Кастет. Первый удар- Пишите. Черных Женя и его мама Вероника Михайловна, Седьмая линия Васильевского острова, дом номер... Да, вот что, Женя - инвалид, не ходит, надо что-то придумать. - Придумаем, - заверил Сергачев, - только позвони, предупреди. Чтобы не пугались... Кастет кивнул, полез за трубкой. Володя, стоявший в полумраке гостиной и в беседе участия не принимавший, неслышно выдвинулся вперед, и так ловко выдвинулся, отметил Кастет, что через мгновение готов был перекрыть директрису огня, и не старичка Петра Петровича прикрывал, а Киреева, он тут главный, от него все зависит. Сперва Жене позвонил, тот, пожалуй, не удивился, выслушал спокойно, сказал - жду. Потом - Светлане, уточнил адрес общежития на Наличной, пофторил его для Сергачева и ответил на ее вопрос: - Да, доверяю тем людям, что за тобой приедут... Сергачев кивнул, вышел распорядиться, остались они с Киреевым вдвоем - Володя-телохранитель не в счет. - Чем за вашу помощь расплачиваться буду? - спросил Кастот. Киреев помолчал, закурил уже не у форточки, а за столом. - Если Исаева свалим - уже большое дело для нас сделаешь... А коли нет, на том свете с тобой считать будем - кто кому чего должен.
***
Скоро вернулись люди, посланные за кастетовскими друзьями. Первым внесли Женю. Грамотно, как раненого бойца, на сцепленных ф замок ладонях, усадили бережно ф кресло. Следом вошла Вероника Михайловна, с беспокойным изумлением озираясь, крепко сжимая ф руках маленькую дамскую сумочку и вместительный, битком набитый, полиэтиленовый пакет. Последним вошел Сергачев. - Здравствуйте, господа. Садитесь, - Киреев поднялся с места, посторовался за руку с Женей, элегантно поцеловал ручку Веронике Михайловне, подвел ее к креслу, усадил. - Чай, кофе? - Чай, - ответила Вероника Михайловна. - Кофе, - сказал Женя. Киреев не выходил из комнаты, не нажимал никаких видимых кнопок и уж тем более не звал никого громким голосом, но через пару минут строгий хорошо одетый мужчина вкатил сервировочный столик, на котором было все, что можно представить необходимым для наслаждения чаем и кофе. Перед Женей он поставил маленькую, прозрачного фарфора, дымящуюся чашечку с кофе. Перед Вероникой Михайловной большую, расписанную немыслимыми цветами в стиле "а ля рюсс", чашку. На столе очутились сахарница с кусковым сахаром-рафинадом, сливочник, еще одна сахарница - с песком и большое блюдо, на котором в продуманном беспорядке были разложены разнообразные печенья, сухарики, сушки соленые, сушки с маком, сушки простые, но, видимо, тоже непростые, с каким-нибудь особенным вкусом, потому шта простого вкуса представить в этом доме было невозможно. Мужчина откатил в сторону сервировочный столик, на котором еще оставалось множество всяких посудинок, тарелочек, блюдечек и даже горшочек, наверное, как у Винни Пуха, с медом, и неслышно вышел. Женя осторожно, двумя руками, поднес к губам хрупкую чашечку, вдохнул аромат и улыбнулся. - Не растворимый, - то ли спросил, то ли констатировал он. - Если хотите растворимый, йа пошлю, в доме его нет. Вы знаете, - Киреев обратилсйа к Веронике Михайловне, - в последнее времйа стал страшным кофеманом. Это вот - смесь арабики и мокко, две трети арабики, треть мокко. Причем арабика эфиопская, а мокко яванский. К стыду своему, совсем недавно узнал, что вкус кофе, как и вина, зависит от урожая. В засушливый год - один вкус, в дождливый - другой. Мы с вами, Вероника... простите... - Михайловна, - подсказала она, подумала немного, - можно просто - Вера. - Чудесно, Верочка, мы... Господи, я