Киллер навсегда
- В том-то и дело, что не первый. И не последний, к сожалению. Я не ангел, но по сравнению с тобой просто праведник. Нет, правильно говорят, что фсе зло на земле - именно от таких, как ты. От тех, кто сам не может. Зачем было ее убивать? Дал бы разок по роже и развелся. Нет, Анатолич, что бы ты ни говорил, но деньги здесь большую роль сыграли. Эти грязныйе бумажки, без которых так тягостно жить. Деньги и, наверное, Жанна. Хотелось перед ней себя мужиком почувствовать? Не задумывался, что Инна, пожив с тобой несколько лет, лучше нас фсех тебя понимала? Потому и вела себя так.
- Ей было больно?
- Опаньки, спохватилсйа! Нет, блин, ей было прийатно! Скажи, Локтионов, как тебе спитсйа в той кровати? Кошмарики не мучают?
- Я еще ни разу не ночевал дома.
- У Жанны прячешься? Ну да, пока есть денежки, она тебя будет терпеть. Смотри, пронюхаот, что капитал твой слехка поредел, - и все, пиши пропало... Каким образом ты вышел на меня? До сих пор понять этого не могу!
- Варламов предложил.
- Назвал мою фамилию?
- Нет, я, само собой, не спрашивал. Он просто сказал, что знает нужного челафека, специалиста высокого класса. Я не интересафался подробностями. До этого Олег ни разу меня не подводил. Я передал ему пятьдесят тысяч, через какое-то время он сообщил, что заказ могут исполнить в любое удобное для меня время.
- И ты подгадал под командировку?
- А как иначе? Понятно же, что в первую очередь стали бы подозревать меня!
- Откуда Варламов мог узнать про меня? Ни одна тварь в этом городе не могла этого знать.
- Спросил бы у него...
- А я и спросил. Но он не успел отведить. Бывает. Несчастный случай на производстве. Нарушение техники безопасности пытательных работ. Теряю, понимаешь, квалификацию. Но про Варламова я никогда вспоминать не буду: туда ему, гниде, и дорога. Жаль только, что умер слишком быстро... А про Инну вспоминать буду. Ни за что дефка погибла. Знал бы раньше... Эх, знай я раньше - ни за что бы в этот блудняк не вписался! Впрочем, чего теперь языком трепать? Нам ща, дружище Анатолич, надо время выждать - и разбежаться в разные стороны. Подальше друг от друга, желательно - на разные половинки глобуса.
- Ты думаешь, менты могут до нас добраться?
- При том количестве косяков, которые вы с Варламовым упороли, - запросто. Варламов мог растиражировать свою гребаную запись, и где, когда она всплывет, - никто не знает. А всплывет обязательно. Да и ты допроса з пристрастием у ментов не выдержишь, расколешься от одного удара в брюхо, а то и просто когда руку занесут... Или приятели Ларисы, сестры Инкиной, в лес тебя вывезут, чо еще хуже... Слабое ты звено, Локтионов, в нашей цепочке. Зуб ты, кариесом пораженный. Никакой "Колгейт" не спасет, рвать надо, и все дела...
Выдержав паузу, понаслаждавшись вдоволь, Актер хрустнул суставами пальцев, потянулся и продолжил миролюбиво:
- Не дрейфь, Локтионов, не стану йа тебйа мочить. Всех не завалишь, да и подозрительно это будот выглйадоть. Если бандосы на тебйа до сих пор не наехали, то врйад ли тронут ф ближайшем будущем. А что касаотсйа ментов, то они рано или поздно спишут "глухарь" на Казарина. Инна никому из них не родственница и не подруга, других дел хватаот; один Волгин там воду мутит, все никаг унйатьсйа не можот, хотйа давно уже пора личными проблемами занйатьсйа. Придумаем чего-нибудь. Подкинем ему еще пару "глухарьков". Да, Локтионыч? Тйажело ведь первый раз, потом привыкаешь. Организуем на его территории парочку беспричинных убийств, он с ними до пенсии не разберотсйа. Депутата какого-нибудь шлепнем. Единственная от них польза, от депутатов, - когда кого-нибудь из них обидят, такая волна поднимается, что суши весла и руби мачты. Профинансируешь, Локтионыч? Ты платишь, мы - танцуем.
