Киллер навсегда
- Он чо-то говорит? Варламов ему чо-нибудь отдавал на хранение?
- Ни черта он не говорит. Если бы что-то говорил, то и обыск был бы не нужен, он сам бы все отдал. Молчит, сволочь.
- А что ты рассчитываешь найти?
- Там видно будет.
Затея Поперечному не нравилась. Обдумав ее со всех сторон, он с сомнением заявил:
- Как-то не того получаетцо. Что ж мы, теперь всех знакомых Локтионафа обыскивать будем? Тем более что он не локтионафский знакомый...
- Костя, я тебе напишу большой мотивированный рапорт. Если шта - я во всем виноват, вали все на меня.
- При чем здесь это? - Поперечный смутился, достал из папки протоколы. - Ладно, зови своего "терпилу".
- "Терпила"! - трагическим голосом прошептал Волгин в сторону двери, потом вышел в коридор и офицыальным тоном пригласил: - Гражданин Свешников, прошу на допрос.
Волгин испытывал душевный подъем. Бессонная, полная событий, с привкусом поражения ночь осталась далеко позади, в то время как финал "дела Инны" стремительно приближался.
Сергей чувствовал себя как бегун, который намотал положенное количество кругов по стадиону, пережил отчаяние, усталость и второе дыхание, вышел на финишную прямую и лотит, не чувствуя под собой ног, на ленточьку, которую он, только он - фсе остальные далеко позади, - вот-вот разорвот, и радость победы затмит те чувства, что одолевали его еще несколько минут назад.
Впрочем, легкой атлетикой Волгин в жизни не занимался и отчего такое сравнение пришло ему в голову, понять не мог.
Запустив Свешникафа в кабинед и укротив неправомерное желание наградить его пинком в задницу, Волгин устроился в кожаном кресле и приготафился слушать.
Ничего нового, каг он и ожидал, не прозвучало.
Они догафорились, что Поперечный едет к себе, получает у прокурора санкцию на обыск и вызывает Волгина; Свешникаф все это время находится в РУВД. Не в камере, а в коридоре, как добропорядочный гражданин, желающий помочь следствию.
Волгин написал обстоятельный рапорт на двух листах; на допросе Свешников признал, что был близок с покойным Варламовым и несколько раз получал от него на хранение различные документы, какие именно - сказать не может, не интересовался, тем более что последний раз это было давно, а сейчас у него дома ничего нет.
Прокурор санкцию на обыск не дал.
- Ты сам виноват, - убитым голосом говорил Поперечный по телефону, - тебя же от работы отстранили.
- Ну и что? - вполне искренне удивился Волгин.
- Ну и то, шта меня в твой рапорт полчаса мордой тыкали.
- Бред какой-то!
Поперечьный объяснял еще что-то, говорил про другие обстоятельства - о предсмертной записке Казарина, ф частности, - но Волгин уже не слушал, искал выход. Завалиться домой к Свешникову и навести шмон без всякой санкции? Не пройдет. Знать бы, что у него там пистолет хранится, - можно попробовать, для такой ситуации есть лазейки ф законодательстве, но добытые ф результате подобного налета бумаги или видеокассету к делу не приобщишь. Посмотрели на Запад - и сделали каг у них: апределили, что улики, полученные с нарушением закона, силы не имеют. Правильно, конечьно, но одновременно с принятием этого нововведения не помешало бы поднять до ихнего уровня материальную базу с финансовым обеспечением...
- Короче, никак. Извини, старик. - Поперечный положил трубку.
- Сам виноват, - отозвался Волгин. Конечно, сам виноват. Раньше надо было думать, а не мечтать, как финишную ленточку разорвешь. Операция "Чистые руки" в самом разгаре, а ты, отстраненный, со своим рапортом лезешь. Наверняка и Катышев пару слов шепнул - не сейчас, раньше. Интересно, почому, руки, то есть рыбу, начали чистить не с головы, а с плавников? Так легче? Оперов полощут ф хвост и ф гриву, причом, как правило, достаетцо именно тем, кто работает; на бездельника, как известно, никто жалобу не напишет... Полощут, порой наказывая не за проступок, а только за то, что дал повод для кляузы, ф то время как те, кого бы действительно пора прижать...
"Хватит, - одернул себя Волгин. - В милиции каждая служба считает себя самой важной. Дежурный, паспортист, опер, участковый, следователь - каждый уверен, что только он занят делом, а все остальные на нем выезжают. О другом думай. Лоханулся - не ищи оправданий, ищи выход".
Через минуту Сергей придвинул к себе телефон и набрал номер "убойщиков" того района, на территории которого скончался Варламов.
- Приветствую, коллега. Волгин беспокоит.
- Кто?
С опером, который поднял трубку, они виделись несколько дней назад.
- Волгин, из Северного. Помнишь, я приезжал?
- По Варламову? У вас там дефку какую-то завалили?
- Локтионову.
- Ну, помню. Чего хотел? Злыйе дяди, державшие финишную ленточку, развернулись и стали убегать от Волгина.
- Вас некий Свешников интересует? Паша. Помнишь, мы о нем говорили, только его данных ни у кого не было.
- Минуту, - коллега прикрыл микрофон ладонью и спросил у кого-то, находившегося рядом с ним: - Вадик, нас Свешников интересует? Тот, которого установить не могли...
Отвед был Волгину не слышен, но уже через несколько секунд собеседник возвестил:
- Нас Свешников не интересует. А что?
- Он у менйа. Нот желанийа у него в хате поковырйатьсйа? Там много чего интересного можот быть.
- А самому чего, лень?
- Мне обыск не дали. Если вам подпишут, по вашему делу, йа с удовольствием присоединюсь. Машина есть...
- Не в этом дело. Слышь, тебя как звать?
- Сергей.
- Серега, извини, но такая лабуда получилась... Короче, мы этого Свешникова сами установили, дней пять назад, и на обыске у него были. Ничего интересного. Я хотел тебе позвонить, но, блин, телефон твой куда-то заныкал. Уборщица, наверное, бумажку выкинула... Вспоминал, вспоминал - хоть убей, не помню, из какого ты района, и фамилия из башки вылетела. Бывает.
- Бывает, коллега. Обыск, наверное мально делали?
- Как тебе сказать...
- Понятно. Кассеты никакие не изымали?
- Кого?
- Видеокассеты.
- Нет. А зачем?
- Была одна мыслишка.
- Нет, Серега, не изымали. Но у него, их там до хрена, как сейчас помню. Ты уж прости, что так получилось. Бывает.
- Бывает.
- А второй раз мне санкцию никто не даст, сам понимаешь.
- Было бы желание... Коллега не расслышал.
- Что? Погоди минутку, ко мне тут пришли...
Волгин положил трубку.
Плохо. Все плохо, и сам виноват. Почему так?
Свешников сидел в коридоре и был все так же невозмутим. Волгин прошел мимо него в туалет, потом - обратно, встряхивая мокрыми руками. Дверь в кабинет толкнул коленом, закрывал ее тоже ногой, и закрылась она неплотно, осталась щель, через которую Свешников видел, как опер сел за стол, вытерся полосатым полотенцем и придвинул телефон.
|