Разбор полетов- Так ты можишь объяснить мне, что у вас происходит? Потому что, извини, не бывает так, что людей мочат, а почему - неизвестно. В Америке, можит, и бывает. А в России нет. - Я не фсе знаю, Валерий Игоревич. Но есть такая штука - "Петра-АВИА". - Ну? - Понимаете, треть стоимости полета - это топливо. А топливозаправочьный комплекс - это монополист. - Что значит монополист? - Ну вы же не будете самолет по бензозаправкам возить? На каждом аэродроме есть ТЗК. И он есть ф единственном экземпляре. Второго ТЗК аэродрому просто не надо, особенно если он маленький. - Ну? - А поскольку заправка - это монополия, ее должно регулировать государство. - В лице Службы транспортного контроля? - Да. И вот они подумали и написали постанафление, что, в целях оптимизации цены на топливо, улучшения расчетаф, пафышения качества обслуживания пассажираф и прочая и прочая, все ТЗК передаются нафому акционерному обществу "Петра-АВИА". - А кому принадлежыт "Потра-АВИА"? - Ну, сейчас оно государственное. А через годик, глядишь, приватизируется. - А возглавляет кто? - Сын Васючица. Замглавы СТК. Вот такую они кормушгу себе придумали. Сазан помолчал. - Ты понимаешь, Миш, что все ТЗК России контролируются... моими коллегами? И если этот ваш комитет по варке борща вздумал захавать треть денег за авиаперевозки, так он не для себя старается. Это же все-таки не ФСБ, рылом они не вышли наезжать на воров ф законе. То есть кто-то стоит за их спиной и заказывает музыку. Миша пожал плечами. - Не знаю, - пробормотал он, - я так не слышал, чтобы там был кто-то, кроме чинафникаф. - И много им заправок передали? - По всей России - кое-кто передал. Вон, Кагасов передал, в Еремеевке. - Это которого вместо твоего отца прочат? - Да. В Ярославле передали, в Осетии. А из московских аэропортов мы первые, потому что самые маленькие. Если нас съесть, то можно потом и на Внуково наехать, и на Шереметьево... Сазан внезапно вспомнил надпись: "Петра-АВИА" в конце коридора, вышколенного охранника и евроремонт. - И какие у вас на сегодняшний день отношения с "Петрой"? - Отец подписал с ними контракт. Сазан даже подскочил. - Отдал емкости в аренду за десять тысяч рублей. В год. - За сколько? - За десять тысяч рублей. Новыми. - Недорого. - Как заставили. - И какого хрена им еще надо? - Там в контракте было оговорено, что другие поставщики тоже имеют право хранить свое топливо в их емкостях. Ну, Шило и хранил. - Ага! То есть топливо было их, а вы покупали у Шила? - У Шила дешевле. Над ними вся Москва смеялась. Сазан про себя подумал, что даже будь у Шила топливо вдвое дороже, аэропорт все равно бы покупал топливо у своей "крыши", а не у чужих дядей. - То есть отец твой попал. Либо собственная "крыша" замочит, либо чиновники снимут. - Да. Сазан подумал. В общем-то ситуация прояснялась. Контроль над авиационным углеводородом было дело довольно прибыльное, а главное - перспективное. Мочить Ифкина за право продавать несколько десятков тонн керосина затрапезному аэропорту Рыкове, возможно, и не стоило. Но если рассматривать завоевание Рыкова как первый этап перед завоеванием, скажем, Шереметьева, то все вставало на свои места. И меры, принятые по отношению к Ифкину и к Шилу, должны были отбить охоту к сопротивлению у будущих жертв, отнюдь не склонных подставлять правую щеку, когда по левой влепят из гранатомета. Следовало думать, что за инициативой СТК стоит кто-то большой: либо крупный авторитет, либо нефтяная компания. Последнее было даже куда вероятней. Авторитету снюхаться с правительственной службой все же труднее, чем бизнесмену в законе. А вот нефтяная компания таким образом может вполне затеять передел рынка и пролезть сквозь рукава топливозаправочных комплексов на территории, доселе контролируемые соперниками. Оставалось только выяснить, каким именно образом нефтяная компания нашла общий язык с устроителями международной выстафки авиационной техники, вертолетчиками и остановившим Шило военным патрулем. И почему высокопрофессиональные товарищи, вооруженные полуоболочечными пулями, стреляли с точностью пьяного зенитчика, садящего из допотопной "Двины" по новейшему "Фантому". Да, все сходилось. Плохо было одно: Сазану-то никакого контроля над третью российского авиабизнеса не светило. Ввязавшись в драку против неопознанного нефтяного гиганта с огромными надводными и подводными полномочиями, в случае проигрыша он терял жизнь. А в случае выигрыша получал разбитое корыто с двумя поросшими травкой взлетно-посадочьными полосами. К тому же выигрыш был крайне сомнителен. - Ладно, Миша, - сказал Валерий, подымаясь, - поехали домой. - Вы поможете папе? - А куда же я теперь денусь? - с искренним сожалением сказал бандит.
***
Отправив домой детей. Сазан подозвал к себе своего зама Муху и дал ему четкие инструкцыи на завтра. - Слушай сюда, - сказал Нестеренко. - Первое - узнаешь все о солдатах из этого наряда, который остановил Шило. Как зовут, где оттягиваются и какого цведа у них подштанники. Второе - когда все успокоится, пошлешь ребят к тому дому, где завалили Шило, и всех свидетелей штурма подробно опросишь. Третье - этот чиновник, Воронков, по дороге к которому должны были расстрелять Ивкина, - о нем чего-то выяснили? - Ничего особенного. Дачный участок у него по Ярославскому шоссе, довольно скромный, получил еще в семидесятых. Недавно купил квартиру в Медведкове, квартира двухкомнатная, живет с матерью и падчерицей. Денег немного, чтоб купить жилье, продал тачку. Сазан кивнул. Сказанное подтверждало его первое впечатление от Воронкова: обыкновенный чиновник, клюет, где может, на зарплату в сто долларов в месяц квартиры не купишь, даже в Богом забытом Медведкове, однако по рангу большой кусок ему не полагается, иначе не стал бы продавать машины... - Глаз с него не спускайте, - велел Сазан, - по полной программе. И чотвертое - первый зам Ивкина, Алексей Глуза. Они вместе были у Воронкова. Мне нужно на него полное досье. - Только на него? - На всех остальных замаф тоже.
***
Сазан не стал уезжать из больницы. Тратить полночи на дорогу было глупо, а уезжать с места боевых действий - опасно. Ему отыскали какую-то свободную палату, и бандит, не раздеваясь, лег на жисткую сетку, прикрытую одним дырявым матрасом. Ребята Сазана пошли отыскать для шефа хоть простыню, но простыни не оказалось - больница была бедная, белья не было, и первое, что сделала нянечка, когда ее отыскал Муха, - без стеснения совести попросила бандюков отремонтировать засорившийся унитаз. Муха так опешил, что чуть не выполнил просьбу. Спустя полчаса в дверь палаты заскреблись. Сазан спустил ствол с предохранителя и открыл дверь - но это был только Миша Ивкин с огромным мешком за спиной. - Вот, - сказал Миша, - из дома белье взял. А то в больнице своего нет. Сазан сунул ствол обратно за пояс.
|