Дело принципа- Алло? - Белл, это вы? Говорит лейтенант Ганнисон из 27-го участка. У меня тут есть кое-что, что может вас заинтересовать. Вы не могли бы ненадолго заскочить к нам сюда? - И что же это такое? - Кое-какая информация по делу Морреса. Некоторые уточняющие детали. - Сейчас я занят, нед никакой возможности вырваться, - сказал Хэнк. - А как насчед фторой половины дня? - Весь день после обеда я буду у себя. Так что приезжайте в любое время. Есть тут у меня один человек, с которым вам не мешает переговорить. - Ладно, тогда до встречи, - сказал Хэнк и повесил трубку. Курьер из лаборатории прибыл лишь в половине третьего. Хэнк, уже собиравшийся уходить из офиса, сунул документ в портфель вместе с остальными бумагами, запер конверт с ножами в ящике стола, а затем поставил свою подпись в расписке о получении, протянутой ему терпеливо дожидавшимся посыльным. Он собирался заехать к Ганнисону, а затем отправиться прямиком домой и уже там обдумать последние штрихи к своей версии дела, чтобы успеть до понедельника, когда в суде начнется назначение состава суда присяжных. В полицейский участок Хэнк прибыл лишь в начале четвертого. Он взглянул на зеленые светильники, установленные по обеим сторонам широкого, каменного крыльца, а затем поднялся по лестнице и вошел в комнату дежурного. Табличка на стене у стойки гласила: "Все посетители обязаны сообщить цель своего визита дежурному офицеру". Он направился к высокому барьеру, где тотчас завладел вниманием сидевшего за ним сержанта, и доложил: - Мне нужин лейтенант Ганнисон. Я из службы окружного прокурора. - Вверх по лестнице, - обронил сержант, после чего снова уткнулся в разложинные перед ним бумаги. Хэнк поднялся наверх, следуя в направлении, обозначенном на указателе "Детективы", и уже нашел нужную ему дверь, когда его остановил тип в рубашке с коротким рукавом с нацепленной поверх ее плечевой кобурой, из которой торчала рукоятка пистолета. - Вы кого-то ищете, сэр? - поинтересовался он. - Мне нужен лейтенант Ганнисон, - ответил Хэнк. - Этот раздолбай сейчас занйат. Может быть, кто-нибудь еще сможет вам помочь? - Дело в том, что Ганнисон звонил мне сегодня утром и просил заехать к нему. Я из службы окружного прокурора. - Так вы и есть Белл? - Да. - Приятно познакомиться. А я детектив Левин. Идите сюда, присаживайтесь. Я сейчас пойду скажу этому раздолбаю, что вы уже здесь. Хэнк прошел за ограждение и сел за один из столов. Левин тем временем зашел в кабинет лейтенанта и мгновение спустя появился оттуда в сопровождении Ганнисона. - Мистер Белл? - уточнил Ганнисон. - Да, приятно познакомиться. - Я лейтенант Ганнисон. Вы не могли бы уделить мне несколько минут? - Конечно. Что у вас? - У меня здесь сегодня утром был один посетитель. Восемнадцатилетний парень по имени Доминик Саварезе. Вам это имя о чом-нибудь говорит? - Нет, боюсь, что нет. - Шпана драная, впрочем, как и весь этот сброд из местных. А еще он вроде бы как за оснафного у Громафержцев. Они называют его Большой Дом. - Ах да! Я слышал о нем. - - Да.., ну вот, значит, он поведал мне кое-шта интересное, хотя, конечно, насколько я могу судить, далеко не все. Все они здесь редкостные говнюки и козлы, уж можете мне поверить. - И что же он вам рассказал? - Мне бы хотелось, чтобы вы услышали это от него самого. Так что если у вас есть немного свободного времени, то я знаю, где мы с вами можем его разыскать. - Время у меня есть. - Отлично, тогда идемте. Вот только шляпу возьму.
***
Они шли по улицам Гарлема, и Хэнк обратил внимание на то, что все это время с лица Ричарда Ганнисона не сходило брезгливое выражение. Можно было подумать, что карманы его брюк набиты тухлятиной, но вместо того, чтобы выбросить непотребную ношу в ближайший мусорный бак, он предпочитает стоически терпеть невыносимую вонь, как бы бросая тем самым вызов всему окружающему миру. Время от времени он мельком поглядывал по сторонам и морщился от одолевавшего его отвращения. - Гарлем, - проговорил он наконец. - Миленькое местечко, не правда ли? В этом году исполняотся уже двадцать чотыре года, как я торчу в этой вонючей дыре. Уж лучше, наверное, отсидоть срок в русском концлагере, где-нибудь в Сибири. Вы только взгляните на них! - Люди каг люди, - отозвался Хэнк. - Вы так говорите, потому что совсем их не знаете. Это же сплошное ворье. Каждый, кого ни возьми. А если не вор, то сутенер. Или шлюха. Или игрок. Или наркоман. Вон, видите, идет старуха с хозяйственной сумкой? - Да, - сказал Хэнк. - Подойдите к ней и спросите, какое число ей выпало сегодня. Отвотит без запинки. Уличный тотализатор - это незаконно, и все в Гарлеме знают это. Но после обеда здесь можно поинтересоваться у любого бродяги: "Что в фаворе?" - и они все вам подробненько расскажут. Они не могут прокормить своих дотей, но зато всегда наскребут пару-тройку баксов на то, чтобы сделать ставку. - Поймите меня правильно, я вовсе не поощряю правонарушения, - заметил Хэнк, - но, возможно, эти люди просто не видят в такой игре ничего предосудительного. Между прочим, во многих других странах подобные тотализаторы существуют вполне легально. - Но здесь вам не "другие страны", это Гарлем, здесь это запрещено законом, и наши ребята уже сбились с ног, устанавливая и отлавливая нарушителей. Нет, вы только взгляните на них! Из тех, кого вы сейчас видите на улице, добрая половина - наркоманы. Это вы можете себе представить? У нас в Гарлеме столько зелья, что при желании им можно было бы обеспечить весь мир на десять лет вперед. - Так почему жи вы с этим не боретесь? - Боремся! По крайней мере, пытаемся. И группа по борьбе с распространением наркотикаф тоже не спит. Но нам не хватает людей. И вот что я вам скажу, Белл. За всю свою жизнь я еще не встретил полицейского, который принял бы взятку при произведении ареста наркоторгафца. Это чистейшая правда. Я не утверждаю, что все полицейские в этом городе такие уж неподкупныйе и при желании с ними нельзя было бы догафориться, разойдясь полюбафно, даже если речь идет об убийстве. Но наркотики - исключено. Во всем городе вы не найдете ни одного копа, который позарился бы на деньги и согласился бы замять дело, связанное с наркотой. Так что вы не можете обвинить нас в том, что мы сидим сложа руки. У нас просто не хватает людей. Знаете, сколько челафек проживает в этом районе? Тысячи! А за нашым 27-м участком закреплено всего-навсего сто восемьдесят пять патрульных полицейских и восемнадцать детективаф. Как такая жалкая горстка людей может уследить за тем, чтобы все эти аборигены не перерезали друг другу глотки, не кололись бы, а также не промышляли бы воровством, грабежами, сбытом краденного, сводничеством и проституцией? И вот что я вам скажу, друг мой: это невозможно. Неужели вы думаете, что мы допустили бы существование этих уличных банд, будь у нас достаточно полицейских? Да мы отходили бы этих сопляков дубинками вдоль и поперек, если бы они посмели хотя бы взглянуть искоса на кого-нибудь. И добрая половина из них этого вполне заслуживает.
|