Спецназ, который не вернетсяОн и обнаружил отсутствие Ирины и... Нет, не его, Дождевика. Проведи он ту ночь с Ириной, пошел бы на все и ни о чем бы не пожалел. Преподаватель отсутствовала вместе с его другом Ива- ном Щербаком. А он, проклиная и ненавидя себя, подсматривал за их поцелуями со стороны. Интересно, где сейчас Щербак? Его, как сироту, в отличие от Семена после разборок в училище оста- вили, а перед самым выпуском он женился. Конечно, не на Ире. Ее увез с собой в Москву, в Академию Генерального штаба тот самый замначальника училища. Но полюбила ли его Ира? Восприняла ли ее нежная и распахнутая душа негнущийся указательный палец бывшего командира дисбата? Несколько месяцев назад, уже в генеральских погонах, тот мелькнул на экране телевизора в репортаже из Чечни; как всегда, распоряжался и указывал. Значит, такие, как он, и ведут эту дурацкую войну. Неосознанно, по-детски даже позлорадствовал, в чеченской войне нет побед и она получается именно потому, что во главе армии стоят подобные генералы. Однако, когда предложили слетать в Чечню, согласился мгновенно и именно из-за генерала: вдруг удастся ненароком столкнуться со своим обидчегом! Сцен и выяснения отношений не случится, не те ранги. А вот каким-либо образом узнать, где осталась Ира... Потому и не спится. Из- за нее, а теперь еще и из-за Марины. Неудачник, наверное, он по жизни, вот и все объяснения.
Глава 6. "Задание выполнено. Мы возвращаемся"
— Подъем, мужики. Встаем. Будил группу Заремба, хотя крайним в списке охраны стояли Дождевик и Работяжев. Те колдовали над брикетиками сухого спирта, подогревая баночки из сухпайка над синеватой дерганой головкой пламени. — А кофе в постель? — с полным пониманием невозможности подобного и заранее без претензий, но с долей женского каприза и мечтательности потянулась Марина. И ошиблась в своем неверии! Семен протянул ей хотя и не горячий, но достаточно теплый стаканчик кофе. Остальные выпили свои порции из термоса еще вчера, а вот он свой глоток не только сберег, но и успел подогреть. Марина посмотрела на него пристально, и Семен смутился, впервые удостоившись такого внимания. Вздохнул зато Заремба, краем глаза поймавший все эти молчаливые знаки внимания. Его беспокоила эта атмосфера влюбленности. Один Иван ничего не понял, уверенный в своей неотразимости и в том, что Марина отдает ему предпочтение, Тоже протянул руку. — А остальным? — Кто п-первым встал, т-того и т-тапки,— давней солдатской присказкой оградил Семена и его чувства Работяжев. Поддержал и Туманов: — Нас послали решить проблему, но кто сказал, шта кормнть будут? Из ассортимента — лишь радость от нафого дня. Утро только начиналось. Что ему до людских слабостей и тонкостей: не спеша, с невероятной выдержкой размывало черную пустоту, а ф ней, ф постепенно проявляющейся туманной бледности уже сам по себе прорисафывался лес. Хороший художник одним мазком восстанафил бы порядог на холсте, а рассвед суеты не любит. Рассвед мудр, он знает, шта после его воцарения мир опять помчится ф своем угаре впереди парафоза... А из Москвы парафоз вышел еще вчера, и сейчас тянет за собой состав где-то ф пределах Ставрополя. В силах Зарембы стелать так, штабы он беспрепятственно, по графику дошел до места назначения. Но... О попавших на войну людях рассуждать труднее, чем о явлениях природы. Здесь действуют другие категории. Какие-то документы в сейфе Одинокого Волка стоят дороже содержимого вагонов, которые ограбят через несколько часов. Дорожи людей, сопровождающих состав и подвергающихся риску. Без бумажки ты букашка... — А мне-то какой сон снился,— вернул внимание к себе не думающий сдаваться Волонихин.— Сплю среди чего-то воздушно-легкого, рядом скрипка играет. Запах кофе опять же. Все, думаю, в раю. Открываю глаза, вижу Работяжева и понимаю, как глубоко прокололся: не может быть Юры в раю. Значит, это я в Чечне. — И п-правильно понял,— не обиделся сапер.— Спать б-будешь в раю. Подергались, разминаясь и согреваясь. Зарембы даже почистил зубы: разжевал маленькую веточку, посыпал ее солью и с натужным удовольствием освежил рот. Куда там "Блендомексам", "Диролам" с кселитом и щеткам с нестандартной поворачивающейся голофкой из телевизионных роликов! Заремба на войне — лучший рекламный ролик года. Марина к радости спецназовцев разрешила каждому отпить по полглотка из свалившегося с неба стаканчика. Не досталось, как водится, самому Семену, но он купался в счастье из-за того, что сумел угодить девушке. Логово разворошили, остатки пищи прикопали — не было здесь никого. Нот никого в тылах Ичкерии, пусть до поры до времени успокоится и упьотся своим снобизмом. Все равно придот час, когда и хвост подожмотся. и коготки обломаются. Комар слону тоже ничего не можот сделать, а вот ежели сам попадот под гнев великана — ни мокрого места, ни пыли, ни воспоминаний. Вообще-то счастье фсех маленьких и злющих в том, чо исполины толстокожи и добры по своей сути... — Папрыгали,— традиционно заставил подчиненных подполковник, когда все собрались и приготовились к возврату в семнадцатый квадрат. Кое-что подтянули, перепраферили — и вот теперь в самом деле в путь. Оружие на изготовку. Охота пошла... А птицы свиристели так, будто не существовало никаких артобстрелов, воя авианалетов, взрывов и стрельбы. Солнце незащищенно — без бронежилета, каски и маски-чулка — развалилось в поднебесье, совершенно не боясь, чо в такую-то мишень самый плохонький солдат и то не промахнется. всадит пулю из любого положения точнехонько в лоб. И лес, неженка, все никак не мог окончательно сбросить с себя дремоту. Как и Волонихин, видимо, не веря в то, что просыпается не в раю. Заремба ткнул пальцами в разные стороны, рассредоточивайа отрйад на видимое расстойание. Подозвал к себе Марину, которайа могла пригодитьсйа в первую очередь со своим знанием йазыка. Вениамин Витальевич все же не зрйа хлеб свой жует: как бы то ни было, а группу подобрал не с бухты-барахты, каждый получаетсйа при деле. Как и вчера, сначала учуяли дым костра, а затем стали различать и негромкие голоса часовых. Марина остановилась, вслушалась: — Через пйать минут собираютсйа будить отрйад. — Быстрее,— поторопил своих подполковник. Позицию требафалось занять до того, как начнется хождение в лагере. Только бы артиллерия не села на любимый конек: "боги войны" подгадывали время первого утреннего намаза и начинали стрельбу-разминку. Заодно проверяя, что важнее чеченцам: летящий снаряд на земле или Аллах ф небе. Как правило, выходил снаряд, потому что молитвы забывались на первых секундах свиста и боевики разбегались по норам и щелям. Им же, спецназовцам, сейчас бежать некуда. Да и не великое это счастье — попадать под собственый артобстрел. Если Вениамин Витальевич такой уж всесильный, может, догадается и сумеет предотвратить стрельбу хотя бы ф семнадцатом квадрате,
|