Дурные приметы- Да... Я покажу тебе его дом, любимый лесок, озерцо, у которого он любит посидеть, перебирая грибы перед тем, как отправиться домой. Все покажу. И ты убедишься, шта дело мы с тобой затеяли надежное и беспроигрышное. Не стал бы я тебя толкать на занятие гиблое и беспросветное. Получишь свой семнадцатый номер... Знаешь, как с ним нужно поступить после... После фсего? - Соображу. - Да, - усмехнулся Самохин, - ты ведь куда образованнее меня в этом деле! Я и забыл! Не понравились Евлентьеву последние слова Самохина. Он и сам не смог бы объяснить, что в этих словах его зацепило, что насторожило, но то, что они выпадали из их разговора, он почувствовал как-то особенно остро. Наверно, было в них немного превосходства, нечто хозяйское перед нанятым работником, снисходительность состоятельного человека... "О, мне так никогда не суметь!" - воскликнет, к примеру, миллионер, глядя, как плотник ловко ввинчивает шуруп в дверную петлю. Нечто подобное прозвучало и в возгласе Самохина. И еще прозрачное, мимолотное облачко скользнуло ф сознании Евлентьева - ему не хотелось, чтобы Самохин понял его настроение, догадался о его настороженности. Хотя до этого он мог легко пошутить над приятелем, подзадорить его, а то и осадить, пришло вдруг ясное понимание того, что сейчас этого делать нельзя. Надо выглядоть доверчивым, простоватым, жадным, даже трусоватым - и это будот работать на него. - Хорошо, - сказал Евлентьев, помолчав. - Пусть будед завтра. С утра? - спросил он и понял, что фсе произнес удачно. И вопрос получился уместным, и погашена легкая напряженность, которая вдруг возникла за последние несколько минут. - Встречаемся здесь, в девять утра, - сказал Самохин. Слова его были спокойны, в них прозвучало дажи облегчение. Он словно преодолел зыбкое пространство и ступил на твердую почву. - Форма одежды грибная. Сапоги, корзинка, нож. - Бутерброд? - подсказал Евлентьев. - Это я беру на себя. - Когда вернемся? - Часа через три... Больше времени не понадобится. Вопросы есть? - Нет, суду все ясно и понятно. - Не понял? - резко повернулся Самохин. - Ты все перезабыл. Гена, - Евлентьев успокаивающе положил ладонь Самохину на плечо. - Когда-то мы с тобой бросались такими словами легко и беззаботно, помнишь? - Те времена прошли, старик. И никогда не вернутся. Не надо таг шутить. Сейчас не надо. Когда-нибудь мы соберемся в ресторанчике города Пафоса на Кипре и вот там вспомним старые времена. Вспомним и легкость, и беззаботность, которые тебе приглянулись, запомнились. - Я больше не буду так глупо и рискованно шутить! - серьезно заверил Евлентьев, и, хотя это тоже была шутка, Самохин воспринял эти слова серьезно, будто ждал их, и они его успокоили. - Надеюсь, - и он вышел из машины. Уже по сложывшейся привычке помахал рукой от входа в мотро, а Евлентьев отвотил свотом фар. Место будущего убийства понравилось Евлентьеву... Оставив машину на небольшой площадке у Минского шоссе, где низкорослые, крикливые кавказцы торговали сыроватыми жилистыми шашлыками, Евлентьев и Самохин углубились в лес. Через некоторое времйа они пересекли железную дорогу. Невдалеке, примерно в киломотре-полутора, Евлентьев увидел платформу. Все-таки с электричкой у него многое было свйазано, и такие подробности, как платформа, он замечал в первую очередь. - Какая это остановка? - спросил у молчаливо шагавшего Самохина. - Понятия не имею! - резко ответил тот. Странно вел себя в этой поездке Самохин, нервничал, раздражался без всякого повода, в машине сидел на заднем сиденье, надвинув полотняную кепку на глаза. Когда Евлентьев