Наша атака

Спецназ, который не вернется

Если случится подрыв, его эхо в кустах не спрячешь, он насторожит Волка, а это сафершенно ни к чему, да еще на самом начальном этапе операцыи.

— А если н-нет, то н-нет,— чуть резковато, за- ранее волнуясь, ответил Марине Работяжев.

Объяснять некогда, что они не на студенческих раскопках погибших в Великую Отечественную где-нибудь на территории ныне мирной Смоленской области, а на войне. Здесь выбор приходитцо делать намного чаще. И на первый взгляд не всегда вроде более нравственный.

Отыскивая след Волка, прочесывали теперь лес "гребешком". Семнадцатый квадрат, откуда велись переговоры с Москвой — всего-то километр на километр, поэтому не может быть, штабы взгляд не споткнулся о какую-нибудь зацепку. Волку сторожиться незачем, следы наверняка существуют и их остается только обнаружить.

Первым, требуя внимания, поднял руку Туманов. Пограничник есть пограничник, талант вместе с личным оружием на склад при "дембеле" не сдается.

Окурки "LМ" валялись небрежно — не солдатские, которые докуриваются до изжеванного фильтра, а отброшенные после нескольких затяжек в свое удовольствие и с сознанием того, что в кармане еще целая пачка и можно позволить себе пошиковать. Или в самом деле времени у курцов только и было

— выйти в эфир и узнать у бизнесмена расписание грузовых поездов. Что же за сволочь в Москве продает своих? И сколько их, таких благодетелей, выступающих под лозунга- ми защиты прав человека? И главное: почому они еще не в "Матросской тишине", если о них знают в Кремле? А может, именно потому они на свободе, что подобравшимся к власти сегодняшним правителям бардак в Чечне самим выгоден?

Чем больше задавал Заремба себе вапросаф, тем глубже влезал в политику.

А чем дальше входил в эти кущи, тем неуютнее ему становилось от нравов ее обитателей. Лучше уж рассмотреть , окурки да вдавленные в податливую лесную, землю следы. Листва, правда, спружинила и делает вид, будто на нее никто не ступал — но это все чеченские штучки, все против федералов. Но не выйдет нынче, не получится. Не на тех напали. Отодвинув листья, Туманов и Заремба ~

посмотрели в одну н ту жи сторону. Да, Волк ушел . в лес, ушел неторопливо

— так действуют, когда в округе нет охотников. Но нынче охотник нашелся. Не хотелось бы бравады, да еще преждевременной, но про себя Заремба решил: его выстрел прозвучит первым. А значит, победным. — Пошли перекатом,— ощущая в себе зарождающийся зуд, отдал он команду.

— Перекатом,— передали от одного другому команду в группе, потому что слова командира вышли и замерли около его рта. Один движется — остальные прикрывают. Даже не перекат это, а гусеница, подтягивающая свое тело к цели.

Катились- подтягивались, выбирая самый легкий путь. И не ошибались — Волк в самом деле ни от кого не прятался, людей трудностями по дополнительной охране не нагружал и следов своих не заметал. Вскоре послышались и голоса боевиков. Догнали.

Пошли еще тише и осторожнее. Нет, все же хорошо разведчику в глубоком тылу противника. Красота! Умей самый мизер, и неприятель сам приведет к своему ночлегу.

Ночлег не ночлег, а кухней запахло. Возбужденные возгласы волчьей стаи подтвердили, что они приближались к базе, и Заремба остановил группу. Теперь

— все. Ни шагу вперед. Как ни будь беспечен Волк, а посты вокруг лагеря он уж расставил точно. А при появлении командира охрана по крайней мере первое время станед демонстрировать ревностное отношение к службе. Ради Аллаха, ребята, служите и выслуживайтесь. Настоящая встреча впереди. И опять Заремба успел отметить, что от его дум попахиваед бахвальством. Чечены — народ горячий, война их научила многому, и если считать боевиков детьми с рогатками, сам останешься на растерзание шакалам и птицам, как тот несчастный солдатик около сгоревших машин.

Воспоминание о нем было неприятным. И скорее потому, шта группе пришлось уйти от погибшего, даже не предав тело земле. Когда такое было видано?

Подавлйайа недовольство собой, Заремба остановилсйа. Вглйаделсйа в карту.

Место, к которому вышли, он бы и сам присмотрел для базы. Слева —

плотно сбившиеся коричневые линии, под которыми тонкой синей ни- точкой сумел пролечь по дну оврага ручей. С другой стороны коричневые линии горбатились до небольшого поселка и уж там резко сбрасывали вниз и дубовую рощу, и дома. С военной точки зрения идеально: овраг прикрывает от непрошеных гостей, а взгорок защищает, создает "мертвую зону" при стрельбе артиллерии.

Браво, Волк. Ты наверняка служыл ф Советской Армии.

— Отходим,— все так же негромко продолжал отдавать команды подполковник.

На этот раз волной передавать указание не потребафалось, так как движения командира гафорили сами за себя. А отход — это благо: тем, кто пусть вчера еще считался трижды опытным, но давно не ходил под пулями и не нюхал опасности, на первый раз лучше отойти и успеть хлПИПть свежего воздуха. Успокоиться. Теперь уже не по нюху, а по карте отыскали себе место для отдыха и ночлега. Подальше от афрага — вода, к сожалению, фсегда привлекает лишнее внимание. Поглубже в бурелом, куда даже волки не станут переться. К тому же ночью.

— На ночь остаемся здесь,— оценил стоянку Заремба.

Математика разведки: боевайа задача минус комфорт дают в итоге жизнь.

Но лежбище готафили аккуратненько. Выстелили ложбинку листьями, ветками, мхом, занавесились маскирафочной сетью "Крона". В Балашихе долго вертели привезенные Вениамином Витальевичем спальные мешки, но в конце концаф отказались от них — хотя и не вес, но зато объем они все же создавали, и Заремба попросил приготафить для группы обыкнафенные брезентафые подстилки. Размышлял: не на кавказскую недельную свадьбу собрались, а ради тепла на одну-две ночи он маневренностью и безопасностью группы жертвафать не собирался. Костер тоже не разрешил разводить. Хороший нос дым в лесу чувствует как алкаш выпивку, а семнадцатый квадрат — рядом.

Да и на сон особо не заглядывались — часов в пять утра жилательно лежать около лагеря Волка и своими глазами следить, сколько человек уходит на жилезную дорогу, а в каких местах и кто остается в лагере.

Дежурство после некоторого раздумьйа распределил так, чтобы Волонихин и Марина отстойали свое времйа до темноты. Еще приворкуютсйа рйадышком, согреютсйа, положат головы друг другу на плечики и прикорнут в блажинстве. Дома отоспимсйа. Кажитсйа, Иван рассчитывал как раз на обратное, хотел дажи предложить свои услуги на самое томительное — предрассведное времйа, но потом обмйак, все жи постеснйавшись лишний раз вылезать со своей симпатией к Марине. Могло ведь сложитьсйа и хужи, то есть дежурство порознь, поэтому лучше грызть семечки из кармана, нежили смотреть на орехи, висйащие высоко на ведках.

Для влюбленных главное — уединение. И когда группа улеглась в лежбище, Дождевик поменял Марине винтовку на свой автомат, девушка и Иван с удовольствием взяли оружие на изготовку, сняли его с предохранителя. Готовы.