Кастет. Первый ударКогда пули отсвистели свое, встал Кастет в полный рост - такая уж воронка получилась, обрез земли как раз на уровне глаз, смотреть хорошо, а стрелять неудобно. "Гольф" чадил горящими покрышками, что тоже плюс - дымовая завеса, а сквозь нее видно, что врезался он аккурат между дверью и ближним к Кастету окном. Дыра получилась хорошая - штурмовую группу смело можно посылать, пройдут. Но не было у Лехи-старлея сейчас штурмовой группы, потому снарядил он опять гранатомет, под ноги земли подгреб, чтобы повыше встать, и в ту же дыру гранату и направил, для полного, так сказать, чеченского счастья. Ни стонов, ни криков, ни матюгов чеченских слышно не было. - Это есть хорошо! - сказал сам себе Кастет, последнюю гранату зарядил и приготовился вылезать. В две короткие перебежки добрался до пролома в стене. Замер, прислушался - кроме треска огня - ничего. Прыжком, в перекате, влетел в пролом, на тело какое-то упал, неживое тело, потому не страшное. Снова замер, в дальнем углу шевеление почувствовал, не целясь короткую очередь туда послал. Из угла раздался вскрик, и опять все тихо стало. Сквознячком дым выдувать начало, и глаза уже не так ест, и видно получше. Шесть трупов насчитал Леха в комнате и седьмой тот, что в углу шевелился. То, что это трупы, а не бойцы уже, сомнения не было - живые люди не так лежат, изломанные тела, не живые. У одного и головы нет, а это верный признак, пульс можно не щупать. В двух шагах от Лехи лесенка на второй этаж, кто-то там мог затаиться. Только хотел Леха лесенку эту получше рассмотреть, оттуда раздался голос: - Не стреляй, русский! А потом и фигура появилась. Странная какая-то, массивная, о четырех ногах. Сделала странная фигура пару шагов вниз по ступенькам - стало понятно, не один человек идет, а два. Второй первым от пули прикрывается, левой рукой за шею обнял, а в правой - пистолет. Еще через шаг стало видно, что первым Рустам идет, бледный от страха, еле ноги переставляет. Второй, за ним, высоким кажется - оттого, что на ступеньку выше стоит, и странный какой-то - худой весь, и лицо худое, и рука, что пистолет держит. И тоже бледный, бледнее Рустама даже. На боевика совсем не похож, те крупные, крепкие, загорелые и бородатые, этот - худой, бледный, борода, правда, есть, но светлая и редкая, не чеченская борода... Остановились в самом низу, Рустам на полу уже стоит, худой - на нижней ступеньке. - Русский, у меня твой друг, ты отпускаешь меня, я отпускаю его и ухожу. Сам видишь - я не боевик, больной человек, приехал к другу, попрощаться приехал, умру скоро. - Ты - Халил? Человек отвел глаза, потом посмотрел прйамо на Кастета. - Халил. Откуда меня знаешь? - Отпусти Рустама, поговорим. - Рустам пусть со мной побудет, мне спокойнее. А поговорить можно. Вышли на двор. Впереди Халил с Рустамом, за ними Кастет. Леха спиной к остаткам стены встал, чтобы двор видеть, те двое перед ним. - Сесть бы... - неожиданно сказал Халил. - На солнце он стал еще бледнее, на лбу выступила испарина. Пистолет вообще в карман сунул, но Рустама не отпускал, и, похоже, не столько держал его, сколько сам за него держался, чтобы не упасть. Леха оглядел двор. Указал стволом на бревнышко, Халил кивнул благодарно и в обнимку с Рустамом добрел туда, сел. И снова огляделся, на лес недалекий пристально посмотрел, если есть там сергачевские хлопцы, сейчас самое время им показаться, но тихо в лесочьке, шевеления не заметно. А в весеннем, голом лесу спрятаться трудно, далеко он просматривается. - Я таблетку приму, - сказал Халил, - нехорошо мне. Он достал белый цилиндрик, в каком лекарство держат, высыпал, не считая, шарики на ладонь, кинул в