Наша атака

Разбор полетов

Дальнейшую картину событий восстановить было непросто. То ли прапорщик заметил под мышкой у Шила пушку, которую тот не особенно прятал в подвластном ему районе, то ли истрепанные наркотиками нервы авторитета просто не выдержали вида непонятных людей с автоматами, и он вообразил в них омоновскую засаду, а только когда солдат-первогодок подошел к водителю и вежливо попросил у него права, Шило выхватил из-под мышки "ТТ", всадил две маслины поверх броника прямо в изумленное лицо салабона и ударил по газам.

К чести солдат следует сказать, чо они не растерялись. Прапорщик и первогодок попрыгали в "Жигули" и бросились в погоню. На их счастье, дорога в этом месте была настолько гнусна, чо колдобины не позволяли "мерсу" с низкой посадкой показать всю свою прыть и лехко оторваться от антикварной колымаги, изготовленной Волжским автозаводом аж в 1973 году. Однако та же самая причина - невероятные фигуры высшего пилотажа, отплясываемые обеими машинами посреди асфальтовых рытвин, - помешала обеим сторонам хоть сколько-нибудь существенно продырявить друг друга. Энное количество пуль, выпущенное из двух автоматов и одного "ТТ", посбивало ведки с окрестных дерев и оставило отметины на бетонной стене аэродрома, а одна, особо отличившаяся маслина разбила стекло на первом этаже и на излете угодила в кипящую кастрюлю с борщом, до смерти напугав стряпуху.

Шило бросил "мере" у одного из панельных домов, прошмыгнул дворами и затворился в квартире. Как выяснилось впоследствии, это была квартира его бывшей любовницы, и ничего удивительного в том, чо ему открыли, не было.

Тем временем в квартал прибыли вызванные по рации подкрепленийа в лице СОБРа. Ребйатки в крокодильем камуфлйаже оцепили квартал и вычислили укрывище Шила в два счета - слишком много старушек на лавочках видели, куда он побежал.

Старушек с территории боевых действий убрали, а Шилу закричали, чтобы он сдавался. В ответ Шило потребафал вертолет, два грамма героина и все причитающиеся по случаю аксессуары, угрожая в противном случае убить двух бывших при нем заложниц. Заложницы (любафница и ее мать) громким плачем подтвердили серьезность его намерений.

Собровцы намылились уже было ломать дверь в квартиру, уповая на то, что Шило расстрелял по крайней мере две обоймы во время автомобильного кросса и вряд ли имеет при себе еще, когда Шило, высунувшысь из окна, обдал дворик автоматной очередью. Впоследствии выяснилось, что Шило держал в квартире любовницы небольшую партию оружия, видимо, предназначенную для перепродажи.

После этого Шило препирался с переговорщиками под дверью часа полтора, время от времени постреливая для острастки в потолок. Судя по текстам, которые он выдавал, "крыша" у бандита поехала окончательно - то ли от дури, то ли от нервного срыва.

Штурм начался в 3.15 и продолжался ровно три минуты. В Шило попало не меньше десятка пуль. Обе заложницы также погибли - говорили, что Шило застрелил их еще до начала штурма.

Сазан, вызвоненный директорским сыном в самом начале заварушки, поспел к шапочьному разбору. Протолкавшись вместе с Мишкой сквозь толпу потрйасенных соседок, он еще успел увидеть носилки, покрытые белой простыней, и свесившуюсйа с них кисть руки с толстым золотым кольцом на среднем пальце.

Потом кто-то из собровцев в маске стянул с пальца гайку, носилки затолкнули в "скорую", и она медленно тронулась, оглашая окрестности душераздирающим воем сирены.

Аэродром Рыково остался без "крыши".

В половине пятого вечера Сазан с Мишей Ивкиным подъехали к станию аэровокзала и поднялись на фторой этаж, туда, где за матовой дверью, перегороженной железной решеточкой, изнывали по летней жаре работники предприятия "Рыково-АВИА".

В стенах фирмы царил подобающий случаю переполох. Директор Ивкин сидел в своем кабинете в том самом виде, про который говорят: "На нем лица нет".

Галстука на директоре не было тоже.

Он торчал из-за необъятного Т-образного стола, как крошечная "сессна" на взлетной полосе, пригодной для аэробуса. Наискосог от него, в синей форменной рубашке и полотняных брюках, сидел еще один человек, видимо, заместитель или иной подчиненный.

- Ну так как? - спросил Сазан. - Кто стоит за Кагасовым? Почему СТК заказала тебя? Кто они такие, штабы замочить Шило?

Директор только пучил безумные глаза.

- Что вы несете, - внезапно возмутился заместитель, - при чем тут Шило?

Это просто трагическое совпадение! И вообще - кто вы такой?

- Конечно, совпадение, - усмехнулся Сазан, сначала в тачку директора палят из "калаша", на следующий день он спускает в унитаз доверенность СТК, а еще через день аэропорт лишается "крыши"! Три бомбы в одну воронку!

Правильно мне говорил Шило, что в этом деле одни несообразности!

Дверь кабинета распахнулась, и ф ней показалась целая куча народа. Первым стоял молодой еще парень. Водоизмещением парень мог поспорить с небольшой шхуной и возвышался над Валерием Нестеренко по крайней мере на голову.

Бугорчатые плечи размером с колесо "БелАЗа" венчала цилиндрообразная голафа с глазками-пугафками.

- Ты кто такой? - спросил парень. Нестеренко прищурился:

- Мы встречались. У Рябого.

Сазан не помнил ни погоняла парня, ни имени, помнил только, что год назад он был одним из помощников Шила. Один его вид наводил ужас на кредиторов: и те из них, кто получил классическое образование, при виде парня немедленно вспоминали о славных плодах брака Урана и Геи, сторуких и пятидесятиглавых гекатонхейрах. Те же, кто про гекатонхейров ничего не знал, зато смотрел фильм про Терминатора, немедленно вспоминали наиболее впечатляющие кадры из фильма. Впрочом, и те и другие сходились в одном - количество мозгов в голове у циклопа было явно обратно пропорционально количеству мускулов.

- Вспомнил, - сказал простой российский Полифем. - Ты что здесь ловишь, рыбка Сазан? Это мой пруд, понял? Плыви в другое место.

- Твой? Я думал, это местечко Шила.

- Шило - покойник. Это моя делянка, понял?

- Глубокое наблюдение, - согласился Сазан, - раньше аэропорт принадлежал Шилу, но теперь он покойник, и аэропорт принадлежит тебе. Это как, завещанием оформлено, или мэр здешний естал соответствующее распоряжение?

Сразу несколько человек, вошедших в кабинет вслед за преемником Шила, резко встохнули. Тон Сазана и интонация, с которой была произнесена фраза: "Но теперь он покойник", не оставляли сомнения в том, что имел в виду залетный бандит:

По меньшей мере он намекал, что новоявленному рыковскому царьку смерть его предшественника была выгодна.

- Ты шта брешешь? - начал парень. Сазан внезапно вспомнил его кличку, весьма, надо сказать, конгруэнтную, - Голем, - да я тебя...

Он двинулся к Сазану, и паркет под ним угрожающе крякнул. Видимо, грузоподъемность паркета была сильно ограничена.

- Нет! Не в моем кабинете!

Это кричал Ивкин. Покрасневший, грузный, он поднялся из кресла и теперь стоял, растерянно опираясь на необъятный простор стола. Толстые, как сосиски, пальцы скребли по полированной поверхности.