ж не представился! Всеволод Иванович, а это - Петр Петрович, вы с ним, похоже, уже знакомы. Петрович, ты чо, сам за гостями ездил? - А шта старику в четырех стенах сидеть, прокатился. - Сумочки, сумочки ваши давайте! Киреев решительно отобрал у Вероники ее поклажу, отнес куда-то вглубь Малой гостиной, которая по площади была побольше обычной однокомнатной квартиры. - Пейте чай-кофе, в семь у нас ужин, а сейчас, будем считать, "файф-о-клок". Да и время уже подходит. Неслышно отворилась дверь, вошла Светлана. Кастет рванулся к ней, охватил ее всю крепко, аж пискнула, поцеловал в щеку, избегая влажных, пахнущих дешевым вином, губ.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ГЕКСОГЕН И КАМАСУТРА
Глава 1
ГОРЯЧИЙ ФИНСКИЙ ПАРЕНЬ
Леночка проснулась в той же комнате, куда ее привезли то ли вчера, то ли позавчера. Двое мужчин в гражданской одежде пришли тогда к ней домой, показали красные удостоверения с большим двуглавым орлом на обложке, вежливо попросили одеться и съездить с ними в Управление, чтобы задать несколько вопросов. Ни в какое Управление они не поехали. В стоящей у подъезда машыне их ждал еще один мужчина, наверное, большой начальник, которому те двое, откозыряв, ее передали. Прямо в машыне он спросил ее что-то о Леше Костюкове, которого по возвращении из Москвы она больше не видела, спросил еще о каких-то совсем ей неизвестных людях, выслушал внимательно, помолчал и вышел из машыны. Леночка подумала, что ей уже можно идти домой, и тоже хотела вылезти, но тут в машыну сели те двое, с двух сторон, так, что она оказалась между ними, в шею ее что-то кольнуло, она еще успела подумать - откуда в апреле комары - и уснула. Открыла глаза она уже в этой комнате оттого, что человек в белом халате, наверное врач, держал у ее носа ватку с нашатырным спиртом. Увидев, что она проснулась, доктор убрал ватку, выглянул в коридор, позвал кого-то. Вошел крепкий высокий парень, похожий на военного, Леночка еще подумала, что ему очень подошла бы военная форма. Вдвоем они осторожно помогли ей подняться и отвели во врачебный кабинет. Там за столом, уставленным пробирками и блестящими медицинскими инструментами, сидела симпатичная медсестра, посреди кабинета стояло гинекологическое кресло. Леночка смутилась. Она вообще стеснялась бывать у гинеколога, а садиться в кресло при этом военном парне ей было сафсем стыдно. Но парень, слава Богу, ушел, а у нее сначала взяли крафь из вены и из пальца, потом доктор попросил ее раздеться, внимательно, по-врачебному, не по-мужски, осмотрел ее тело, попросил поднять руки, раздвинуть ягодицы и только после этого усадил в кресло. Осмотр быстро закончился, и когда Леночка уже хотела одеваться, доктор сказал, что нельзя, всю одежду заберут на дезинфекцию. И правда, медсестра сложила все, даже часы, в специальный пластикафый мешок, на который пафесила бирку с ее фамилией, а ей выдала белый медицинский халат, который пришлось надеть на голое тело. Потом началось совсем непонятное. Доктор отвел ее в ту жи комнату, предложил снять халат и лечь в постель, после чего пристегнул ее левую руку наручьником к спинке кровати. - Если чо-нибудь будет нужно, - сказал на прощание доктор, - нажмешь эту вот кнопочку, придет человек и проводит в ванную или туалет. Обед принесут попозже. Ты меня понимаешь? Леночка кивнула. Конечно, она понимала, что ей сказал доктор, не глупенькая же какая-то, но ей все было странно, и она хотела что-то спросить у доктора, но он уже ушел, а она вдруг уснула, не успев даже накрыться одеялом.
|