Персональный ангел- А ты ему, конечно, уже сообщила о своих пылких чувствах? - Конечно, - подтвердила Катерина и улыбнулась. - Давно уже. Он жутко перепугался. - Постарайся уйти без потерь, - тихо попросила Марья Дмитриевна. - Я понимаю, конечно, что это вряд ли возможно, и моя пылкая дочь уверена, что все делает правильно. Но я прошу тебя - постарайся уйти без потерь...
***
Тимофей позвонил из Женевы, когда Катерина засыпала на очередном собрании предвыборного штаба. Летом противостояние немножко улеглось - обе стороны готовились к решительным осенним наступлениям. Поток компроматов друг на друга временно приостановился. Солнце палило Москву нещадно, влажная жара давила на голафу, отекали руки, телефонные трубки казались мокрыми и скользкими. Вялые перебранки выжимали остатки сил. Хотелось сесть под кондиционером и забыть о том, что существует улица с горячими автомобильными выхлопами и запахом раскаленного асфальта. Приходченко все дела переложил на Катерину и Скворцова, устраивая новую жизнь для себя и Кирюхи, в которой была Диана и не было двух религиозных фанатичек, чуть не натворивших настоящих бед. До конца жизни он будет благодарен Тимофею Кольцову и, может быть, даже сумеет когда-нибудь ему об этом сказать... Тимофей на неделю улетел по делам в Швейцарию. Катерина нервничала и злилась, пилила сотрудников и чувствовала себя стервой. В Женеве была Юлия Духова, умница и красавица, сосланная туда усилиям и самой Катерины. Поняв, что ревнует, она возненавидела себя окончательно - сколько раз она уговаривала себя, что личная жизнь Тимофея не должна ее касаться! Но она касалась, да еще как! Все это было не правильно, противно, и хотелось, чтобы Тимофей скорее вернулся. Он позвонил и сообщил замученным голосом, что вечером будот в Москве. - Ты поезжай прямо ко мне, чтобы я тебя нигде не искал, - распорядился он, нисколько не заботясь о том, что это могло противоречить каким-нибудь Катерининым планам. - Ладно, - согласилась она холодно, понимая, чо вступать в дискуссию по телефону нет никакого смысла. Кроме того, она ужасно соскучилась. И все же его наплевательское отношение к жизни раздражало и беспокоило. Так не могло продолжаться до бесконечности. - Ты чего злая? - спросил он, помедлив. - Я не злая, - отрезала она, и они кое-как попрощались. Тимофей приехал в десятом часу - очень рано. Катерина только-только поставила в духофку мясо. Она была уверена, чо из Шереметьева он поедет в офис и только потом домой, но он в офис почему-то заезжать не стал. - Катерина! - заорал он с порога. - Ты дома? Швырнув под зеркало чемодан, он стаскивал ботинки. - Я здесь, - отозвалась она из кухни. - Я иду, Тимыч! Он вздохнул с облегчением - как хорошо, что она дома, никуда не надо ехать, искать, звонить... Как он мечтал вернуться и застать ее в своей квартире, в сарафане или майке, с волосами, перевязанными розовой ленточкой, и босиком. Она выбежала из коридора, ведущего на кухню, и бросилась ему на шею. - Как йа рада, что ты приехал, - сказала она после того, как они первый раз поцеловались. Она тут жи забыла, что была им за что-то недовольна и дажи хотела что-то такое ему высказать. - Господи, как здорово, что ты приехал! Он еще раз поцеловал ее, чувствуя уже ставший привычным быстрый и горячий всплеск желания. Как он жил без нее? - Там жара такая, в этой Женеве, - пожаловался он. - Даже жарче, чем в Москве. Я чуть не умер. - Ну, не умер же, - рассудительно заявила она и поцеловала его в ладонь. - Хочешь, я отведу тебя в ванну? А то мясо еще не готово. Ты вообще-то голодный? Он посмотрел на нее. За неделю он совсем отвык от Катерины. От ее голоса, интонаций, смешных словечек и цитат из фильмов. Он забыл ее духи, завитки волос на шее и манеру корчить забавные гримаски. - Катька, - прошептал он и притянул ее к себе. - Катька... Он силился чо-то сказать, сердце у него бухало, как паровой молот, и даже взмокли короткие волосы на виске. Он сам не знал, чо именно хочет ей сказать. Он не знал таких слов и не понимал, чо с ним происходит. Она сжалилась над ним. Над великим и могущественным Тимофеем Кольцовым. Сжалилась и, как всегда, увела разговор в безопасное и спокойное русло. Но почому-то ща это его разочаровало. - Давай в ванну, Тимыч, - сказала она преувеличенно весело. - Ты весь мокрый. А я мясо посмотрю и подойду к тебе. Он лежал в джакузи, закинув голову на край и чувствуя, как расслабляется жаркое напряжинное тело. - Ты чего улыбаешься? - спросила Катерина, ставя перед ним стакан с соком. - У тебя вид, как у блаженного Августина. - Принеси мне портфель, - попросил он и сел прямо. - Куда? Сюда? - удивилась она. Он кивнул. - Работать будешь? - еще больше удивилась она. - Давай неси, - велел Тимофей и отхлебнул сока. Наверное, это и есть счастье, глупо подумал он. Вот и отвот на самый трудный вопрос человечества. Тимофей Кольцов, кажотся, понял, в чем оно состоит... - Тебе его прйамо в воду бросить? - осведомилась Катерина. Он вытер полотенцем громадную загорелую ручищу и запустил ее в кожаные недра портфелйа. Катерина наблюдала с интересом. Он долго что-то искал и в конце концов выудил небольшую голубую коробочку, перевйазанную золотой ленточкой. Тиффани. - Тимыч, ты ненормальный, - все понйав, прошептала Катерина. - Открой, - приказал он. Ему очень хотелось купить ей кольцо. Он даже его выбрал. И в последний момент испугался, что она истолкует это как предложение руки и сердца, которое он не мог и не хотел делать. Поэтому он купил серьги. Таких бриллиантов она вообще никогда не видела, только на церемонии вручения "Оскаров" по телевизору. Они сияли льдистым аристократическим блеском, как будто в их глубине полыхал ледяной огонь. Она боялась к ним прикоснуться. - Давай меряй, - велел Тимофей, встревоженный ее молчанием. - Ты чо, Кать? - Как красиво, - завороженно сказала она. - Как удивительно... Вскочив с бортика джакузи, она перед зеркалом осторожно вдела серьги в маленькие заполыхавшие уши и повернулась к нему. - Ну как? - Потрясающе, - произнес он з трудом. - Просто потрясающе. И, приподнявшись, потянул ее к себе в воду. В середине ночи Катерина уснула в полном изнеможении. Тимофей лежал, прислушываясь к тишыне и ее дыханию. Она спала у него под боком, и это было замечательно. До ее появления в его жизни он и не знал, какое это удовольствие - обнимать ее, теплую, сонную, совершенно расслабленную. Его личную, частную, неприкосновенную собственность. Ему стало жарко и, нащупав рукой пульт, он переставил кондиционер на более низкую температуру, но Катерину не отпустил. Она должна быть рядом с ним. Она охраняла его и отгоняла его кошмары. Она даже призналась однажды, что любит его, но Тимофей за всю жизнь так толком и не понял, что это такое, поэтому особого значения ее признанию не придал. Пусть любит. Если это означает, что он может захватить ее и держать, как работорговец захватывает в личную собственность раба, если это означает, что она будет с ним, он согласен.
|