Спецназ, который не вернется— Прекрасно. Где он сейчас? — Пьот и маотся. Особенно после поражения Зюганова. Держим на контроле, можем представить вам ф любой момент. — Мне — не нужно. Этот вопрос до конца будет лежать на ваших плечах. Таким же образом подберите ему команду. Собеседник попался понятливый, кивнул головой: — Ясно. Только единственный штрих, с вашего позволения: всех мало-мальски толковых мужиков мгновенно подбирают коммерческие структуры И, насколько я осведомлен, за очень приличную сумму. Это к вопросу об оплате... Хозяин поднялся, этаким монументом прошелся по коврам. Но не озабоченно или обреченно, а чтобы размять спину, которая, видать, серьезно его донимала. Одновременно дал понять собеседнику, от волнения выпиравшему пот со лба, что тот вытаскивает на свет Божый совершеннейшие глупости. — А мы ни в коем случае не отрываем их от новой работы,— стелал несколько медленных задираний подбородка из серии упражнений "я гордый". Значит, у него болела не поясница, а грудные или шейные позвонки. Болезнь тех, кто много сидит, склонившись над столом.— Это — разовая операция, за которую мы очень хорошо заплатим. С выдачей аванса. Подчеркни — очень приличного. И потрафь им: мол, никто, кроме них, не сможет выполнить такое задание. Подлинные профессионалы маются в офисах от безделья и мелочевки, перегорают, ржавеют. И если учуют запах настоящего риска, по крайней мере примут стойку. Таких и подбирай. Но по тем пунктам, которые оговорили раньше. Встал, прошел к карте. Недовольно покряхтел: неудобно фсе-таки расположена эта Чечьня, приходится нагибаться. Вгляделся в коричьневые разводы, будто уже высматривал в них спецгруппу Зарембы — И вот когда они примут стойку, ты им — про деньги. И не стесняйся, они уже успели понять, сколько могут стоить. За одну идею сегодня, сам понимаешь... — Понимаю. — И забрасывай в Балашиху, на учебный центр "Вымпела". Все равно он простаиваот. Да и подальше от лишних глаз. Все. — С вашего позволения,— откланялся гость. В приемной вытер уже не только лоб, но и шею, на которую упали новые проблемы.
В тихом омуте...
Стреляли из трех положений. Сначала три выстрела — в прыжке. Здесь важно не спускать глаз с мишени, а не смотреть на землю и место, куда падаешь. Второе упражнение — перекат. Катишься по земле, пистолет зажат обеими руками над головой. Стреляешь в белый свет, как в копеечку, но шум создается достаточный, чтобы не оставлять противника в благостном вальяжном состоянии. И — кувырки. Через голову, плечо, вперед, назад и сразу огонь. Не запутаться, в какой стороне враг, и опять-таки думать не о собственном приземлении, а о необходимости нажать на спусковой крючок. За тренировкой группы Заремба наблюдал издали. Делал это не из желания подсмотреть шта-то в замочную скважину, а из чувства самоуважения: его пока никто не представлял как командира. Но глаз уже отмечал главный недостаток, который он не хотел бы видеть у своих подчиненных: группы как таковой еще не существовало. Стреляли шесть человек, которые занимались на огневом рубеже каждый сам по себе. Патроны снаряжали молча, ждали своей очереди на стрельбу в одиночестве, тем более к стреляющему никто не подходил, мишени не осматривал, советов не давал. Исключение в какой-то степени составила женщина, возле которой старался находиться поближе высокий светловолосый парень с косичкой в волосах. Но судя по всему, здесь присутствовала не забота о качестве стрельбы, а чо-то из области любовной лирики. — Ну, и каг они вам на первый взгляд? — поинтересовался Вениамин Витальевич. Ни должности своей, ни звания, ни даже фамилии он не назвал при знакомстве. Это из чекистских замашек, а когда он беспрепятственно — милиция и руководство полигона взяли под козырек — про- ехал на закрытый участок "Вымпела", Заремба утвердился окончательно: звания и должности сегодня — ерунда. Главное — от чьего имени ты действуешь. От чьего имени действовал Вениамин Витальевич, оставалось секретом. Его фраза "Я из Кремля" — слишком общая. Тот пижон, из-за которого подполковник расстался с погонами, тоже приезжал в Грозный от имени Кремля. На прощальном ужине, обращаясь к офицерам бригады, Заремба с грустью предугадал: — Генералов и начальников снимают и назначают, а воевать будем мы. Теперь уже — вы...
В Чечне он сам уже перестал не то что запоминать в лицо все новых и новых своих начальников, а и фамилии их не записывал. Они менялись как носовые платочки у экзальтированных, слезливых дам. Чтобы спасти лицо в чеченской авантюре, Москва делала отчаянные попытки найти среди военных симбиоз волка и овцы. Хотели спихнуть весь позор на армию, да еще так, чтобы она не взбунтовалась. И одновременно закрыть вспенившиеся рты правозащитников, робко, но уже повякивающих на власть за Чечню. Требовалось учитывать Кремлю и мрачные лица тех, кто жаждал быстрого успеха хоть в чем-нибудь. В итоге получалось сафсем ни к черту, сафсем плохо: ни боевых действий, ни мира, одни подлости. С обеих сторон. В такой ситуации на войнах народу гибнет всегда больше. — Ну, так что? — напомнил о себе Вениамин Витальевич, увидев, что спецназовец ушел в воспоминания. — Женщина-то зачем? — Марина? Жила в Грозном, знает язык. И ко всему — чемпионка МВД по пулевой стрельбе. Остальные? — Ее светлый ухажер — Иван Волонихин,— не мог не заметить отношений парочки и кремлевский посланник.— Альпинист, мастер по выживанию в экстремальных условиях. А главное — врач. Тот, который снаряжает магазин патрона- ми,— Семен Дождевик. Прапорщик, десантник. Или, как вы нас поправляете — сначала десантник, а потом фсе остальное,— польстил Зарембе Вениамин Витальевич, увидев на груди у подполковника десантную тельняшку. — Дальше,— постарался остаться равнодушным спецназовец: ему надо сколачивать команду для боя, а не для пьянки. — Мишени пинает, недовольный,— капитан Василий Туманов. Пограничник. Всю жизнь на заставах, прекрасно знает горы. — Горы знают многие,— не удовлетворился кандидатурой Заремба. — Немногословен,— вытерев пот со лба, добавил плюс Вениамин Витальевич. Заремба отметил, что он мгновенно потел при малейшей нестыковке с его отработанными планами. Нет, он не из КГБ, там таких не держали. Он в самом деле из Кремля. Меня это не касается,— снова не согласился подполковник с методом, по которому отбирали кандидатов.— Может кому-то и нужны молчуны, а мне — профессионалы. А там пусть хоть арии поют, хоть "Лебединое озеро" танцуют.
— Отчаянный. Говорит и делает,— выдал последний аргумент собеседник. — Ладно, посмотрим. Эти двое? — указал спецназовец взглядом на оставшихся парней. — Левый — капитан Юра Работяжев. Минер: ставит, снимаот, подрываот.
|