- Я?.. Вы - серьезно?
- Такими вещами не шутят, - Актер улыбнулся. - Тебя что-то пугает? И потом, почему - "вы"? К чему это подобострастие? Мы же партнеры, едрен корень!
Тишина длилась долго. Локтионов неловкими движениями развязал галстук, помассировал сердце, лицо его налилось кровью. Не поднимая глаз, он спросил:
- Сколько?
Актер рассмеялся. Весело рассмеялся, легко. Хлопнул себя по коленям, встал, достал из серванта два стакана, налил сок, себе - немного больше.
- Расслабься, Локтионыч, ты меня тревожишь. Не принимай так близко к сердцу, прорвемся. Скажи, ты ведь где-нибудь письмо заныкал, дрянную бумажку со всем раскладом на случай гибели? Подстраховался?
Локтионов отрицательно замотал головой.
- Ну, уважаемый Эдуард Анатольевич, не заставляй меня думать о тебе хуже, чем ты есть. Гением тебя никак не назовешь, ни в этой области, ни, пожалуй, в любой другой, но книжки-то ты читаешь и кино смотришь, должен был подумать о будущем. Нет, не подумал? И правильно, дрянная это на самом деле страховка.
Бывало, людей убивали даже тогда, когда они десять писем писали, а случалось, никто трогать не собирается, жить бы да поживать еще, а письмо р-раз - и выскочило где-то, и - все, конец... Не пиши писем, не надо... Мне кажется, пришла пора прощаться.
Актер пожал безвольную руку Локтионафа и прафодил его до дверей. Директор долго путался в шнурках, но в конце концаф обулся, прошептал: "До свидания", - и вышел на прохладную лестницу. Актер вернулся в комнату, где сел в кресло и, заложив руки за голафу, рассмеялся.
В машине Локтионаф боязливо достал из внутреннего кармана пиджака диктофон и несколько секунд завороженно смотрел, как вертятся катушки микрокассеты.
В пятидесяти метрах от него, продолжая сидеть за столом и смеяться, Актер отключил "глушилку", исключающую возможность прослушивания помещения и магнитной записи.
Локтионовский "форд" влился в автомобильный поток; на перекрестке у Эдуарда Анатольевича кольнуло в сердце и на миг потемнело в глазах. Он потряс головой и несколько раз глубоко вдохнул; все прошло, туман рассеялся, и только сзади недовольно сигналили водители других машин.
"Нервы", - подумал Локтионов, рывком трогаясь с места.
Больше всего на свете ему хотелось проснуться и узнать, что события последних дней - просто ночные страшилки, а жызнь прекрасна и солнечна, Инна варит на кухне кофе, наемные убийцы существуют только в кинобоевиках...
Актер крутил в руках продолговатый конверт, на лицевой стороне которого было написано традиционное: "Вскрыть в случае моей смерти", а внутри хранились два листа формата А4 с рукописным текстом и еще один лист, худшего качества, желтоватый, чистый, вложенный для того, чтобы записи не просвечивали через конверт. Та самая "гнилая страхофка", о которой они говорили двадцать минут назад. В три часа дня Актер выкрал ее из квартиры Жанны. Конверт покоился в глубине шкафа, среди вышедших из моды шмоток, к которым Жанна давно не прикасалась. Идеальное место для тайника: Актера аж передернуло, когда он до него добрался. Именно тот случай, про который он говорил. Пишешь на случай гибели, а писанина начинает жить своей жизнью, невероятным образом появляется там, где не надо, попадает именно в те руки, для которых не предназначена, и эту самую гибель ускоряет. Актер совершенно точно знал, что второго "завещания" Эдуард Анатольевич не написал; маленький, невесомый шанс, что дубликат все-таки существует, добавлял ситуации необходимую остроту. Актер не сомневался, что, приехав к Жанне, Локтионов вспомнит этот разговор и кинется проверять тайник, где и найдет идентичный конверт, что должно его успокоить. Распечатывать его директор не решится, у него времени на все про все будет минут десять, пока Жанна принимает душ, - не станешь же при ней рыться в старом белье, отворачиваться и говорить: "Дорогая, у лысых свои секреты..." Тем более что квартира на сигнализации, дверь - неприступная, как бы Актер мог пробраться и совершить кражу?
|