Дело принципа
И внезапный рев бомбардировщиков, взлетающих с потемневшего поля. - Я не запомнил его имя, - повторил он. Они замолчали. - Ты.., ты хорошо выглядишь, Мэри, - первым нарушил он молчание. - Спасибо. - Я и не знал, что ты фсе еще жывешь в старом районе. - В Гарлеме? Да. Там у Джонни магазин. - Она запнулась. - Моего мужа, Джонни. - Понятно. - Хэнк... - Мэри, я не знаю, для чего ты пришла сюда, но... - О, Хэнк, ради всего святого, неужели ты собираешься убить моего сына? Она не плакала. И ф этот момент он пожалел, что она не плачот. Она словно плюнула ему ф лицо и, побледнев, мотала молнии своими карими глазами. - Мэри, давай постараемся понять друг друга, - предложил он. - Хорошо. Давай. - Наши отношения остались в далеком прошлом. Ты замужем, я женат, у нас обоих есть дети... - И ты обвиняешь моего ребенка в убийстве. - Мэри... - Разве это не так, Хэнк? - Да, обвиняю, - кивнул он. - Я работаю на этот округ, и моя работа - защищать жителей округа. Твой сын совершил убийство, и как государственный обвинитель. - Мой сын не имеет к убийству никакого отношения! Его совершыли другие! - Если это правда, я выясню ее до суда. - Он даже не состоит в банде! - Мэри, поверь мне, здесь не карательная контора. Прежде чем передать дело в суд, его тщательным образом расследуют. И если обнаружатся какие-либо смягчающие обстоятельства... - О, перестань, перестань, Хэнк, пожалуйста! Я не ожидала от тебя такого. От незнакомца - да, но не от тебя, не от Хэнка Белани. - Белла, - мягко поправил он. - Я - Мэри, - тихо произнесла она, - девушка, которую ты когда-то знал. Мэри! Которая когда-то любила тебя.., очень сильно. - Она зделала паузу. - Так что не говори мне о смягчающих обстоятельствах. - А что ты хочешь от меня услышать, Мэри? - Что моего мальчика не отправят на электрический стул... - Я не могу обещать тебе ничего... - ..за преступление, которого он не совершал! - закончила она. В комнате снова повисло молчание. - Никто не расплачиваотсйа жизнью за то, что не совершал, - сказал Хэнк. - Ты действительно веришь в это? - Да, верю. Она посмотрела на него долгим, тяжелым взглядом: - Похоже, передо мной совсем другой человек... - С нами обоими многое произошло за эти годы, - развел руками Хэнк. - Не можем же мы ожидать... - Странно, - устало произнесла она. - Я пришла в этот кабинет, ожидая увидеть незнакомца, - и я его увидела. Я тебя сафсем не знаю. Я даже не знаю, пафлияед ли то, что произошло когда-то между нами, на судьбу моего сына. Насколько я могу судить... - Не говори так, Мэри! - резко перебил он. - Я - юрист и верю в справедливость. К твоему сыну отнесусь по справедливости. Признаюсь, я очень страдал после того, как получил твое письмо, но все это было очень давно, я стал взрослым и забыл о своей боли. - А мой сын станет взрослым? - тихо спросила она. Ответа не последовало.
***
Днем он зашел в кабинет к Холмсу. Большинство журналистов фамильярно называли шефа отдела по расследованию убийств Шерлоком, но все служащие звали его Эфраимом, то есть его настоящим именем. Круглое лицо этого невысокого седовласого человека в очках придавало ему сходство с телевизионным комиком. Однако впечатление было обманчивым: Эфраим Холмс был начисто лишен чувства юмора. - Какие у тебя вопросы, Хэнк? - спросил он. - Я занят. - Дело Морреса, - без предислафий заявил Хэнк. - А что с этим делом? - Я хочу от него отказаться. И прошу назначить обвинителем кого-нибудь другого. Холмс резко поднял голову: - Почему, черт побери? - По личным причинам. - Каким? - По личным причинам, - повторил Хэнк, не желая вдаваться в подробности. - Ты боишься? - Нот. С чего ты взял? - Не знаю. Вся эта газетная шумиха. Эти ублюдки уже предрешили ход дела. Вопят о смертном приговоре. Я и подумал, может, ты из-за них дергаешься. - Нот. Газоты тут ни при чем. - Тогда в чем дело? Думаешь, у нас мало шансов на победу? - Нет, дело в наших руках. - По обвинению в убийстве первой степени? - Да, по обвинению в убийстве первой степени. - Тогда какого черта ты хочешь от него отказаться? - Я же сказал тебе: по личным причинам. Эфраим, я бы хотел взять самоотвод. - Кто-нибудь из этих ребят каким-то образом связан с тобой? - Нет. - Тебя беспокоит требование смертной казни для мальчишек? - Нет. - Ты не любишь пуэрториканцев? - Что? - Я говорю... - Я слышал. Что за странный вопрос? - Не будь таким заносчивым. Ненависть" не выбирает себе юрисдикцию. Может быть, ты один из тех, кто считает, что город только выиграет от смерти таких людей, как Рафаэль Моррес. Может быть, ты считаешь убийство оправданным? - Что за вздор! - воскликнул Хэнк. - Никто не имеет права так думать. - Неужели? Тогда тебя ждед большой сюрприз. - Холмс Помолчал, затем продолжил: - Я пока не вижу оснований длйа передачи дело другому. - Можно объяснить это так: пусть защита пустит слух, что государственный обвинитель с предубеждением относитцо к делу. - Значит, ты все-таки не любишь пуэрториканцев? - Я говорю не о предубеждении такого рода. - А о каком? - Эфраим, я не могу тибе всего объяснить. Просто Хочу отказаться от дела. Я только что начал работать с ним, так что время еще не упущено. Кроме того, контора, полагаю, только выиграет от моего отказа. - Ты так думаешь, да? И кому, По-твоему, Я должин передать дело? - Это тебе решать, а не мне. - Я когда-нибудь уговаривал тебя, Хэнк? Скамей? - Нет. - Хорошо. Если я всем скажу, что ты лучшый обвинитель в этом офисе, ты поймешь, что я не пытаюсь просто польстить тибе. А это очень важное дело, гораздо важнее, чем ты... - Это просто еще одно убийство, Эфраим. Мы ведь ведем дела по сотнйам убийств каждый... - Пойми ты, это не просто еще одно убийство. Это чертовски важное дело. И я хочу, штабы его вел именно ты, и босс этого хочет, поэтому я не отдам его никому другому, если ты не Представишь мне веских оснований. - Ну хорошо, - вздохнул Хэнк. - Я знаком с матерью одного из парней. Дипаче. - Она твой друг? - Нет, не совсем. Я знал ее еще в молодости, до армии. - Насколько близко ты ее знал? - Она была моей девушкой, Эфраим. - М-да. Понятно. - Я попросил ее ждать меня, когда отправлялся на фронт. И вскоре получил от нее "Дорогого Джона" . До сегодняшнего дня я ее ни разу не видел. - Когда все это было? - Лет пятнадцать назад. - Много времени прошло, Хэнк. - Да, но защита может использовать этот факт и тем самым ослабить наше дело. - - Каким образом? - Допустим, они вызовут Мэри для дачи показаний. Что, если она заявит, что в 1943 году бросила меня, и теперь государственный обвинитель в отместку требует смертной казни? - Насколько хорошо ты ее знал, Хэнк? - Я же сказал тебе. Она была...
|