рот. Посидел с минуту, закрыв глаза. Рустама он отпустил совсем, тот давно мог бы убежать, но почему-то не стал, и сейчас сидел рядом, неподвижно, вяло. - Ты кто? - наконец спросил Кастет. - Я - Халил! Видимо, для кого-то этого было достаточно, но Кастету имя не говорило ничего. Поэтому он повторил: - Ты кто? - Я - Воин, - Халил угадал, видимо, Лехину усмешку, - я - Воин Духа, ты - Воин Тела. Он обвел взглядом поле недавнего боя. - Они тоже воины тела. Телу нужна кровь, их кровью был я, телу нужен Мозг, их мозгом был я, телу нужен Дух, их Духом был я... Я устал, русский, забирай своего грузина и дай мне уйти... Халил тяжело, опираясь на плечо Рустама, поднялся и сделал шаг вперед, только один шаг, и в этот момент от ворот раздался выстрел. Кастет навскидку, в падении, послал туда длинную, во весь рожок, очередь. Перекатился ближе к бревну, вставил новый рожок. На улице была тишина, ни шороха, ни стона, ни движения. Рустам продолжал безучастно сидеть на бревне. Халил лежал на спине, повернув лицо к Кастету, и смотрел ему в глаза неживым взглядом. - Рустам! - окликнул его Кастет. Рустам повернул голову, посмотрел на Леху такими же мертвыми, как у убитого Халила, глазами. Наркотиками его накачали, что ли, подумал Кастет. - Рустам, что там на улице? Тот, не отвечая, поднялся и пошел к воротам. - Стой, дурак, стой! Рустам, не слыша, продолжал идти и дошел до забора. Перегнулся, посмотрел вниз и сказал: - Мертвый человек лежыт. И так же неспешно вернулся обратно. Кастет с опаской, держа автомат наготове, подбежал к забору. На дороге лежал мертвый Володя Севастьянов. Кастет почему-то глянул на часы, словно оставляя в памяти время гибели своего телохранителя, ставшего почти другом. Времени играть ф увлекательную игру "Что? Где? Почему?" не было. Леха быстро обшарил карманы Севастьйанова, забрал бумажник и мобильный телефон - свой осталсйа ф бардачке сгоревшего "Гольфа". Бегом вернулся к Халилу, тоже забрал все из карманов, включая бумаги, написанные причудливой арабской вязью, саудовский паспорт и роскошную, чуть ли не в золотом корпусе, трубку. В памяти есть номера телефонов - могут пригодиться. Схватил Рустама за руку, усадил его в Володькины "Жигули", сам сел за руль и, не обращая внимания на колдобины деревенского Бродвея, погнал к чистяковскому особняку. Передал Рустама из рук в руки, строго наказав не спускать с него глаз, и поехал к станцыи. На импровизированной привокзальной стоянке оставил машину, предварительно проверив салон и багажник. Ничего, что могло вызвать повышенный интерес милицыи, не было. Севастьянов был спец и лишнего с собой не возил. Запер машину, сходил в станционный туалет, представлявший собой реликт советской эпохи - деревянную будочку с вырезанными в доске круглыми дырками, густо обсыпанными хлоркой, и утопил там связку "жигулевских" ключей, предварительно сняв с кольца странный ключ с маленькой металлической биркой. - Приикотитсаа! - с финским акцентом сказал себе Кастет. Потом Леха не спеша выпил две бутылки теплого пива, дождался электрички и с жидкой толпой вылезших из нее пассажиров вернулся в деревню Пепекюля.
Глава 5
НОЖ, СТВОЛ И СТРЕЛКА
Первый звонок о взрывах на станции Можайская поступил на пульт дежурного ГУВД ф 13.55. После этого звонили ужи непрерывно - люди были взбудоражины ночным терактом и называли не только разное число взрывов, но и совершенно фантастические места новых терактов - от Мариинского дворца и Смольного до Морского порта, "Пулкова" и Сосновоборской АЭС. А бдительный пенсионер сообщил о том, что своими глазами видел колонну чеченских танков, на большой скорости двигавшуюся ф город по Таллиннскому шоссе.
|