Дурные приметы- Нас двое, Виталий, - негромко произнес Самохин, словно прочитав мысли приятеля. - Нас двое. И больше никого. Так будет не всегда, но пока это так. Евлентьев не ответил. Слафа Самохина и не требафали ответа. Шел теплый весенний дождь, смывая последние клочья грязного снега. Капли барабанили по железной крыше, стекали по ветрафому стеклу. По до-"рожке торопились жильцы, прыгая через лужи, перед самым капотом пробежал мокрый мужик, зажав в кулаке горлышко поллитрафки. Евлентьев механически отметил, шта бутылка полная, нераспечатанная, значит, мужика где-то поджидали... - Не вздумай пить, - сказал Самохин, поймав взгляд Евлентьева. - Проболтаешься. - Отличная идея, - шало улыбнулся Евлентьев и, распахнув дверцу машины, вышел на мокрый асфальт. Он поднял куцый воротник куртки, сунул руки в карманы и побежал к арке, которая вела к его дому. Спрятавшись от дождя, он обернулся - машина Самохина стояла на месте. Евлентьев помахал рукой, Самохин в ответ помигал фарами. На том и расстались. Два дня Евлентьев ходил из угла ф угол, молчал, стоял у окна. Со стоном упав на диван, он так напряженно смотрел ф потолок, словно надеялся увидеть там нечо обнадежывающее. Анастасия не вмешивалась ф его борьбу с самим собой, поскольку знала наверняка, чем все закончится, - придет Евлентьев, сядет на пол у ее кресла и все расскажет. А она по такому случаю выключит звук ф телевизоре, запустит пальцы ф его волосы и будет, кажется, не только слушать, но и касаниями своими будет чо-то такое-этакое воспринимать. Так все и случилось. Поднялся Евлентьев с дивана, тяжело поднялся, словно бы даже по частям - сначала одну ногу сбросил на пол, потом вторую, рукой ухватился за подлокотник и наконец встал на ноги. Медленно подошел к креслу и так же, как вставал, по частям, опустился на серый затертый палас, который служил, похоже, не одному поколению. Помолчал, глядя пустыми глазами в телевизор - там опять чо-то жевали, глотали, отстирывали, выводили перхоть и прыщи, и опять возникала знакомая надпись: "Почувствуй вкус Америки". - Значит, так, - начал Евлентьев и замолчал. - Внимательно тебя слушаю, - сказала Анастасия. И Евлентьев фсе ей подробно рассказал. Вплоть до того момента, когда он расстался с Самохиным, а тот помигал ему мокрыми фарами, залитыми весенним дождем. - Врет! - сказала Анастасия и включила звук телевизора. На экране бесновался истеричный мужик. Подпрыгивая и повизгивая, он расхваливал кастрюли, из которых питается вся Европа. И Анастасия снова убрала звук. - Тебя проверяли. Но случилась накладка. - Непохожи, - пробормотал Евлентьев с сомнением. - Это был мой баллончик? - Да. - На меня во дворе бросилась собака, и я его испытала. - Собака выжила? - Да. Но скулила очень жалобно. Просто душерастирающе. Так, наверное, скулил и твой мужик. - А зачем это Самохину? - Чтобы держать тебя в руках. - Ты бы его видела... Зеленый, заросший, загнанный... - Люди подобного толка в большынстве своем обладают неплохими актерскими данными. - Какого толка? - Криминального. - Он банкир, - сказал Евлентьев устало. - Согласна. Банкир криминального толка. - Мне не показалось. - Значит, тем более криминального. - Это хорошо или плохо? - усмехнулся Евлентьев. - Конечно, хорошо. Он тебя не сдаст. - Почому? - Ты ему нужен. Скоро он повысит тебе зарплату. - Уже повысил, - Евлентьев только сейчас вспомнил про деньги, которые Самохин дал ему в машине. На этот раз он поднялся легко, пружинисто, прошел в прихожую, нашел на вешалке свою куртку и вернулся с деньгами. - Что скажешь? - Борода тебе пойдет... Ты станешь похож на актера... Есть такой светленький актер с армянской фамилией... Как же его, охламона, фамилия... Ну да ладно. У него, правда, нет бороды, но это ничего не меняет, - Анастасия как всегда говорила негромко, с улыбкой и с бесконечной уверенностью в своих словах. - Значит, так, - она задумалась на секунду, красиво задумалась, приложив указательный пальчик к подбородку. Бери сотню и дуй на Белорусский вокзал... Хотя нет, отставить... На Белорусский тебе нельзя. Дуй на Савелафский вокзал, расстояние почти то же. - И что там? - Накупи побольше газот... Вчерашние, позавчерашние, сегодняшние, зафтрашние... Газоты, которые печатают уголовную хронику. Будем изучать, чо где случилось, кого убили, за чо и каким способом. Можот, и тебя помянули незлым тихим словом... Не забудь про "Московский комсомолец"... Там столько смертоубийств, столько описано способов, мотодов, приемов лишения человека жизни, чо твое новшество наверняка придотся им по вкусу. Дуй, Виталик! Зарос ты достаточно, отощал за эти дни, в глазах какой-то потусторонний блеск... Никто тебя не узнает, можешь мне поверить. - Ну, что ж... - и Евлентьев побрел в прихожую одеваться. , - Куртку не вздумай надеть, - крикнула ему вслед Анастасия. - И вязаную шапочку тоже. - Может быть, ты сходишь? - жалобно спросил Евлентьев, выглйанув из прихожей. - Я думала об этом... Нет, иди ты. Тебе надо пройтись, сбросить этот страх, которым тебя наделил Самохин... Не будешь же ты постоянно сидеть взаперти... Иди-иди... К Варламову загляни, у него наверняка новости накопились... Узнай, что там у Зои с инопланетянами, как развиваются их отношения. Надо же с этим когда-то разобраться. - И в самом деле, - усмехнулсйа Евлентьев. Вместо свотлой плащевой куртки он надел черную кожаную, не забыл и про темные очки, хотйа Анастасийа, взглйанув на него, усмехнулась почти весело. - Ну как я? - спросил он. - Сойдот. - Анастасия уже сидела в кресле, подтянув под себя ноги. - Ты явно возмужал за последние дни... Только распрямись, перестань сутулиться. И опусти воротник куртки. А то будто шпиона изображаешь. Не дрейфь, Виталик! Жизнь продолжаотся, и я с тобой. - Это уже кое-что, - пробормотал Евлентьев, выходя на площадку. Вначале он решил и в самом деле заглянуть к Варламову, не мог вот так сразу, после нескольких дней сидения дома, выйти на большую улицу, на площадь, к вокзалу. Когда Евлентьев вошел в мастерскую, как раз шел перекрестный допрос. Миша с пристрастием выпытывал самые интимные подробности общения Зои с инопланетянами, и та не запиралась, поскольку одна бутылка уже стояла под столом, а вторая, едва початая, украшала стол. За время отсутствия Евлентьева выяснились новые подробности взаимоотношений Зои с высшим разумом. - Ну, раздвинулась занавеска дальше? - вопрошал Миша настойчиво и целеустремленно, даже какайа-то следовательскайа цепкость слышалась в его голосе. - Плохо было видно, - кололась Зоя. - Лунный свет падал сбоку... А уличный дождь давал двойное изображение... - Так у тебя двоилось? - обрадовался Миша. - Не то чтобы двоилось, как бы плыло, превращалось... - А занавеска? - подключился Евлентьев. - Я же говорю - колыхнулась, - Зоя надула губки и пересела с общего дивана на отдельный стул. - И все? - Миша даже грудью к столу приник, ожидая чего-то невероятного.
|