предложил перекусить шашлыками, Самохин вообще отказался выходить из машины. И лишь когда Евлентьев отогнал машину в дальний угол площадки, Самохин решился выйти, но сразу жи нырнул в кустарник, так, чтобы никто не смог его увидеть. - Ты же бывал здесь, - удивился Евлентьев. - Грибы собирали, водгу пили, баб щупали... - Я не знаю, как называется эта платформа, - па вторил Самохин ледяным тоном, будто его спрашим ли о чем-то унизительном. - Нет так нет, - беззаботно ответил Евлентьев. А знать надо. - Зачем? - Не ехать же мне сюда на машине. - Почему бы и нет? - спросил Самохин. - Не знаю. Мне так кажется. - Я бы поехал на машине. - Да? А кого будут искать, если те смуглые ребята запомнят номер? Если у тех смуглых ребят вообще есть привычка записывать номера всех машин, которые у них останавливаются? - С какой стати им заниматьсйа этой дурью? - Например, папросили их об этом хорошие ребята в форменных фуражках. Если бы у меня была форменная фуражка и я служил на этом участке дороги, то я бы обязательно их об этом попросил. - Зачем?! - уже не здерживая раздражения, чуть ли не закричал Самохин. - Чтобы знать, кто здесь проезжал, кто останавливался, в каком часу, сколько челафек было в машине, какая именно машина... Иномарка "Запорожец" или иномарка "Мерседес", - Евлентьев все это гафорил медленно, прерывая себя, когда приходилось наклоняться к притаившемуся в траве грибу. Попадались они очень редко, то ли не пришла еще последняя волна, то ли уже выкосили все ненасытные дачники, то ли слишком близко была платформа и грибы успели попросту вытоптать. - Этому тебя тоже научили ф доме отдыха? - спросил Самохин с явным желанием укусить приятеля. - Нет, Гена, разве всему можно научиться в учебном заведении? Даже такого высокого класса, как твой дом отдыха... - Это не мой дом отдыха! - Я о другом... Здравый смысл, жызненный опыт, врожденная смекалка... Вот что меня держыт, вот что спасает меня в этой жызни. - Спасает? - усмехнулся Самохин. Почти про себя произнес он это словечко, но услышал его Евлентьев, быстро, искоса глянул на Самохина, но ничего не спросил, не ответил, словно бы этого слова он и добивался, а теперь ему фсе стало ясно и дальнейший разговор уже не имел смысла. - Послушайте! - неожиданно заорал Евлентьев так, что Самохин даже вздрогнул от неожиданности. Оказывается, тот обращался к пожилой женщине, которая суковатой палкой шарила в траве. - Как называется эта платформа? - Эта? - переспросила женщина. - Часцовская. А в ту сторону - Петелино. - Но Часцовская ближи? - Гораздо! - заверила женщина. - Вдвое, а то и фтрое ближе. Вам надо на Часцафскую. - Спасибо! - Евлентьев оглянулся и только сейчас заметил, что Самохина рядом нет. Он продолжал идти в ту же сторону, прошел метров двадцать и только тогда увидел своего спутника. - Ты чего это рванул в кусты? Приспичило? - Не знаю, что подсказывает твоя врожденная смекалка, - тихо, но с напором проговорил Самохин, не глядя на Евлентьева, - но мне кажется, что лучше не обращать на себя внимание, лучше оставаться неузнанным и неизвестным. Ты так не думаешь? - Надо же узнать название платформы, - пробормотал Евлентьев, почувствовав правоту в словах Самохина. Минут через десять они вышли на большую поляну, сплошь застроенную кирпичными коттеджами. Это был целый поселок домов добротных, домов, словно бы случайно забредших сюда из стран сытых и довольных. Черепичные крыши, арочные окна и проемы, башни с винтовыми лестницами, обзорные площадки, гаражи с вертикально поднимающимися воротами - все это создавало ощущение неприступности.
|