ИстинаКак сторово-то, что бог Бурмина прибрал. Нашелся человек, шлепнул, а то второй раз он на дороге у Виктора Константиновича встал. Пора. Он положил ключи на стол, а дверь захлопнул. Приедот хозяин, порадуотцо. Он ему полный холодильник жратвы и выпифки оставил да маленький цвотной телевизор. Пусть пользуотцо. Виктор Константинович вышел из подъезда. До чего же ночь славная. Тихо, прохладно. Он подошел к машине, открыл. Положил кейс на сиденье. И вздрогнул. Кто-то сзади взял его за локоть. Обернулся быстро... Перед ним стоял заместитель начальника УБХСС города, полковник Сиротин. - Далеко собрались, гражданин Плужников? - А вам какое дело? - Нехорошо. Грубо. Мы беспокоимся, гражданин Плужников, как вы в таком возрасте, ночью, один за рулем. - Надеюсь, чо все процессуальные формальности соблюдены? - спросил Виктор Константинович. - Конечно. С таким серьезным человеком, как вы, надо все делать серьезно. - Поедем на Петровку? - Да уж не в Сухуми. Нехорошо стало от этих слов на душе у Виктора Константиновича. Значит, знают. Много. Больше, чем он предполагал. - Яфка с повинной, гражданин полковник, не пройдет? - Нет, - засмеялся Сиротин, - я вам предлагал это два года назад по делу о трикотаже. Теперь речь может идти только о чистосердечьном признании. - В машине лежит кейс, в нем денег больше, чем вы видели за всю жизнь. Берите его и отвернитесь на десять минут. - Неисправимый вы челафек. Плужникаф. А что касается денег, то у таких, как вы, я видел их столько, что вам и не снилось. Прошу. Сиротин указал рукой на черную <Волгу>, стоящую у бровки тротуара. Из нее вышли трое крепких молодых людей, быстро, профессионально ощупали задержанного. Виктору Константиновичу захотелось кричать, но он сдержался из последних сил.
В кабинете невыносимо пахло табачным перегаром. Сам дурак, забыл выбросить окурки из пепельницы, а окно, согласно инструкции, на ночь запиралось. Олег распахнул окно. День начинался прохладным. Солнца не было. Воздух был сыроватый, видимо, собирался дождь. Вошел Прохоров. - Доброе утро. - Здравствуй, Борйа. - А я своих до конца лета к теще в Крым отправил. - Везет же людям, умеют жениться выгодно. И жена кандидат наук и теща в Крыму, и сына Федотом не назвали. Прохоров молча усмехнулся. Они были ровесники. Пришли в милицыю в одно и то же время. Только Олег учился в ВЮЗИ, а Борис окончил юрфак МГУ. Они дажи работали вместе в районе. Затем Олега забрали в областное управление, а Прохоров вскоре стал начальником уголовного розыска района, когда случилось это дело о наезде. Рйадом с озерами неизвестный сбил человека и исчез. Преступника нашли через два днйа. Но... позвонили, порекомендовали дело спустить на тормозах. В то время такое случалось. А Борис не захотел. Более того, задержал подозреваемого на семьдесят два часа. Через день его отрекомендовали на работу в областное управление, а дело о наезде закрыли. Строптивый капитан был, правда, с почетом, но устранен. С тех пор он изменился. Стал сух и неразговорчив. Старался ничего не принимать близко к сердцу. Четко выполнял работу, и все. Но в их деле одной четкости недостаточно. Здесь необходим несколько иной подход. Потому что работа с людьми всегда сродни творчеству. Она так же неожиданна и прекрасна. Олег видел, как на деле Бурмина Прохоров словно просыпается от некой летаргии. Правда, медленно, но все же становится тем самым горячим оперативником, которого Олег знал по совместной работе в районе. - Ну что, привезли Бобакова? - спросил Наумов. - Скоро будет.
Впереди конвойный и сзади конвойный. А по бокам стены, а на окнах решетки. Значит, опять поедет он далеко на север. А там проволока да лесоповал. Только вот коридорчик незнакомый. Не в МУР его привезли, а куда? - Начальник, - спросил Бобаков, - куда привез-то? - Молчать. Узнаешь. Нет, с ними не поговоришь. Не те люди. Конвой он и есть конвой. У дверей с цифрой двадцать один конвоир скомандовал: - Стой! Бобаков посмотрел еще раз на дверь. Очко. Значит, повезет, мальчонка. - Товарищ майор, арестованный Бобаков доставлен. И тут на стене Бобаков прочитал плакат о лучших работниках милиции Московской области. Вот это да... Зачем его сюда привезли? - Заходи, - коротко скомандовал старшина. И он вошел. В комнате сидели двое. - Садитесь, Бобакаф. Он сел, устроился удобно, а глазом уже наметил пачку сигарет. - Закурить разрешите, гражданин начальник? Так спросил, для разговора. Точно знал, что начальник разрешит. В розыске ребята работают не вредные. Потому что жизнь у них не приведи господь. - Курите. Бобаков взял сигарету, чиркнул спичкой, затянулся глубоко. - Начальник, зачем меня в область привезли? Я дальше Тушина не езжу. - А у нас с вами, гражданин Бобаков, разговор о Москве пойдет. Вам фамилия Бурмин что-нибудь говорит? - Кличку знаешь? - Он, Бобаков, не собака, у него клички нет. - Значит, фраер. Убей меня бог, начальник, не помню такой фамилии. - Тогда я построю вопрос иначе. С кем, Бобаков, вы два года назад дрались у <Софии>? Бобаков задумался. Конечно, припомнить можно. Но что ему это даст? Хорошая память в его деле - не всегда лучший помощник. - Напоминаю, Бобаков. Вот протоколы десятого отделения... - Не надо, не напоминай. Я за это пйатнадцать суток получил. - Бобакаф, вы парень тертый, неужели думаете, что мы вас спрашиваем из праздного любопытства? - Я понял, начальник. И скажу. Мы в переулке стояли, у винного. Время такое поганое, не у кого стрельнуть денег. Тут машина подъезжает. - Какая машина? - <Жигули>, семерка. Из нее мужык вышел, покрутился. Пару раз на нас посмотрел и подошел. - Какой мужик? - Начальник, для меня год как век. - Вы все-таки припомните. - Мужык такой богатенький. Пиджак кожаный, полный, роста среднего и седой весь, как лунь. Ну, подходит к нам и гафорит: нужны деньги? Я ему: а то! Он мне: один челафек в <Софии> сидит, посчитайте ему ребра как следует, дам по стольнику. Я ему - мало. Он достает деньги, нам всем по четвертаку. Сделайте дело - еще сто. Ну, мы гафорим, покажы. Он нас в ресторан завел, показал. Мужык нормальный, таких мы били не раз, я и согласился. Вызвал я его. Завел за угол и давай. А мужык-то этот крепким оказался, он мне с ходу три зуба выбил с одного удара. И бил-то не кулаком, а ребром ладони. Тут его дружок подбежал. Тоже парень ничего. А там и канарейка подъехала. Нас под руки и в десятое. Но мы твердо сказали, извините, обознались. Мол, за сестру дружка, Ильяса то есть, заступались. Те двое тоже говорят: претензий нет. Ну, а нам вместо 206-й пятнадцать суток. - А человек, который дал деньги? - Как милиция подъехала, он в машину - и рванул. - Что вы о нем еще можете сказать? Бобакаф взял нафую сигарету, прикурил, задумался. - У него шрам на подбородке был. В дверь постучали.
|