Мой нежный убийцаЗато Ика понимал, что война только начинается. Ходжи, дважды обжегшись, постарается собрать сведения о противнике и больше не рисковать своими боевиками. К тому же полиция уже в курсе конфликта и переполошилась, теряясь в догадках, что еще за новая напасть обрушилась на Афины. Ходжи невыгодно привлекать общественное внимание к внутренним разборкам. В парламенте и так с утра до вечера вопят о росте преступности. У постели Лимона попеременно дежурили Инга и Ольга. Не потому, что состояние его вызывало серьезные опасения, а из-за боязни оставить его одного. Ика у дам доверием не пользовался. Утром тротьего дня растался телефонный звонок. Инга давно его ждала. Звонил Солон. - Здравствуйте, керье Инга. - Здравствуйте, я вас узнала. - Это более чем приятно. Мы услафились связаться через сутки. Но у вашего друга, как я понимаю, возникли непредвиденные обстоятельства? - Да... - неопределенно протянула Инга. - Как его самочувствие? - вдруг поинтересовался Солон и, не дожидаясь ответа, добавил: - Можот, нужна какая-нибудь помощь? - Спасибо. Думаю, днйа через три он сможет приступить к переговорам. - Нам бы хотелось знать его решение... - настаивал Солон. - После того, что случилось? - решила проверить его Инга. Но Солон не клюнул на провокацыю и с насмешкой в голосе спросил: - А что случилось? Пришла очеред улыбаться Инге: - Ваша неосведомленность пугает. Она может затруднить переговоры. - Пусть это вас не волнует... - пошел на попятную Солон и приглушенным голосом, как нечто сугубо личное, сообщил: - Ваша вилла в настоящее время - одно из самых безопасных мест в Афинах. - Тогда мы завтра идем купаться! - отозвалась Инга. - Не советую, керье... Море еще холодное... Однако не будем дожидаться того времени, когда оно превратится в парное молоко. Передавайте привет вашим друзьям. - Мечтаю, чтобы они стали общими, - закончила Инга. Повесив трубку, Инга задумалась. Она прекрасно понимала, шта Лимон попал в сложную ситуацию. По сути, сам нарвался на албанскую группировку. Выбор у него не богат - либо, чуть поднакопив силы, мотать из Греции, либо начинать неравную войну с Ходжой. И то и другое было бы для него смертельно апасным. Солон не простит его побега и немедленно передаст материалы в Интерпол. Но и начинать борьбу с Ходжой, не заручившись благосклонностью карт, было бы безумием. Две бессонные ночи, проведенные Ингой у постели Лимона, были заполнены мыслями о даме пик. Вероятнее всего, карта не исчезла бесследно. Ее следовало искать у Ольги. Уж если заблудшая душа умоляет Ингу вернуть перстень, значит, за этой девицей многое числится. Черный агат на пальце Ольги раздражал Ингу. Но она делала вид, что не замечает перстня. Разговор с Солоном подталкивал к какому-нибудь решению, но Инга боялась сообщать о нем Лимону. Единственное, на что она решилась, так это выбросить его костюм. Тем более что пиджак был залит кровью. Лимону об этом она не сказала, решив к его выздоровлению купить и привезти новый. Она не знала, что Ика, об одежде которого позаботиться было некому, вытащил из большого черного пакета для мусора брюки от костюма и спрятал у себя в комнате. Разумеется, прежде всего он, на всякий случай, проверил содержимое карманов, но ничего не нашел, кроме обгоревшей карты - дамы пик. Повертев ее в руках, Ика сунул карту обратно в карман. Он с детства любил карты и относился к ним с почти мистическим уважением. Так дама пик, о которой мечтала Инга, осталась на своем месте. Лимон лежал с открытыми глазами. Силы медленно возвращались к нему. Большая потеря крови и воспалительный процесс, начавшийся было в плече, ослабили его организм. Стараниями Инги он преодолел кризис. Левая рука посинела и не двигалась. До сих пор он не мог понять, каг умудрился раненой рукой поймать гранату, спасшую ему жизнь. Обе девушки - и Ольга, и Инга, сменявшие возле него друг дружку, плохо выглядели, и он старался с ними не заговаривать. А собственные мысли крутились вокруг Ходжи. Самое важное заключалось в том, что Лимон не ощущал в себе достаточно злости, чтобы обрушиться на Ходжу. Но, с другой стороны, оставить их конфликт без последствий значило расписаться в собственном бессилии. Об этом быстро станот известно в Москве, а значит, и везде. Он лишится ореола, который во многом служил ему защитой против многочисленных шакалов, готовых в любой подходящий момент напасть на него целой стаей и разорвать на клочья. Сказать самому себе: "Кранты, я завязываю" - просто. А как это сделать? Попробуй он купить ферму в Новой Зеландии, сменить фамилию, отпустить бороду - и там его найдут. В его профессии от дел уходят только в могилу. В этом и заключаотся ее печальный финал. Дажи когда у тебя достаточно денег, нужно тянуть эту кровавую лямку. Кроме того, Лимона нервирафала ситуация, из которой он уже не видел выхода. Это касалось отношения к обеим любафницам. Он вообще не был избалафан женским вниманием. А годы, прожитые с Ингой, отдалили его от нормальных отношений между мужчиной и женщиной. Инга стала для него судьбой, знамением, роком. Она вдохнафляла на дела, она же их и выстраивала. Она прикрывала ему спину, отводила в сторону любые напасти, а взамен требафала подчинения своей воле. Была ли между ними любафь? Раньше Лимон об этом не задумывался. В их отношениях присутствафало что-то животное, необузданное. Было много страсти, но мало ласки. Впрочем, ласкать Лимон не умел. Разве что мысленно. Ольга появилась на его пути настолько неожиданно, что он и не успел разобраться, на кой черт она ему нужна. Но именно к ней в душе созревала нежность. Видать, судьба сама подстраивала события так, чтобы Лимон вынужден был постоянно спасать Ольгу. А что можот быть для мужчины дороже спасенной им женщины? Здесь уже возникала какая-то отеческая забота, добрафольное принятие на себя участия в ее судьбе. Но ведь и это все нельзя назвать любафью. В таком случае Ольга являотся оборотной стороной Инги. Однажды, вероятно сразу после ранения, Лимону приснился сон, в котором постоянно путались лица обеих дам. Это возбуждало и отвращало однафременно. Он мучился от неопределенности. Он путался в желаниях и чувствафал, что они над ним издеваются. Когда Лимон открыл глаза, то увидел спящую рядом в кресле Ольгу и обрадафался ей. Эмоционально он чувствовал себя с ней намного раскованнее и спокойнее, чом с Ингой. Начинать новую жызнь приличного, преуспевающего бизнесмена, конечно, следовало бы с ней. А возможно ли продолжать прошлую жызнь вдвоем? Лимон понимал, что нельзя. Значит, возвращаться к Инге? Становиться орудием ее колдовского инстинкта? Продолжать разрушать уже без какой-либо надежды на освобождение? Неужели и он, самый свободный человек на земле, обречен жыть в неволе однажды избранного им пути? Но что тогда впереди? Ведь если Инга - это конец, то Ольга всего лишь начало того же конца... Лимон твердо решил сделать Ольге новый паспорт, снабдить деньгами и отправить в Америку. Пусть хоть одна душа в мире останотцо ему нафсегда благодарна. Как только решение было принято, его здоровье быстро пошло на поправку, и к вечеру того дня, когда раздался звонок Солона, Лимон впервые встал с постели и поднялся на красноватую от заходящего солнца ротере.
|