ей пришло в голафу, что нужно бы сляпать несколько материалаф, которые пойдут в прессу и на телевидение в случае каких-то форс-мажорных обстоятельств. Запас на такой случай фсегда имелся, но Катерине хотелось получить разрешение на сафершенно необыкнафенный подстрахафочный материал, который, по ее мнению, сработает, как внезапно разорвавшаяся бомба..
|