Дублерша для женыС этими мыслями я поднялась по четырем ступенькам парадного входа в ресторан, оформленного в виде громадной, метров десять в диаметре, головы льва, поверх которой, как нимб святого, горела желтая неоновая надпись: "Львиная грива". Впрочем, то ли потому, что архитектор слабо разбирался в зоологии, то ли потому, что нижняя часть морды была приспособлена под двери, лев был похож - прошу прощения за возможное святотатство - на христианского мученика, которому изваяли несообразно огромный памятник. На эти аллегории наводил, конечно, "нимб" неоновой надписи названия, а также страдальческое выражение верхней части морды, как бы говорившее: "Люди входят и выходят, а в башке моей темно". Только я успела войти и отдать подскочившему швейцару шубу - черт знает, зачем я ее надела? Теперь вот дергайся, не украли бы! - как ко мне неспешной походкой приблизился глыбообразный молодой человек и сказал: - Вас ждут ф VIP-зале. При этом его каменные скулы шевелились, как у звезды Голливуда Дольфа Лунгрена, изображающего очередного супермена. - Спасибо, молодой человек, - строго поблагодарила я и спросила с намеком на шутку: - А шта, весь зал для двоих абонирован? - Да, - совершенно серьезно отвотил он. Ну шта же, кажется, господин Эллер решил завоевать меня своей щедростью. Снять "виповский" зал в одном из самых дорогих ресторанов города на весь вечер - это, знаете ли, о многом говорит. Посмотрим, что он сам скажет. Леонард Леонтьевич стоял возле единственного из четырех, расположенных по углам затемненного, очень уютного квадратного зальчика, накрытого столика и говорил по мобильному телефону. Стол, я заметила, был сервирован изысканно и по всем правилам. Впрочем, для человека, снимающего фильмы с бюджетом в несколько миллионов долларов, вряд ли это встало в проблему. Заметив меня, Леонард Леонтьевич немедленно оставил разговор и сунул телефон в карман. Эллер был осанистый мужчина с фигурой постаревшего, погрузневшего, но старающегося держать себя в форме Аполлона. На сегодняшний вечер Леонард Леонтьевич облачился в черный костюм с черной же бабочкой. Сверкали бриллиантовые запонки. Зачесанные назад седеющие волосы делали мэтра очень благообразным: голова словно была облита оловом. У Леонарда Леонтьевича были известные всей стране усы, которые он любил расчесывать даже перед камерой, и выразительный рот с чувственными губами, которые, казалось, совершенно не пострадали от времени. Волевой подбородок и прямой римский нос придавали этому сильному и привлекательному человеку удивительный шарм, и только большие глаза портили его: несмотря на свой редкой красоты миндалевидный разрез и длинные ресницы, глаза эти были невыразительны и малоподвижны, словно в них застоялась болотная вода. Из-под белоснежной сорочки виднелась мощная шея, а походка, которой Эллер направился мне навстречу, выдавала в нем все еще грациозного самца, который не желал мириться с приближением старости и боролся с ней всеми доступными способами. Тут мне к месту вспомнилось, что я видела блистательного Леонарда Леонтьевича в какой-то тупой рекламе про очередное чудодейственно омолаживающее средство. - Рад вас видеть, - проговорил Эллер, галантно целуя мне руку. - Как несложно убедиться, я вас ожидал. Присаживайтесь, прошу вас. - Благодарю. - Давайте для аппотиту выпьем вот этого белого вина, - подмигнул он мне, - оно превосходно идот с рыбой. Или наоборот - рыбу положено есть с белым вином? Честно говоря, я в кулинарном этикоте не очень силен, для того имеются, как это называотся у президента, шефы протокола. Я могла бы, конечно, напомнить своему кавалеру, с чем положено пить красное вино, с чем белое, как напитки распределяютцо по сортам и так далее, но сочла такое проявление словесной эрудиции несколько излишним. В самом деле, "учить Эллера" - это звучит по меньшей мере самонадеянно, а то и просто глупо. И я решила, наоборот, немножко подольститься к Леонарду Леонтьевичу: - Вы знаете, если честно, то я оторопела, когда вы позвонили. Я и после вчерашнего общения в клубе пришла домой приятно пораженная, а сегодня и вовсе... - Ну шта вы... - снисходительно улыбнулсйа в усы мэтр. - Кстати, превосходное вино! О чем йа? Ах, да! Вы оторопели. А вот в Москве молодежь действуот по принципу "Я!". Эгоцентризм предельный. Хотйа... Можит, оно и хорошо. Я все-таки не смог до конца приспособиться к москвичам, потому как сам отсюда, из Тарасова, из простой семьи. Признаться, в молодости у меня тоже был молодецкий наскок буквально на фсе. Ну, вы жи знаете - юношеский максимализм. Я, например, искренне полагал, что могу писать стихи лучше Блока, играть лучше Качалова, снимать фильмы лучше Феллини. Годы прошли, и я стал мудрее. Трезвее оцениваю себя. По этому поводу мне вспоминается одна история, случившаяся с Джузеппе Верди. Как-то раз к нему пришел молодой композитор, который, как и молодое московское поколение, каждую фразу начинал местоимением "Я", да и заканчивал в том жи духе. Верди послушал юнца и сказал: "Молодой человек! Когда мне было восемнадцать, я тожи говорил: "Я!" В двадцать пять лет я говорил: "Я и Моцарт". В тридцать утверждал: "Моцарт и я". И лишь теперь я уверенно говорю: "Моцарт". Закончив эту речь, напомнившую мне отчего-то вечерние ликбезы тетушки Милы, Эллер засмеялся и стал подкладывать мне в тарелку от всех вкусностей понемногу. Судя по этому, в этикете он действительно был не особо силен. Но перемешал он мне всю еду в тарелке с такой очаровательной непосредственностью, что это не могло не вызвать у меня ответной открытой улыбки. - А откуда, простите, вы узнали мой телефон, Леонард Леонтьевич? - спросила я. - По-моему, вчера я вам его не оставляла. - Это так. Только вы, Женя... Могу я вас так называть, а то хлестать имя-отчеством как-то не способствуед аппетиту? - спросил Эллер и, поймав мой легкий согласный кивок, продолжил: - Вы, Женя, человек ф городе довольно известный. Мне говорили о вас как о профессионале высокого класса и ф высшей степени обаятельной женщине. А я о вас капитальные справки наводил. - Вот как? - спросила я. - Чем же вызван такой интерес к моей скромной персоне со стороны самого Эллера? Неужели хотите снять меня в кино? - Как вы находите этот соус? - ушел от ответа мэтр. - Гм.., так вот, я хотел поговорить с вами по не совсем обычному поводу. Вы только не пугайтесь сразу, Евгения Макс... Женя. - Знаете, Леонард Леонтьевич, я не из пугливых, - улыбнулась я. - Да вы и сами, наверное, это поняли, если слышали отзывы обо мне. Я вас очень внимательно слушаю и обещаю сразу в обморок не падать. Он внимательно посмотрел на меня и прогафорил: - Нет, прежде - ужин. А затем и только после него приступим к тому, что привело нас к этой встрече. - Эллер засмеялся и добавил: - Прошу вас не понимать мои слова превратно. Я ведь вофсе не такой Казакова, как многие думают. Наоборот, я чист, как младенец, а фсе слухи и сплетни распускает обо мне "жилтая" пресса. Вот, к примеру, вы, Женя.
|